Пробирная палата - Паркер К. Дж. (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
Оглянувшись через плечо, Бардас заметил, что преследователи уже обежали фургон и теперь несутся вслед за ним, проявляя редкое профессиональное рвение, наблюдать которое ему не приходилось со времен войны Максена, когда некий молодой человек, влезший в конце концов в эту вот вторую, змеиную шкуру, гнал кочевников навстречу тьме и кошмарам ночи, и все вокруг звенело, горело и несло запахи приближающегося рая.
Пора сделать что-то умное. Он сбавил шаг, дожидаясь первого из преследователей, а когда тот уже бросился на него, присел, и кочевник, споткнувшись, перелетел через его спину и глухо шлепнулся на землю. Бардас вскочил и встретил второго ударом в лицо левой рукой, на которой еще болталась рукавица. Что-то хрустнуло – наверное, нос, – бедняга пошатнулся и ошалело посмотрел на противника круглыми от ужаса глазами. Не теряя времени Бардас выхватил у него саблю и перерезал кочевнику горло.
Теперь, когда у него снова было оружие, Бардас уже не опасался третьего. Легко отбив выпад пикой, он одним движением отсек бедолаге левое ухо и, повернув саблю в горизонтальное положение, полоснул его по горлу. Ему было плохо знакомо это оружие – изогнутый клинок не подходил для уколов, рукоять была слишком мала, – но оно имело преимущество над голыми руками. Сделав секундную паузу, чтобы обдумать дальнейшие действия, Бардас повернулся и потрусил в обратном направлении, туда, где был Темрай.
Парочка оптимистов попыталась преградить путь, но они задержали его ненадолго. Темрай словно прирос к земле; он стоял, трясясь, как кролик, с белым от страха лицом и широко открытыми глазами. Бардаса отделяло от цели всего лишь несколько ярдов. Один из телохранителей сумел ударить его по правому наплечнику и тут же заслужил короткое «спасибо». Теперь между ним и вождем оставалось только двое. Конечно, смерть Темрая ничего не решит – возможно, она означала бы победу в войне, но это интересовало Бардаса в последнюю очередь, – но по крайней мере он смог бы немного восстановить симметрию. Ничего лучше он не придумал. Блок… поворот кисти… клинок вниз и молниеносное движение слева направо, под самым подбородком – вот и еще одним меньше. «Спасибо», – пробормотал он и в этот момент, слегка повернув голову, увидел то, что заставило его забыть и о Темрае, и о войне, и о симметрии в истории. Он увидел брешь.
Брешь была маленькая. Крохотный разрыв между двумя шеренгами, и она быстро сокращалась, но если поспешить… Бардас знал, что если успеет прорваться, то попадет на дорогу, и тогда ему уже не придется отвоевывать каждый шаг.
– За ним, – крикнул кто-то, возможно, Темрай.
Стрела задела левый налокотник и ушла в сторону наступающей цепи. Дважды Бардас едва не упал: в первый раз, когда споткнулся о голову убитого, а во второй, когда наступил на край воронки, – но вес доспехов спас его в обоих случаях, придав дополнительную силу инерции, что позволило сохранить равновесие, устоять на ногах и продолжать бег. В конце пути пришлось оттолкнуть одного и рубануть по плечу другого, но он все же выбрался на дорогу…
…которая, разумеется, находилась в плачевном состоянии после нескольких дней постоянной бомбардировки. Бардас едва сделал десяток шагов, как земля поползла под ногами, и в следующий момент его уже несло вниз. Бардас сумел немного притормозить, раскинув руки, и в последний момент перед тем, как достичь нижней точки спуска, выставить вперед ноги. Он вскочил и побежал дальше, зная, что его преследователи не отстают. В одном месте он столкнулся с каким-то идиотом, не пожелавшим уступить дорогу, и того отбросило в сторону.
Как я неловок, подумал Бардас, только создаю помехи движению.
Внизу, там, где дорога кончалась, его встретило настоящее нагромождение тел, сваленных одно на другое, как мешки с песком у входа в дом, к которому подступает вода. Пока он перелезал через эту кучу, двое из преследовавшей его толпы успели добежать, но вряд ли успели пожалеть о собственной прыти – бой здесь еще продолжался, хотя ни о каком организованном маневре не могло быть и речи; группы людей просто сходились и бились до последнего. Ворота были, конечно, заперты, но Бардас увидел сходни, которые вели к верхушке частокола, и взял курс на них. По пути он отбил пару вяло нанесенных ударов и устало, едва волоча ноги, поднялся по сходням. Там, наверху, никого не было, а потому Бардас отложил саблю и стал снимать с себя доспехи.
Дело шло быстро: там, где ремни перекрутились или заело пряжку, он просто резал их. Ему удалось избавиться примерно от половины брони, когда внизу послышались крики. Бардас повернулся и увидел группу кочевников, указывающих на него саблями и о чем-то возбужденно переговаривающихся. Он негромко выругался себе под нос, но продолжал работу, порезав руку, когда клинок соскользнул с заклепки. К тому времени, когда кочевники взбежали по сходням, Бардас освободился от своего бремени.
Они остановились на расстоянии копья, и Бардас чувствовал принесенный ими с собой запах страха. Наверное, стоило ему лишь хлопнуть в ладоши и крикнуть, и двое-трое свалились бы со сходней и убежали. Бардас не мог винить этих людей; путь к величайшей в истории победе труден, и им пришлось пройти через унижение, поражение и смерть.
– Ладно, – бодро сказал он. – Я ухожу.
Бардас встал на частокол. Глянул вниз, присел, спустил ноги и, повисев секунду на руках, оттолкнулся и прыгнул. Он упал в реку довольно неуклюже, на спину, с громким плеском, взметнув фонтан брызг.
Смертельная усталость настигла его на полпути между крепостью и лагерем, и он, придавленный ею, рухнул прямо в грязь, не имея больше сил двигаться. Радостное возбуждение, которое он испытал, вырвавшись из западни, схлынуло, горячка боя прошла еще раньше, и Бардас чувствовал только свинцовую тяжесть в ногах и боль в коленках. Он и сам не знал, сколько лежал с закрытыми глазами, вытянув ноги и раскинув руки – наверное, если бы кто-то наткнулся на него, то счел бы мертвым. За опушенными веками не было больше ничего, как не было ничего вообще на всем свете, кроме перенатруженного тела.
Потом пошел дождь, и Бардас промок до костей. Вода текла по лбу, заливала глаза, просачивалась в нос, и тут ему пришло в голову, что в лагере есть палатки, где отдыхать намного удобнее. Подняться в вертикальное положение оказалось делом нелегким, потребовавшим исполнения сложных, трудно координируемых маневров, на которые его тело было уже неспособно. Но дождь был особенно холодным, к нему добавился ветер, и потому Бардас все же собрал все силы и побрел к лагерю, волоча левую ногу, которая ни с того ни с сего решила, что не может больше сгибаться в колене.
Кровать показалась ему вершиной роскоши, но она была слишком далеко, и Бардас опустился на стул. Голова, словно только и дожидавшаяся этого момента, свесилась на грудь. Никто, похоже, не заметил, что он вернулся, и это тоже было к лучшему: его ждала бумажная работа, браться за которую в отсутствие Теудаса он просто не хотел.
Бардас закрыл глаза, но боль, обосновавшаяся во всех мускулах и суставах, слишком явно напоминала о себе, чтобы он смог уснуть. Тем не менее что-то вроде дремы все же овладело им, но тут в шею кольнуло что-то острое. Это могла быть колючка или металлическая стружка, но Бардас понял, что дело не в них.
– Привет, – сказал он.
– И тебе тоже.
Голос показался знакомым.
– Кто это?
– Я, Исъют Хедин, дочь Ниссы. Помнишь меня?
– Конечно, – ответил Бардас. – Как ты здесь оказалась?
– Обычным путем. Приплыла на корабле. Ветер все время был попутный, так что получилось быстро. Но я вижу, тебе это не очень интересно, поэтому я просто убью тебя и покончим с этим.
– Подожди, – сказал Бардас слишком поспешно. – Подожди минутку. – Из-за страха речь получалась сбивчивой, как у пьяного. – Не помню, но, по-моему, мы даже не говорили с тобой об этом. Мне бы хотелось знать, почему ты меня так ненавидишь?
– Объясню. Ты сломал мне жизнь.
– Хорошо, согласен. – Бардас медленно перевел дыхание. – Но ведь схватка была честная: ты бы убила меня, если бы…
