Странница (СИ) - Воронина Тамара (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗

Дарт молча поклонился людям (ниже, чем кланялся Лене) и забросил за спину свой тощий мешок. Это бы ничего, но следом за ним людям поклонился и Милит, и, чуть поколебавшись, Гарвин. И правильно. Стоит ценить, считай, единственный мир, где эльфы и люди понимали друг друга.

Лена тоже поклонилась. Не без достоинства, не зря же Рина, страшно удивленная просьбой, давала ей уроки, однако достаточно уважительно и от всей души пожелала процветания этому краю, в котором живут такие достойные люди. Пчелиный гул сменился этаким довольным урчаньем: Светлая им еще не кланялась. А чего бы и не поклониться достойным людям? Гару осмотрел свою стаю, глянул на толпу и помахал хвостом. Тоже поблагодарил: его тут неплохо кормили.

* * *

Они ушли не в другой мир: Дарт отказался категорически, а Лене не хотелось оставлять его, пока он не овладел хотя бы азами магии. Он увел их далеко в лес, Лена дорогой совершенно измоталась, да еще и лодыжку подвернула, и какую-то часть пути мужчины тащили ее на руках, потому что Гарвин только рукой махнул: исцелю, мол, без проблем, да может, не надо, больно не будет, если понесем, а если исцелю, потом два дня опять мерзнуть будешь… Лена очень не любила свои ощущения после исцеления, поэтому радостно отказалась и по тропинкам даже ковыляла сама, а по бездорожью ехала верхом то на Милите, но на Гарвине, то на Дарте – они вроде и не замечали, что на спине не мешок с вещами, а весомая женщина, и продолжали свои бесконечные уроки.

Дарт привел их к заброшенному, но крепкому домику: бревенчатые стены, местами протекающая крыша, земляной пол и даже мебель в виде двухъярусных нар на шесть человек. Крышу починили, трубу прочистили – получилось куда лучше палатки.

Эльфы занимались магией, Маркус от нечего делать сам с собой упражнялся в фехтовании, Гару носился по лесу в поисках еды, а Лена сортировала свою аптечку, которую шут не забыл прихватить. Шут делал вид, что следит за тем, как поджаривается на вертеле небольшой кабанчик, которого сам же подстрелил. А на самом деле он сидел у ног Лены, прислонившись к ее коленям, и смотрел на огонь.

– Ты даешь мне ощущение абсолютного счастья, – вдруг тихо проговорил он. – Конечно, не постоянно… постоянно нельзя быть совершенно счастливым. Но вот такие минуты… Первый раз это было, когда ты сказала, что не хочешь быть ни с кем другим. И потом не раз… то скажешь что-то, то посмотришь, то прикоснешься. Это такое дивное чувство…

– Мне можешь не рассказывать, – призналась Лена.

– Не могу. Потому что со мной никогда такого не было. И я был уверен, что не будет. А ты дала. Ради этого стоило бросить все.

– Ты все еще думаешь, что предал Родага?

– Не думаю. Знаю. Он рассчитывал на меня и имел на это право. Я был его шутом…

– Ты не понял, Рош? Ты им и остался. Именно потому Родаг и велел тебе надевать костюм шута. Это не для других было, а для тебя, дурака. Ты так и не понял, что он тебя простил окончательно.

Шут вскинул глаза.

– Ты думаешь?

– Не думаю, – передразнила Лена. – Знаю.

Шут заулыбался и потерся щекой о ее колено.

– Ты здорово придумала, как восстановить Равновесие здесь.

– Равновесие?

– Конечно. Не должно быть так: маги – только люди. Неправильно. Это все равно, что оружие твоего мира принести в Сайбию.

– А должно быть так: маги – только эльфы?

– Так – может быть. Это нехорошо, но возможно. Я читал… и Владыка говорил, и Карис намекал, и Балинт, и тот старик-полукровка…. Магия пришла в мир от эльфов. Когда-то у людей ее не было вовсе. Эльфы дали ее нам.

Прометеи, грустно подумала Лена. Не дали. Она просто передалась по наследству таким вот полукровкам, только тебя отчего-то миновала… Нет, оно, может, и к лучшему…

Она и не заметила, как ее рука оказалась на голове шута. Его волосы не были особенно мягкими или шелковистыми, однако гладить их доставляло удовольствие. Он же только что не урчал.

– Хорошо, – выдохнул он. – Иногда мечтаю вот так с тобой вдвоем жить где-то в глуши…

– Ты в глуши озвереешь, – засмеялась Лена, – с твоей-то жаждой деятельности.

– С тобой не озверею… Нет, ты права, конечно. Только все равно хочется, чтобы почаще случались дни, когда мы только вдвоем. И чтоб никого вокруг… Даже Маркуса. Хотя я очень люблю Маркуса. Правда.

– Мне, похоже, тот старик и правда дал возможность проникать в чужое сознание, – пожаловалась Лена, – а я вовсе не хочу.

– Ты еще… была кем-то?

– Гарвином. И Дартом.

– А мной?

Он поднял голову и посмотрел Лене в глаза.

– Нет. Мне этого и не нужно, чтобы…

– А я не против, – засмеялся шут. – То есть не вздумай переживать, если вдруг получится со мной. Тебе можно.

– Тебе нечего скрывать?

– От тебя. А вообще очень даже есть. Я же шут. Слишком много знаю.

– А почему на тебя не накладывали заклятия молчаливой смерти?

– Почему не накладывали? – удивился шут. – Не раз. Я даже если очень захочу, не смогу говорить о многом, но вот если кто-то проникнет в сознание, заклятие не сработает. Потому и говорю – тебе можно. Хотя бы потому, что тебя не заинтересуют эти великие тайны. Знаешь, Балинт мне сказал как-то, что ты вообще невосприимчива к магии. Или она проходит сквозь тебя бесследно, или ты ее поглощаешь, даже не замечая. И может быть, этим только усиливается твоя собственная магия.

Лена помнила физику очень смутно, но почему-то сразу вообразила себя неким прибором, не только генерирующим энергию, но и поглощающим ее. Точнее, поглощающим и перерабатывающим в другую. Странницы такие равнодушные от природы или просто остерегаются сильных чувств: любви, ярости, гнева? Боятся расходовать свою силу или просто не считают нужным давать ее кому ни попадя и вообще кому-то? Собственно, чем она отличается? Что дают Странницы своим мужчинам – долгую жизнь и прилив сил? А она? Она и правда вернула жизнь не только Лиассу, но и Милиту. Лиасс ждал только того самого прилива сил, чтоб хватило продлить заклинание. Лена помнила ликование в его глазах, когда он получил нечто большее. Тогда это ее не удивило, тогда она не знала о привычке Лиасса тщательно скрывать свои чувства и позволять себе очень редкое их проявление, да и то на уровне дочь в щеку поцеловать, на правнука взглянуть ласково да на внука не особенно гневаться, когда сильно достанет. И все же Лиасс не ждал, что она вернет жизнь и Милиту. Черт возьми. Черт его возьми, ведь вовсе не потому, что шут вернулся и потому Лена ни за что… Он знал ее слишком хорошо, то есть просто насквозь видел (что, конечно, совсем нетрудно), он был уверен, что это не поможет. Если бы думал, что он нее будет какой-то прок, не постеснялся бы попросить, ведь не в магии дело, а в жизни. В жизни, отданной другому… То-то он разошелся потом, цветы вечные создавал… Он не верил. А Лене не сказал. Отмазку придумал, а она легко ее заглотила, да еще посмеялась: ой глупый Владыка, совсем в женщинах не разбирается… Что ж, это заклинание настолько необратимо? Смерть отогнать Аиллена умеет, а с этим ей не справиться? И когда она справилась, у него был такой шок, что он начал публично безумствовать? А она по наивности списала это на радость по поводу реанимирования внука? Ну конечно, как же, станет Лиасс радоваться такому мелкому поводу, особенно если учесть, что окончательно Милита он так и не простил. Может, вообще не простил, так, видимость создал для ее успокоения…

Милит высыпал у очага охапку дров.

– Как тут наша еда? Запах – во дворе дышать трудно, слюнки бегут.

– Милит, скажи честно: Владыка тебя простил?

Он помолчал, посмотрел виновато потемневшими глазами:

– Не думаю. Ты просила его, да? Вот он тебе приятное и сделал.

– За это? – постучал себя по боку шут. – Так и не простил?

Милит сел рядом с ним, только что голову Лене на колени складывать не стал.

– Нет. Ничего. Я к этому был готов. Неважно.