Куявия - Никитин Юрий Александрович (полные книги TXT) 📗
Люди за спиной Иггельда обнажили мечи. Он покачал головой, дождался, пока Цвигун вылил все содержимое бурдюка на катапульту. Настал опасный момент, когда он присел и быстрыми движениями начал высекать огонь.
Едва первая искра прыгнула на подготовленный факел, Иггельд сказал тихо:
– Пора!.. Шум не поднимать!
Воины окружили спящих, он видел, как разом наклонились. Он услышал только два-три всхлипа, остальных зарезали быстро, умело, как привыкли резать баранов, чтобы те расставались с жизнью мгновенно, без боли и мучений.
Выпрямился Онрад и показал большой палец. Иггельд кивнул, они точно так же окружили другую группу спящих. Там вдвое больше, но опять же ни один не успел проснуться, а долинники торопливо перешли к третьей группе.
Иггельд с обнаженным мечом остался у катапульты. Цвигун поджег факел и швырнул на широкое деревянное ложе. Взметнулось, как проснувшийся дикий зверь, яркое, жаркое пламя. Цвигун попятился от его зубов, закрываясь руками от жара, бер Коготь ухватил за плечи и оттащил в темноту, за круг света.
Удивительно, но никто не проснулся, только у дальнего костра один поднялся и стоял перед огнем – Иггельд отчетливо видел темный силуэт на красном пламени, – всматривался в горящую катапульту. Из темноты, где люди бера Булата приканчивали новую группу сонных артан, донесся слабый вскрик. Иггельд набрал в грудь воздух, готовый заорать, но снова тишина, только неясный шум там, в полутьме, тяжелое дыхание. Цвигун и Добронег исчезли, Иггельд бросил последний взгляд на горящую катапульту, похоже, уже не спасти, отступил в темноту и уже в одиночку пошел в противоположную сторону от группы Булата.
Почти сразу наткнулся на спящих. Спасаясь от ночного холода, люди сползлись в кучу, как тараканы. Иггельд на миг ощутил жалость, ничего геройского в этих скрюченных телах нет, просто несчастные, что пытаются сохранить тепло своих тел, разжигать огонь не велено, но рука уже потащила меч из ножен.
Он постарался представить себе, что режет баранов. Просто режет баранов, как резал уже давно, резал много, резал для себя, для друзей и для Черныша. Просто баранов, что лежат на земле со связанными ногами. А эти бараны даже с закрытыми глазами…
Правда, один внезапно открыл глаза. Иггельд вздрогнул, как от удара, взгляд артанина чистый и честный, почти подросток, но рука с мечом уже шла вниз, острие перехватило горло раньше, чем артанин успел вскрикнуть, заодно отделив и шейные позвонки.
Иггельд дорезал еще двоих, подошвы чавкали по красной луже, что быстро-быстро вытекает из-под скрюченных тел, сколько же этой крови в человеке, впятеро больше, чем в любом баране…
Он перешел к другой группе, так же хладнокровно и без угрызений совести избавил от жизни этих зверей, что пришли убить и загрызть его, его друзей, Малыша, разрушить все, сжечь, спалить. А со зверьми нет правил, нет раскланивания, а есть только их истребление.
Сколько он уничтожил, не помнил, рука в плечевом суставе уже заныла, а в небе над востоке наметилась светлеющая полоска, когда издали донеслись встревоженные крики, звон железа. Начали просыпаться и под ударами его меча. Кто-то вскочил, успел ухватить топор.
Иггельд рассек его пополам наискось страшным ударом, заорал во всю мощь:
– За князя Бруна!!!
Издалека, как будто из другой долины, донесся ответный вопль:
– За Бруна!
Еще голос, молодой и звонкий:
– За Бруна, за Куявию!.. Бей артан!
– За Куявию! – донесся ответный крик с другого конца долины. – Поможем людям из Долины!
– За Куявию! – долетело почти от шатров, где располагались военачальники.
Иггельд зло заорал:
– Все к лагерю!.. Все к лагерю!
Он рубил и крушил все вокруг, а потом упал, перекатился под ногами сражающихся друг с другом, вскочил и побежал в сторону крепости, крича во все горло:
– Куявы, предатели, ударили нам в спину!
Перед ним возник громадный воин, пламя костра светило ему в спину, Иггельд взмахнул мечом, воин с легкостью парировал топором, откуда тот только и взялся, Иггельд обрушил град ударов, воин защищался уверенно, с легкостью, они передвинулись чуть, пламя теперь освещало и лицо артанина, суровое и немолодое, лицо бывалого воина. Иггельд ускорил движение меча, как только мог, ощутил, что артанин, несмотря на всю невероятную силу и опытность, не успевает, перешел к защите, дышит тяжело, в глазах недоверие и ярость, выкрикнул:
– Что за… чего вы напали?
Иггельд нанес два быстрых удара, поднырнул под топор и сильным ударом раскроил артанину грудь. Руки дернуло, словно он пытался перерубить ствол столетнего дуба, но артанин вздрогнул всем телом, глаза распахнулись. Он медленно опустился на колени и, прежде чем завалиться на бок, прохрипел:
– Кто ты?.. У Бруна нет таких героев…
– А по ту сторону стены, – ответил Иггельд, – есть!
Сонные артане вскакивали уже по всему лагерю, но, скованные сном, с застывшими на холоде мышцами, чувствовали страшную беспомощность, слабость, и впервые в твердые как камни сердца заполз страх. Иггельд заорал от ликования, от счастья, от облегчения, ведь это неустрашимые артане мечутся в ужасе, как перепуганные овцы, орут, рубят друг друга в темноте топорами!
Пронесся конный отряд, Иггельд разглядел самого Аснерда на его громадном коне. Они топтали и калечили своих же, Иггельд проводил их взглядом, грозный военачальник повел отряд в сторону лагеря князя Бруна. Иггельд крикнул еще раз как можно громче:
– Аснерд погнался за предателями!.. Все за ним!.. Отомстим предателям!
Люди переставали сражаться друг с другом, с криками бросались вслед за всадниками. Иггельд поспешно отступил, по всей широкой долине кипит яростная сеча, вот-вот обман раскроется, попятился еще, рядом князь Цвигун, весь в залитых кровью доспехах собирает распаленных боем воинов, пинками и проклятиями гонит к стене, промелькнули князья Северин и Онрад, Иггельд осторожно пятился, прикрывая отступление, но за ними никто не гнался.
Горящая катапульта с грохотом рассыпалась на кучу пурпурных углей. Остатки бревен еще горели оранжевым пламенем. Хороший ориентир, Иггельд бежал к крепости, но последние две сотни шагов было пусто, он уже не бежал, а тяжело брел, с него текло, он не сразу сообразил, что ладони стали липкими от крови, а вся одежда пропиталась, словно перерезал целое стадо.
У стены смутно прорисовывалась фигура, потом из мрака вынырнула еще одна, еще. Иггельд сказал быстро:
– Поднимайтесь!
Молодой голос возразил:
– А вдруг кого-то надо выручить?
Иггельд сказал зло:
– Кто это смеет спорить с князем? Да еще на поле боя?.. Ладно, не трусь, это ж ты от чрезмерной смелости. Расхрабрились, да?
Другой голос, постарше, сказал с веселым удивлением:
– Кто ж думал, что эти железные артане… окажутся такими овцами?
Один за другим выныривали люди, явился Онрад, тоже весь залитый кровью, торопливо пересчитывал людей, сказал с великим облегчением:
– Слава Небу, все вернулись!
Иггельд сказал негромко:
– Все! В крепость.
Он ухватился за веревку, легонько дернул. В ответ потянули с такой силой и готовностью, что он едва успел сжать ладони на последнем узле. На гребне их жадно хватали в объятия, на той стороне горят жаркие костры, люди с факелами в руках, прямо за камнем, что подпирал ворота, пять телег, волхвы-лекари в белых одеждах терпеливо ждут раненых.
Им передали троих, только один оказался ранен серьезно, его вынес князь Цвигун, и с ним его поднимали на стену, остальные сами с гордостью и смехом показывали свои раны, на одном их насчитали пять, все – царапины, а он гордо рассказывал жадно слушающим, что артане – никчемные воины, вон как долго его рубили топорами, и, как видите…
Иггельд остался на стене, мокрый от крови, но все еще распаленный недавним боем, жаркий, с бешено стучащим сердцем, жадно всматриваясь в непроглядную ночь, где на той стороне, казалось, разлилось огненное озеро. Артанский стан, казалось, охвачен огнем от края и до края, всюду костры, доносятся крики, звон оружия. На красном фоне мелькают тени, в стане все еще бьются смертным боем, мечутся целыми толпами из стороны в сторону, ищут и находят предателей. В самой дальней части стана, где расположилось войско князя Бруна, занялось зарево.
