Последний сон ее смертной души (ЛП) - Линкольн К. Берд (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Кен был у ждущего у поребрика такси, когда я спустилась с крыльца. Тот же парень в тюрбане. Он помахал мне.
— В «Хитман»?
— Да, прошу, — ответил Кен. Он сидел у дверцы, смотрел на пальцы, сжавшие колени, так, словно они были важнее всего в мире, при этом надо мной будто была туча.
— Мне нужно сказать…
— Дай объяснить…
Мы погрузились в напряженное ожидание.
— Давай ты, — сказал Кен.
Я переключилась на японский.
— Думаю, нам нужно встретиться с Марлин до костра. Помнишь, парня, открывшего ее дверь? Пит. У него были татуировки с символами ненависти.
Кен повернулся ко мне, его брови поползли вверх.
— Мы оставили Марлин с ним?
— Я не знала, что это было, пока не увидела схожие символы на парне во сне Элизы.
— Я так и думал, что ты что-то увидела. Почему не сказала Кваскви?
— Я не уверена. Во-первых, я не сразу поняла сон Элизы, все было странным и серым. А потом я переживала, что Кваскви отправит Братьев-медведей похитить Марлин ради безопасности, или что он решит забрать папу.
Кен опустил голову, сглотнув. Он заговорил ровным успокаивающим тоном, который я презирала из-за того, на что он намекал. Я не была в истерике.
— Я понимаю, что забота о семье важна, но Кваскви — Сиваш Тийе. Он заботится обо всех Иных Портлэнда, включая тебя. Включая Марлин.
Кен напал на меня своим мнением, но я не думала, что Кваскви так это видел.
— Знаю. Я не знаю, понятно? А если Пит просто неудачно сделал татуировки?
— Доверяй своим инстинктам, Кои. Совпадений слишком много, — Кен дал указания водителю ехать к дому Марлин.
— Что ты хотел сказать?
Глаза Кена почти закрылись. Он повернулся к окну, смотрел на башни за мостом. Вершины высоких зданий и округа начинали загораться, пока вечер сгущался.
— Ничего, что важнее Марлин.
* — в оригинальной фразе 14 слов
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Только пара часов оставалась до встречи с Джорджем и Генри у Бротон Блафф. Я все еще не оправилась после перелета, не знала, был выходной или будний день. Учитывая возможные пробки, стоило иметь хотя бы час в запасе. Я не могла опоздать на свой дебют среди Иных Портлэнда.
Мы с Кеном обсуждали, нужно ли написать Марлин, что мы едем, но я была против. Марлин и Пит должны были есть пад тай и смотреть фильм про умирающих самураев. Должны были расслабляться. Лучше бы Питу не давать время сочинить истории.
Водитель подъехал к дому. Он спросил у Кена, стоит ли ему ждать, и я не знала, дал ли Кен ему слишком много чаевых. Кен посоветовался со мной.
— Ах, да. Можете приехать через полчаса? — сколько мы будем разбираться, был ли Пит опасным неонацистов? Нам нужно было решить до костра. Я надеялась, что Пон-сума не успел обсудить Громовую птицу с Кваскви. Большой древний орел на собрании делал его серьезной мишенью, но место было уединенным, в темноте, и если что-то пойдет не так, Буревестник очень пригодится.
— Кои? — Кен склонил голову, почесывая щетину на щеке. Я поняла, что смотрела, как парень в тюрбане так, словно он уезжал с чем-то ценным. Так и было. Теперь я не могла избежать столкновения с Марлин. Еще одно изменение в наших отношениях, обычно она указывала мне, как жить, а я пассивно и агрессивно сопротивлялась. Я даже не знала, как спросить у сестры, был ли ее парень неонацистов.
— Да, идем, — Кен последовал за мной к лестнице снаружи. Мы поднялись к двери Марлин, свет блестел на лужах, собравшихся внизу на дорожке. Я надеялась, что у Кваскви есть бензин для костра, иначе кремация в такой влажности не состоится.
Дверь открылась на втором раунде стука. Я прижалась к стене, выдохнув. Глаза сестры посмотрели в коридор, а не ее потенциально опасного парня.
— Кои? Что ты тут делаешь?
— Я могу войти? Нужно кое о чем с тобой поговорить.
Марлин надула щеки и недовольно выдохнула.
— Мы переходили к части, когда бандиты собираются ворваться в деревню и попасться в ловушки. Я думала, ты придешь завтра.
— Никакого имбиря, — сказала я, глядя на лицо Марлин. — Это важно.
Марлин отреагировала на фразу, пожав плечами.
— Ладно, заходи.
В гостиной на диване сидел Пит лицом к новому плоскому телевизору, который я не видела раньше. Он был втиснут в подставку из ратанга и бамбука, которая Марлин досталась от мамы. Остальная ее квартира была с бежевой мебелью и украшениями — реклама ее работе по дизайну интерьера — чем полинезийской, но она хорошо все смогла подобрать. Это был один из даров Марлин — брать сущность и как-то помещать ее в обычное окружение. Она сделала так и со мной, пока я росла.
Кен опустил свое длинное тело на барный стул на кухне. Его напряженная челюсть и прищуренные глаза были направлены на Пита. Этот вызов все могли заметить. Пит оглянулся и напрягся, убрал руку со спинки дивана.
Марлин провела меня на кухню и включила электрический чайник кипятить воду.
— Что с мистером кицунэ?
— Марлин!
— Что? — она постучала пальцами с французским маникюром по коробке оолонга. — Карэ ва нихонго ханасай йо.
Не важно, знал ли Пит японский. Марлин не могла так беспечно выдавать природу Кена. Что еще она могла выдать? Блин. Осторожно общаться о Пите при нем можно было только на языке семьи. Я встречала много людей, знающих оба языка, в Японии, и уже не надеялась на уединенный разговор. Я переключилась на японский.
— Твой новый парень. Ты видела его татуировки?
Марлин покачала головой.
— Не верится, что ты спрашиваешь об этом после утра. Я видела каждый дюйм этого горячего тела.
Я протянула руку за кружкой «Маринополиса» с макрелью в морском костюме, которую Марлин спасла из ресторана папы, когда он закрылся. Она всегда давала мне эту кружку, а не еще одну из ее набора. Я не знала, было ли это из сентиментальности, или из-за моей привычки надбивать края чашек.
— Не перегибай, — сказала я на английском.
Пит прошел к нашей стороне дивана и устроился на подлокотнике.
— Что такое, девочки? Почему болтаем на японском?
Марлин насыпала растворимый кофе в кружку с кипятком. Она обошла стойку и отдала кружку Питу, провела ладонью по его плечу.
— Проблемы сестер. Дашь мне минутку?
Кофе из пакетика? Мне ненавидеть этого парня еще больше? Я переключилась на японский, но было неловко говорить это, пока Марлин стояла на стороне Пита. Я не знала, как сказать про превосходство белых на японском, а нацисты катаканой звучали почти так же, как на английском.
— Его татуировки — такие же, как у белых ребят, которые ненавидят меньшинства.
Марлин напряглась.
— О чем ты?
— Твой парень был с тобой днем? — вмешался Кен.
— Нет, — сказала Марлин. — Что случилось? Почему вы допрашиваете меня как детективы?
— В Портлэнде есть другие Иные, кроме меня и папы. Кто-то стал нападать на слабых, пока они одни. Есть доказательство, что те, кто это делает, — часть… — я чуть не произнесла Нордваст Уффхейм катаканой, но это Пит мог подслушать, — группы белых людей в Портлэнде.
Марлин выпалила ругательство якудза, которое обычно использовал только папа.
— Ты так плохо в меня веришь, что стала обвинять его, а не доверять моему суждению?
Я отчаянно посмотрела на Кена. Я должна была спасать Марлин, а не выглядеть ужасно. Я впилась большими пальцами в виски, надавила, чтобы прогнать неприятное давление, подступала мигрень.
— Ты его не упоминала до моей поездки в Японии, и он уж очень быстро появился в твоей жизни.
Марлин указала на мое лицо, подобралась так близко, что я ощущала запах чеснока и имбиря в ее дыхании.
— Ты не будешь рассказывать мне о моей личной жизни. Я не должна рассказывать, с кем встречаюсь, Кои, потому что мне тебя жаль.
«Подлый удар, сестренка», — жар пронесся от макушки моей головы, мои щеки покраснели. Пот пропитал подмышки. Злость. Я сильно злилась. Как она смела так говорить при Кене? Как смела злиться на меня? Я просто пыталась заботиться о ней, но нет, она не могла принять, что я изменилась и выросла. Я схватила ее палец и отодвинула его.
