Архвы Дерини - Куртц Кэтрин Ирен (книга жизни .txt) 📗
— Выведите лошадей из церкви, — сказал он спокойно, когда всадники остановились в трансепте и начали было спешиваться. — Не спорьте, Лоркан, сделайте это.
Он заметил, как вскинулся возмущенно Капрус, однако Лоркан что-то резко сказал ему и развернул своего гнедого грудь в грудь с серым жеребцом Капруса, вынуждая его повернуть, и Капрус, удивившись, проглотил то, что собирался ответить. Они молча выехали из нефа, и там Лоркан, Капрус, священник и врач, спешившись, отдали поводья остальным всадникам. Лошадей отвели подальше, и эти четверо вернулись к алтарю, о чем-то переговариваясь на ходу между собою. Добравшись до алтарных ступеней, Лоркан выступил вперед и поклонился. Под теплым плащом на нем были кожаный костюм для верховой езды и кольчуга, на Капрусе и враче — тоже.
— Сожалею, лорд Джилре. Ваш отец умер, — сказал он, выдыхая облачка пара. — Он велел вам передать...
И указал на отца Арнуффа, который тут же вышел вперед, держа в подрагивающих руках корону.
— Вы — наследник, милорд, — сказал он, и в глазах его промелькнуло сострадание при виде того, как Джилре тянется дотронуться до сверкающего ободка левой рукой. — Поскольку король был осведомлен заранее, никаких осложнений не возникнет. Да благословит вас Господь в ваших стараниях, милорд.
Джилре чувствовал, каких усилий стоит им всем не смотреть на его неподвижную правую руку, но он еще не готов был открыться. Он кивнул и неторопливо сошел вниз по алтарным ступеням. Капрус смотрел на него со смешанным выражением скорби и зависти на лице, Лоркану явно было не по себе. Только степенный мастер Джилберт был как будто спокоен, но и в его карих глазах читалось сострадание.
— Благодарю вас, святой отец, — тихо сказал Джилре, опускаясь перед священником на одно колено. — Сделайте милость, благословите корону моего отца перед тем, как возложить ее на мою голову. Вскоре мне придется принять немало трудных решений, и я буду весьма нуждаться в помощи Божией, дабы стойко выдержать все.
Против этого не мог бы возразить даже Капрус. Все вокруг тоже встали на колени, глухо позвякивая доспехами под одеждой, и Джилре наклонил голову и получил благословение. Корона, возложенная на него, показалась ему слишком тяжелой и холодной, словно металл ее давил на саму его душу, и, поднявшись на ноги, он отвернулся от всех, пряча взгляд.
Вот и настало время принимать решения. Он стал бароном, но может изменить все в одно мгновение, если отважится. Медленно отступив к алтарю, он положил на заснеженную плиту левую руку, словно принося присягу, а правой коснулся мрамора так, чтобы не видели остальные. И, глядя на свои живые, послушные пальцы, понял, что корону ему носить не предназначено.
— Сэр Лоркан, — тихо сказал он через плечо, — вы были вассалом моего отца?
— Вы знаете, что это так, милорд.
— И теперь вы мой вассал?
— Я ваш вассал, — твердо прозвучал ответ.
— Благодарю вас. Позовите сюда остальных, пожалуйста.
Он так и остался стоять лицом к алтарю, но хорошо слышал, как у него за спиной затоптался Капрус, как зашушукались вполголоса Джилберт и священник, когда Лоркан отошел, чтобы подать знак вооруженным всадникам приблизиться. Те подошли, и Джилре с глубоким вздохом повернулся, чувствуя, как тяжко давит на лоб корона. Воины встали на колени полукругом у подножия ступеней, шлемы придавали их лицам горделивое выражение. Капрус стоял в стороне вместе со священником и врачом и следил с некоторым беспокойством за Лорканом, который поднялся на несколько ступеней и поклонился.
— Исполнено, как вы просили, милорд.
— Да. Благодарю вас, — Джилре обратил взор на воинов, смотревших на него. — Господа, сэр Лоркан подтвердил, что будет по-прежнему хранить верность мне как барону д'Эйриалу. Могу ли я рассчитывать также на вашу верность?
С утвердительными возгласами все они вытащили мечи и, взявшись латными рукавицами за обнаженные клинки, протянули их ему рукоятью вперед. Джилре кивнул.
— Благодарю вас. И не требую дополнительной клятвы. Можете встать, но пока не уходите, пожалуйста. Лоркан!
— Да, милорд?
— Мне нужен ваш совет. Капрус, выйди вперед, пожалуйста.
Лоркан подошел к Джилре, всадники поднялись с колен, убрали оружие в ножны, и Капрус нерешительно вышел вперед. Услышав свое имя, он побледнел, и рука его, лежавшая на рукояти меча, сжала ее так, что перчатка на костяшках пальцев чуть не лопнула. Джилре молча спустился на три ступеньки, остановился, когда дорогу ему преградил снежный сугроб по колено высотой, и жестом велел Капрусу приблизиться. После некоторого колебания тот повиновался и, поскольку Джилре продолжал молчать, неуверенно опустился на одно колено. Джилре ощущал за спиною близкое присутствие Лоркана, но смотрел брату в глаза, не отрываясь. Он собирался задать Капрусу вопрос и не был уверен, что ему понравится ответ, но и вопрос и ответ были необходимы, если только он надеялся сделать когда-нибудь то, чего жаждало его сердце. И он взмолился про себя, чтобы ответ оказался именно таким, какой он хотел услышать.
— Какой совет вам нужен, милорд? — тихо спросил Лоркан.
— По правосудию. Имею ли я право, как барон д'Эйриал и рыцарь этого королевства, вершить на моей земле Высокое и Низкое Правосудие над всеми моими вассалами, великими и малыми?
— Да, милорд, имеете.
Высокое Правосудие: власть над жизнью и смертью. Он знал, что имеет это право, но хотел подтверждения. И не успел Капрус даже рта открыть, желая возразить что-то, как Джилре левой рукой вытащил из ножен меч и с силой вонзил его рукоятью вверх в сугроб между ними.
— Молчи, Капрус! — предупредил он. — Помолчи и подумай хорошенько о том, о чем я тебя сейчас спрошу. У меня есть на то причины, и я клянусь, что не причиню тебя зла.
Оскорбленный Капрус даже затрясся, непроизвольно сжимая кулаки, но смолчал, а старший брат, взявшись рукою за пояс, посмотрел на него сверху вниз. Вообще-то Джилре, невзирая на постоянное ворчание Капруса по поводу несправедливых законов о наследовании, не сомневался в том, что Капрус неспособен на вероломные поступки, но сейчас он должен был окончательно увериться в этом — и что еще важнее, в этом должны были увериться его подданные. Он снова получил возможность выбора, но сделать этот выбор был намерен со всей ответственностью.
— Капрус д'Эйриал, — сказал он громко, — я требую от тебя торжественной клятвы перед Богом и присутствующими здесь рыцарями в том, что ты никогда, ни словом, ни делом, не выступишь против меня и против нашего отца во вред нашим подданным.
Губы у Капруса дрожали, но на взгляд Джилре он отвечал твердым взглядом. В гордых голубых глазах его пылал гнев.
— Ты смеешь требовать от меня клятвы? — спросил он. — И почему вдруг после речей о Высоком Правосудии? Разве я дал тебе повод сомневаться в моей верности?
— Возложи руки на меч и поклянись перед Богом, — ответил Джилре. — Я не должен тебе ничего объяснять. Сделай это.
На миг он испугался, что Капрус откажется. Требование было слишком серьезным. Но его упрямый и порой высокомерный младший брат никогда не лгал и не нарушал клятвы, Джилре знал это. Неужели он не сможет переступить через свою гордость?
— Поклянись, Капрус, — повторил он. — Пожалуйста.
И в этот день доверие его было вознаграждено во второй раз, ибо Капрус наконец сдался, опустил глаза и сорвал с себя перчатки, после чего решительно возложил обнаженные руки на рукоять меча, соединив большие пальцы на выпуклости, под которой хранилась священная реликвия. И снова поднял к Джилре лицо, стиснув челюсти, но ничем более не выказывая своих чувств.
— Перед Всемогущим Господом и присутствующими здесь рыцарями клянусь, что я всегда буду верен нашему отцу и тебе, — сказал Капрус, произнося слова твердо и отчетливо. Взгляд его потемнел, челюсти сжались еще сильней, но затем, взявшись за лезвие меча, он выдернул его из снега и поднял высоко, словно талисман. — Более того, я клянусь, по доброй воле и по своему хотению, что становлюсь отныне твоим вассалом и тебе отдаю и душу, и тело, и все, чем владею на земле. Верой и правдой буду я служить тебе и оборонять не на жизнь, а на смерть от любого врага, и да поможет мне Господь! — Он умолк и облизал губы, затем продолжил: — И если ты думаешь, что я когда-нибудь поступал с тобой нечестно, то ты не прав, Джилре, — что бы там ни говорила моя мать. Я рожден твоим законным братом, и теперь ты — мой законный господин!
