Приключения Гринера и Тео - Белякова Евгения Петровна (читать книги без txt) 📗
— Так — слушать меня и выполнять все в точности, как я скажу. Марельд, мне нужны три подводы и три бочки для воды — самые большие, какие только найдешь. Поставь их на телеги и вели солдатам наполнять водой из колодцев. Займитесь этим прямо сейчас.
Парень в гвардейской форме задорно козырнул и выбежал.
— Будем тушить кондитерскую? — робко предположил молодой капрал.
— Нет — остужать горячие головы, — капитан Некс повернулся к старшим офицерам. — Кондо, вы возьмете своих гвардейцев и соорудите баррикаду на улице Сенной, чтобы толпа не свернула к Внутреннему городу. Не хватало нам еще, чтобы они решили проведать короля… Обращаю ваше внимание — только перегородить улицу. Никаких стычек и жертв. Постараемся обойтись без крови. Вильгельм… — обратился он к капитану со шрамом, — вас я попрошу руководить «окунанием» особо разгоряченных смутьянов.
— Кого поймаем — окунем. Водица колодезная, ледяная… — Довольная улыбка перекосила лицо старика. — А что делать с остальными?
— Ловить в сети, — Некс кашлянул, оглядывая удивленных служак. — Именно, вы не ослышались. Капрал, прямо сейчас — берите людей и дуйте к пристани, соберите сетей как можно больше, и тащите их к площади Трех Фонтанов.
— Есть! — гаркнул капрал и умчался.
Капитан-префект раздал еще несколько поручений остальным, и офицеры быстренько рассосались; сам же он подошел к троице у стены.
— Сударыня Тео… — Некс коротко поклонился магичке, потом перевел взгляд на Дерека и смущенно запнулся. — Я… смешно — никак не могу вспомнить, как вас зовут, уж извините.
— Да я и не представлялся, — широко улыбнулся маг, — мое имя — Дерек Мальтенийский.
— Я запомню, — пообещал капитан и повернулся к Ферфаксу. — А вас зовут Томас, верно?
— Можно просто Том, сударь префект. Прошу простить, что не сообщил вам о беспорядках, никак не мог вас найти. Потом мне сказали, что вы были в «трупярне», то есть — в старой лечебнице вместе с леди Тео и…
— Леди? — удивленно поднял брови капитан, поскольку «лордами» и «леди» называли только людей дворянского происхождения. Тео тут же затараторила:
— Это наша старая шутка, капитан, Том меня так называет, чтобы позлить… А вообще-то у вас сейчас главная задача — справиться с толпой разозленных студентов…
Дверь широко распахнулась, стукнув на отлете стену, и заскочил еще один уличный мальчишка, лет восьми, не больше, с редкими и крупными зубами. Том кинул ему медяк, и малец, перед тем как юркнуть в коридор, шепеляво проорал:
— Штутенты пошли в шторону Ашамплеи!
— Чего? Куда пошли? — не понял Том и весело скривился. — Было у меня подозрение, что не надо его брать, слишком мал…
— В сторону Ассамблеи, что непонятного, — засмеялась Тео и толкнула Тома в плечо, — с каких это пор ты стал брать в соглядатаи таких маленьких… — Тут она поперхнулась, вскочила и заорала почище мальца: — Ассамблея! Я сама разрешила Талли взять его на время… Дерьмо!
— Что случилось? — подскочил Дерек, объяснявший капитану, кто такие "штутенты".
— Дерьмо! — повторила Тео. — Гринер там, в Ассамблее, на Состязании! А ты представляешь себе, что будет, когда пьяные студенты объединятся с подвыпившими бардами?
Дерек еле слышно застонал.
Глава третья,
Поначалу все выглядело пристойно, и Гринер немного расслабился, ведь никто не пытался заставить его сыграть на лютне или взять верхнее «фа». Горели свечи, лилось вино, кто-то из учеников лениво перебирал струны, и звуки охотно улетали к расписному потолку, теряясь там среди общего шума голосов. Подмастерья сбились в отдельные группки, шушукались и рассказывали скабрезные истории, от которых у Гринера краснели уши; он отсел. Барды, ярко (и иногда даже богато) одетые, ходили между столами, обменивались улыбками, шутили, смеялись над рифмами соперников, ядовито высказывались по поводу музыкальных способностей друг друга, словом — вели себя, как и подобает людям искусства. Гринер, воспользовавшись случаем, угощался изысканными яствами и вином — на еде и выпивке Ассамблея не экономила. Он даже познакомился с одним из подмастерьев, вернее, тот сам подсел и завопил:
— Джон!
— Нет, вы ошибаетесь, меня зовут Гринер… — говорить с набитым ртом было трудно, но можно.
— Да нет, это я Джон! А ты… А, Гринер, ясно! Что делаешь?
Манера нового знакомого говорить слегка раздражала — он каждую фразу выкрикивал так, будто выступал на площади, полной людей.
— Ем, — честно ответил Гринер.
— Да нет! Я имею в виду — что ты делаешь при своем мастере? Играешь на лютне? Отстукиваешь ритм? Или на флейте?
— Отстукиваю, — мгновенно определился Гринер. Если случится такая напасть, что его заставят выступать, уж справиться с барабанами он сумеет. Не желая показаться невежливым, он поинтересовался у собеседника, чем тот занимается.
— Я объявляю о выступлении своего мастера! — гордо проорал Джон.
"Оно и видно", — подумал Гринер.
— А твой — который? — не унимался подмастерье. Гринер молча (ибо рот был занят жареным мясом) ткнул вилкой в сторону Таллиесина. Джон тут же переменился в лице — панибратство исчезло, будто его и не было, он даже голос понизил (чему Гринер был чрезвычайно рад) и с уважением протянул: — О-о-о… Тогда понятно, чего ты такой разодетый…
Юноша тоскливо глянул на свое отражение в оконном стекле, благо за ним уже начали сгущаться сумерки, а зала была отлично освещена. Бард и впрямь постарался на славу — если все его ученики были вынуждены ходить в таких узких штанах, неудобных туфлях и не дающих повернуться расшитых камзолах, вполне понятно, почему они сбегали… И девушки тут не при чем. Таллиесин протащил Гринера по четырем лавкам модной одежды, и только в последней был удовлетворен. Около часа юношу обмеряли, одевали и подшивали пять человек — и в итоге сам себе он стал казаться гусеницей, плотно обернутой в кокон. Правда, в богатстве отделки и некотором вызывающем шике костюму нельзя было отказать: что только стоили пышные кружевные манжеты и жабо, а пряжки на туфлях и вовсе были разукрашены эмалью. Но Гринер с радостью отказался бы от всех этих красот, хотя бы ради того, чтобы сесть по человечески, а не так, будто он оглоблю проглотил. Правда, он таки сумел сделать себе небольшое послабление — туфли он скинул почти сразу после того, как сел за стол, а пуговку на штанах расстегнул тогда, когда понял, что в застегнутом состоянии в него влезет разве что пара пирожных.
— Ну, Талли добрый хозяин… — сказал Гринер, только для того, чтобы что-то сказать. Джон округлил глаза:
— Ты зовешь его по имени?
— Э-э-э… — замялся Гринер, но, по счастью, их отвлекли: на соседний стол вскочил рыжий юнец расхлябанного вида с лютней за спиной, и закричал:
— Собратья по искусству!
Ближайшие барды (человек двадцать, всего же их в большой, украшенной цветами зале Гринер насчитал около сотни) повернулись к нему и приветственно заулюлюкали.
Юнец раскланялся, причем один раз чуть не упал, но вовремя оперся о голову одного из «собратьев» Когда крики смолкли, он взмахнул свободной рукой и произнес:
— Я чрезвычайно рад вас видеть! Но это еще не все… Я также рад вас слышать, хотя из звуков, что сейчас улавливает мое ухо, музыкально только чавканье Мастера Уоррена!
Барды засмеялись и стали хлопать друг друга по плечам, хотя что такого лестного было сказано молодым человеком, Гринер не понял. Найдя глазами Таллиесина, он отметил, что его друг смеется вместе со всеми. Рыжий снова стал раскланиваться.
— Кто это? — шепотом спросил юноша у Джона.
— Мастер Рикардо Рамболь… — ответил подмастерье с восхищенным придыханием.
