Приключения Гринера и Тео - Белякова Евгения Петровна (читать книги без txt) 📗
— Мастер? — удивился Гринер. — Но ведь он не старше тебя… то есть нас…
— Он сдал все экзамены экстерном… — глаза Джона блестели, он даже забыл про кремовое пирожное в руке, — И лютню, и флейту, и поэзию, и декламацию, и историю искусств, и арфу, и…
Почитатель талантов рыжего так и продолжил бы перечисление, но тут Мастер Рамболь перестал кланяться и поднял руку, призывая всех к тишине.
— Также я хочу поблагодарить Мэтра Пери за то, что он любезно предоставил в наше распоряжение эту, не побоюсь сказать, Обитель Прекрасного и Вечного! Его Величество мне как-то сказал про Ассамблею: "Этому зданию не хватает только одного…"
— Он выступает перед королем… — благоговейно зашептал Джон на ухо Гринеру, и тот прослушал окончание шутки. Но, судя по реакции бардов, а она была весьма бурной — смех ударил по ушам и понесся ввысь, к высокому потолку с идеальной акустикой, — рыжий оказался на высоте. Он еще что-то крикнул и, спрыгнув со стола, начал проталкиваться по направлению к Таллиесину. Гринер счел, что сейчас самое время подойти к своему «учителю», и судорожно стал нащупывать ступнями туфли под столом. Ему удалось справиться с задачей довольно быстро (Джон только-только дожевал пирожное и облизал два пальца), а пуговицу штанов Гринер застегивал уже на бегу, правда, с трудом, поскольку вовсю пользовался гостеприимством устроителей праздника. К финишу (а именно, Таллиесину) рыжий бард и Гринер прибыли почти одновременно, первого задержала толпа, второго — пуговка. Таллиесин, как успел заметить юноша, обернувшись и увидев приближающегося собрата по лютне, слегка нахмурился, но тут же заулыбался, так что Гринер не был уверен, что ему не показалось.
— Рик!
— Талли!
Песнопевцы обнялись. Рикардо взлохматил свои вихры и…
— продекламировал Рамболь и хитро посмотрел на Талли, мол, как тебе это? Тот широко ухмыльнулся и произнес ответное стихотворение:
— Поединок! Поединок! — завопил во всю глотку невесть как очутившийся тут же Джон и все те, кто еще не имел удовольствия находиться рядом с двумя вступившими в изустный бой бардами, постарались это сделать как можно скорее. Гринер оказался сжат толпой с двух сторон: отовсюду неслись выкрики, пожелания, брань и свист. Как понял юноша, большинство было за Таллиесина, но те, кто болел за рыжего барда, орали громче. Противники же, удостоверившись, что завладели вниманием всего зала, стали, подбоченившись, друг напротив друга, и сменили размер, стиль а также ритм.
— Тебя не раз я вызывал — ты отклонялся, — усмехнулся Рикардо, — Скажи-ка честно — был не в голосе? Боялся?
— Тебя? Помилуй Боги — разве можно? Боится ли сапожника художник? Иль подмастерья — умудренный мастер? Все времени не находилось, уж поверь, на мелочи такие, но теперь…
Что «теперь» слушатели так и не узнали — потому что с гулом, сравнимым разве что с приливной волной, в залу ворвалась толпа молодых людей, с факелами, мечами и табуретками наперевес; от них разило вином так, будто они в нем купались. Таллиесин умолк и раздраженно повернулся к источнику шума.
— Братья музыканты! — раздался дружный вопль от дверей.
— Сыны Сореля! — понесся ответный рев, и, как последний, самый сильный, девятый вал, наполненный дружелюбием и чувством собутыльного братства, крик: — Налива-а-ай!
Гринер за малым не был смят бардами, ринувшимися в объятия друзей, краем уха услышал веселый возглас рыжего Рикардо: "Тебе повезло, Талли!", и тут его толкнули, да так, что пришлось схватиться за первое, что попалось под руку — скатерть. Юноша упал, утянув за собой большую часть съестного со стола, и быстренько стал отползать к стене, лавируя меж ног в ярко красных и зеленых замшевых сапогах. Послышались крики, все больше возмущенные, Гринер уловил слова «стража», "отломили", "вместе покажем" и почему-то «мать». Джона из виду он потерял, впрочем, как и Талли; вжавшись в гобелен, изображающий легкомысленно танцующую девицу, юноша стал тихонько, мелкими шажочками, продвигаться к окну — чтобы спокойно слезть вниз (пробиться сквозь галдящую и размахивающую кулаками толпу на выходе было практически невозможно) и под шумок смыться.
Тео неслась по улице, как вихрь; рядом с ней бежал Дерек.
— Забе… в "Гузку…"…мечи? — проглатывая часть слов, предложил маг, не сбавляя скорости.
— Долго… да и… не помогут… — ответила Тео. — …певаем?
— …оде.
"Надо было дождаться, пока они все выйдут оттуда…", — тоскливо подумал Гринер, провожая глазами толпу, выросшую вдвое, и двигавшуюся с факелами от Ассамблеи в сторону центра города, — "…а потом спокойно уйти через дверь".
Но было уже поздно.
Он уже висел снаружи, зацепившись руками за подоконник, на высоте третьего этажа.
Гринер проклял мясо и сыр, свиные ребрышки и рябчиков, яблоки и хлеб с поджаристой корочкой, паштет и два бокала вина — ибо именно они сейчас лежали в желудке и тянули его вниз. Руки одеревенели, ноги налились свинцом… В глазах стали вспыхивать цветные пятна, и юноша попытался вспомнить, не было ли под окном каких-нибудь смягчающих обстоятельств. Кустов, клумбы, в конце концов… Повернуть голову и посмотреть уже не было сил, а полагаться на свою память он боялся, тем более что и вспоминалась то выхваченная краем глаза широкая гравиевая дорожка.
"Прощай, жизнь", — подумал было Гринер, и попытался разжать пальцы, но не тут то было. Их то ли свело судорогой, то ли еще что — но они отказались ему повиноваться. "Так и помру тут…" — мрачно решил он и прикрыл глаза.
— И долго ты уже висишь? — поинтересовались снизу, и Гринер с невыразимым облегчением (таким, что чуть не расплакался), узнал голос своей наставницы.
— Снимите меня отсюда! — заверещал он.
— Сейчас… отпусти подоконник. Все будет нормально, отпусти.
— Не могу! Меня руки не слушаются!
— Зачем так орать… — послышался второй голос, и Гринер понял, что парочка магов явилась в полном составе. — Тей, кинь в него булыжником, он и отвалится…
— Нет! — испугался Гринер и сам не заметил, как разжал пальцы… и вместо того, чтобы шумно рухнуть на твердую дорожку, был как бы подхвачен чем-то невидимым и аккуратно спущен вниз. Но ноги отказались его держать: он со стоном опустился на землю. Маги склонились над ним.
— Чего это он? — спросил Дерек, разглядывая юношу, — Разодет-то как… А ты боялась — "его испортят, напоят, совратят, научат плохому…"
— Сейчас очухается, — пообещала Тео, — а не очухается, так пропустит свой первый урок в качестве ученика мага.
— Урок? — простонал Гринер. — Я очень хочу урок… только вот… я столько съел, и еще это окно…
Тео цыкнула на него: "Молчи!", присела рядом на корточки; достала из-за пазухи маленький пузырек, и, открутив пробку, влила часть его содержимого Гринеру в рот.
— Лучше отойти… — посоветовала она Дереку, и, взяв его под локоть, отвела шагов на пять. — У тебя трубка с собой? Ну, так доставай… — услышал Гринер. — Табак у меня. Минуты две он проваляется, так что…
Некоторое время Гринер и впрямь «валялся», не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Один только нос не отказал ему в службе — до него долетал запах дорогого табака, — да уши, почти целиком донесшие разговор магов.
— Не успели спросить капитана… Жаль. Можно было бы примерно составить последовательность и циклы этой гадости… — сказала Тео.
— Да какая разница, сколько людей и за какие сроки, пойдем сегодня, не то завтра будут еще трупы.
