Хождение Восвояси (СИ) - Багдерина Светлана Анатольевна (версия книг txt) 📗
– Назад?.. – неуверенно предположил мальчик.
– Вперед!
Впрочем, долго буксировать наследника тайсёгуна ей не пришлось: с выходом в коридор свет вернулся в их жизни – вместе со звуками. И были это звуки скучающих голосов, один из которых показался ей знакомым.
– …Что-то неможется мне. Простыл, что ли, сегодня под этим проклятым дождем? – сипел кто-то слева.
– Говори спасибо, что тебя вообще не смыло или не унесло, Накажима, пока ты своими костями до укрытия доскрипел, – неохотно отвечал знакомый.
– Накажима-сан для тебя, сопляк! – прицыкнул сиплый. – Теперь ты не наследник тайсёгуна, а седьмая нога селёдки, так и веди себя с почтением, твоему положению приличному!
Обормоту?!.. И с ним гвардеец из свиты тайсёгуна! Вдвоём в доме волшебников? В такой-то час? И никуда не бегут и не прячутся? Ждут кого-то? Самого Шино?..
– …Был бы отец рядом, ты не посмел бы со мной так разговаривать! – голос Обормоту прозвучал почти жалобно.
– Посмел бы, не волнуйся, – Лёлька, не видя, почувствовала, как осклабился вамаясец. – Миномёто-сан самолично велел с тобой не церемониться. Не получилось из него тайсёгуна, так хоть вояку из него сделай, Накажима, сказал он мне. Он меня всегда ценил. Не то, что некоторые молокососы.
– Он еще пожалеет, что лишил меня милости! Я еще докажу ему, что я – лучше! Это не я, это Мажору – сопляк! И молокосос! И мозгляк! И…
– Не тебе злословить на нашего Шино-сан и его наследника! – звук подзатыльника – словно по арбузу шлепнули – раскатился в ночной тишине.
Лёлька почувствовала, как рука Мажору вывернулась из ее, а голова попыталась просунуться в щель приоткрытых сёдзи.
– Сам он – сопляк! И безмозглый громила к тому же! – возмущенно прошипел он – но предусмотрительно-тихо, не громче упавшей на сковороду капли, и тут же добавил еще тише, спохватившись: – Отец тут?!..
– Если заметит тебя – влетит? – сочувственно спросила Лёка.
Исчерпывающим ответом ей было подавленное молчание.
– Ну ты это тогда… домой иди… а я посмотрю. Интересно же, что здесь происходит. Слуги спят, волшебников не видать, и Миномёто тут среди ночи, всего с двумя самураями, самыми доверенными, наверное. Это неспроста!
Мажору помолчал – девочка даже в темноте ощущала, как борются в нем любопытство и чувство сыновнего и прочего долга с гирями на ногах – и в конце концов выдохнул:
– И ты тоже уходи со мной.
– С чего это? – опешила Лёлька.
– Я не позволю шпионить за своим отцом.
– Я не шпионю! И не за твоим отцом! Я…
– Вот и пойдем, раз не шпионишь, – непреклонно прошептал мальчик и чуть помявшись, добавил: – Пожалуйста.
– А то что? – задиристо прищурилась девочка.
– А то… а то… а то… – Мажору замялся то ли в поисках ответа, то ли подходящего способа его озвучить, но в княжну словно мелкий бес вселился.
– Ничего ты мне не сделаешь! И Вечные не сделают, даже если поймают! И Обормот! И твой…
Не дожидаясь окончания новой версии сказки про колобка, Мажору сердито ухватил ее за руку, дернул в сторону выхода, сам рванулся туда – и споткнулся о ведро. Глухой стук перевернутой посудины и плеск выливающейся воды моментально заставил исследователей замереть – а самураев в коридоре насторожиться.
– Что-то не так, – донесся обеспокоенный голос сипатого под аккомпанемент шелеста доставаемой катаны.
– Я посмотрю! – звяк дужки фонаря, шорох второй катаны, выходящей из ножен, шаги…
– Бежим!!!
Лёлька вцепилась в запястье мальчика и метнулась к выходу, расшвыривая и круша под ногами всё, что не успевало увернуться. А поскольку горшки, мётлы и прочие корзины особой прытью не отличались и днём, то поднявшийся грохот заставил притормозить перед входом на кухню даже горящего жаждой подвигов Обормоту. Эти несколько секунд и позволили разведчикам преодолеть последние метры до двери. На улицу они выскакивали под топот и грохот утвари уже под Обормотовыми ногами.
Лёлька кинулась вдоль стены дома, держась в тени, рассчитывая на то, что Обормот решит, будто они выбежали на улицу, и была права. Разжалованный Шино бросился в топь проезжей и прохожей части, размахивая катаной, и сердце девочки радостно ёкнуло: пронесло!.. Но рано. Мгновение спустя на ленту крыльца выскочил Накажима, оглянулся по сторонам – и понесся вдоль стены, где только что промчались беглецы.
Чувствуя преследователя спиной, девочка рванулась было прочь от дома – но перед самым носом из мрака вырисовались кусты.
– Обратно! – рванула она за руку Мажору, и тот послушно изменил направление и едва не врезался головой в стену.
Топот за спиной, не такой частый, как их, но незатихающий, стал ближе еще немного. Они завернули за угол, взор Лёльки панически метнулся влево к кустам, вправо к стене, вверх…
К подоконнику.
– Стой! Лезь! – от резкого толчка бедный мальчик едва не полетел кувырком.
– Куда?!
– В окно!
Света луны, выглянувшей в этот момент из-за туч, едва хватило, чтобы разглядеть узкую полоску дубовой доски чуть выше его носа. Опускающаяся рама была приподнята – достаточно, чтобы протиснуться ребенку. Не теряя времени на уговоры, княжна подала личный пример, оставляя на белёной стене отпечатки босых грязных ног. Парой секунд спустя Мажору последовал за ней. Пятки его мелькнули в щели, пропадая из виду в тот самый миг, когда Накажима выскочил из-за угла. Звук падения, приглушенный Лёлькой – хоть и не по собственному желанию – не долетел до его ушей под шелест возвращавшегося дождя.
Сердито скинув приземлившегося на нее вамаясьца, княжна поднялась, отряхиваясь и оглядываясь: интересно, куда занесла их нелегкая?
Как выяснилось очень скоро, нелегкая затащила их в крошечное подобие склада то ли шеф-повара, то ли алхимика, хотя в чем разница, многие не понимали. Полки загромождали мешки, горшочки, склянки, корзины, пучки, вязанки и связки чего-то, названия чему девочка даль не могла, да и, если совсем откровенно, к которым не решилась бы даже подойти, чтобы выяснить видовую принадлежность отдельных запасов. И почему окно было приоткрыто, ребята тоже поняли очень скоро: по сравнению с царившим тут амбре общественный туалет на свиноферме, в который вывалили испорченный недельный улов неудачливые рыботорговцы, благоухал розами.
– Ну и вонизма! – Мажору, едва вдохнув, уткнул нос в рукав кимоно. – Куда ты меня затащила?
– Не нравится – лезь обратно, – любезно просипела Лёка и закашлялась – шепотом.
– Ищи дурака, – буркнул мальчик. – От Накажимы не уйдешь.
– Хороший страж?
– Один из отцовских лучших.
– Понятно… – глухо пробормотала девочка сквозь слой ткани рукава. – Тогда будем искать другой выход. Конечно, можно остаться до полуночи или дольше, ведь не может же Накажима просидеть тут до утра…
– До утра я тут не просижу, – сдавленным голосом прервал ее Мажору, и девочка неохотно с ним согласилась. Любой Накажима, даже вместе с Обормоту, были в сто раз лучше этой всепроникающей вони, от которой слезились глаза, а носоглотка замыкалась в порыве самосохранения.
– Давай руку.
– Я сам. Если ты можешь, то я и подавно. Я мужчина, – с непробиваемым достоинством самурая в – сятом поколении проговорил вамаясец.
– Ню-ню, – сдавшись перед непроходимым упрямством товарища по злоключению, девочка пожала плечами и двинулась вперед. Мажору за ней, по звуку, вытаращив глаза как изумленный рак, и нащупывая путь ногами и руками. Но, как ни старался, через пару шагов он налетел на нечто упругое и шершавое, что царапнуло его по коленке как ледяным когтем, отскочил, наступая во что-то вязкое и липкое, что возмущенно пискнуло под его ногами, и остановился.
– Ори-тян? А ты действительно видишь в темноте? – увеличивая приток неизвестных, но пробивных миазмов в организм, растерянно поинтересовался мальчик.
– А что? – насторожилась Лёка, ожидая подвоха.
– Ничего. Просто мне мама говорила, что в темноте видят только кошки, ведьмы и ёкаи.
– Ты хочешь сказать, что я ведьма? – насупилась девочка, которой обсуждение ее офтальмологических способностей нравилось всё меньше и меньше.
