Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа - Хьюз Мэтью (книга регистрации .txt) 📗
На улицах было полным-полно интереснейших людей, чернокожих и мертвенно-бледных, и надушенных женщин в платьях с длинными шлейфами. Хисс, время от времени глухо бормоча, повела Эвилло по лабиринту улиц — сперва застроенных высокими домами, затем домами пониже, а после и совсем маленькими домишками. Так они добрались до захламленного берега канала, воняющего всем, чем только можно, — тут лучше было не вдаваться в подробности. Здесь нашлась едва не рассыпающаяся на глазах гостиница — постоялый двор «Утомленное солнце».
— Войди и спроси комнату, — велела Хисс.
— Я? Но откуда мне знать, что сказать…
— Верь в высшее покровительство, щедро расточаемое на тебя.
Эвилло, уже воодушевленный своей ловкой расправой с коварным лейкоморфом, мужественно шагнул в трактир — и нужные слова сразу спрыгнули с его языка:
— Комнату, пожалуйста, — объявил он хозяину. — А покамест — еду и чуть-чуть спиртного.
Задумчивый, совершенно беззубый трактирщик как-то невоодушевляюще нахмурился.
— Сперва объясни, отчего ты вваливаешься сюда в лохмотьях и с грязью в волосах. И почему у тебя на плече улитка? Хочешь, чтобы тебе ее сварили на обед? Так знай: мы подаем только кушанья собственного приготовления и отвечаем за качество. А еще мы не обслуживаем нищих. Деньги вперед. Сомневаюсь, чтобы ты хоть когда-нибудь видел терций, а тем паче владел им.
И вновь ответ сразу выскочил из разума Эвилло прямо на язык:
— Знай, о недостойный трактирщик, — звонко провозгласил он, — что я — благородный лорд Эвилло, посланный с тайной инспекцией таверн Каиина, причем никем иным, как самим принцем Кандивом. Принц желает знать, как ведутся дела в этом городе и особенно — с какой учтивостью и добротой встречают здесь пришельцев. Я уже понял и принял к сведению, что ты склонен к грубости и жестокосердию. И если бы не мой почтенный кузен… — здесь Эвилло замешкался, не успевая придумать имя, — которого я сейчас не стану называть, но который считает тебя человеком отзывчивым и любезным, я бы немедленно доложил о твоем поведении его высочеству. Итак, я даю тебе второй шанс.
Хозяин торопливо вылез из-за стойки.
— Добрый господин, простите мою шутку — ее, конечно же, было слишком просто истолковать превратно. Я сразу увидел, что вы тот, кем вы, по вашим словам, являетесь. Я лично провожу вас в наилучшую комнату и организую превосходный ужин. С особым удовольствием я сам приготовлю для вас улитку…
— Фи! Моя улитка не для котла, милейший. Это волшебная брошь немыслимой ценности, дарованная мне потомком великого Фандааля. И не говори больше ничего, дабы не оскорбить меня.
В комнате наверху Эвилло умылся и побрился, нашел в шкафу чистое белье, непривычно богатое платье и даже высокую бордовую шляпу. Переодевшись, он, по совету улитки, насладился зрелищем собственного отражения в зеркале, также неожиданно обнаруженном в шкафу. Впрочем, удовольствие было испорчено. Внезапно в стекле сгустился сине-зеленый образ — переливчато-прекрасный пейзаж с озерами, лесами и горами, охваченными бирюзовым сиянием. Миг — и картинка исчезла. Хисс, казалось, ничего не заметила, так что Эвилло списал мираж на свои перенапрягшиеся нервы.
Они спустились на ужин — и провели вечер за трапезой. Никогда еще за всю свою жизнь не сталкивался Эвилло с подобной роскошью, и хотя гостиница явно была не из лучших, по сравнению с Крысградом она казалась вершиной Царства Небесного. Хисс подкрепилась листком латука.
Остальные посетители подталкивали друг друга локтями:
— Глянь, глянь, это придворный принца Кандива, не иначе как родич правителя, ишь, какой жакет, чистый шелк, да и кудри, кудри — золото!
К этому моменту Эвилло заметил, что Хисс стала немного больше — несомненно, благодаря салату.
Когда Эвилло и Хисс, окончив ужин, уже поднимались по лестнице, к ним подошла обольстительная молодая женщина с аметистовыми волосами и ясными глазами, хотя и одетая несколько… легкомысленно.
Она поинтересовалась, не будет ли юноше слишком одиноко этой ночью одному в незнакомом доме, и предложила составить компанию. Она позаботится о нем — заверила женщина — всего лишь за цену своего номера, ведь очевидно, что она, будучи с ним, не воспользуется снятой комнатой. Комната эта — с сожалением добавила женщина — весьма роскошна и, соответственно, очень дорога, но она всегда готова отказаться от пышности, если ее присутствие требуется где-то еще. Эвилло был тронут и очарован и уже собирался согласиться, когда Хисс сурово зашипела, напоминая о том, что на самом деле у него вовсе нет денег. Так что Эвилло с грустью отклонил предложение достойной дамы.
Внезапно ее манеры необъяснимым образом изменились. Она яростно завопила, охватывая голосом несколько октав, причем под конец стала призывать демона по имени Кардамог, требуя, чтобы он покарал того, кто так оскорбил несчастную работящую девушку. Эвилло и Хисс поспешили удалиться.
И тишина вернулась. Снаружи утомленное солнце спряталось за «Утомленным солнцем», и нечто неописуемое игриво плескалось в канале.
Этой ночью лейкоморф, не без труда отцепившийся от дерева, влез в окно гостиницы. Он выследил Эвилло по запаху и вошел в город — поступок, необычный для этой породы, — а потом взобрался по неровной стене трактира.
В результате получилось много шума: вопли и проклятья, грохот ударов и контрударов, треск мебели и жуткое рычание.
Затем дверь номера распахнулась, извергнув, к вящему ужасу других постояльцев, Эвилло и лейкоморфа. И минуты не прошло, как большинство гостей с криками ринулись прочь из здания — и хорошо, если они успели завернуться в простыни. Остальные спрятались под столами в главном зале, но кто-то в общей сумятице случайно сбил с низкой балки лампу — и вспыхнул пожар. В конце концов Эвилло и лейкоморф, так и не прервавшие боя, вновь отступили в комнату наверху, и молодому человеку удалось оглушить тварь ночным горшком и выбросить ее из того же окна в канал, где она некоторое время пускала пузыри, а потом утонула. Огонь внизу потушили. А Эвилло прилег и, не обращая внимания на ушибы, устало провалился в сон. Впрочем, тот оказался недолгим.
Заря только-только тронула небо, как дверь его комнаты опять с грохотом распахнулась.
— Вставай, разбойник! — взревел мускулистый капитан отряда городской стражи; каждый его подчиненный был вооружен мечом и дубинкой. — Ты отправишься с нами в тюрьму.
Эвилло еще не вполне очухался, но слова вновь сами собой выскочили из его рта:
— Вы обознались! — воскликнул он.
— Ничего подобного. Ты — мерзавец, заманивший грязного монстра в эту гостиницу и тем самым причинивший вред заведению. Хуже того, ты обманул хозяина, выдав себя за представителя королевского семейства.
Несмотря на красноречивые мольбы Эвилло, юношу обезоружили, живенько выставили на улицу и повели под конвоем в разрушенный, перегороженный упавшими колоннами Старый Город, туда, где возвышалась страшная семиэтажная темница, воздвигнутая сотни лет тому назад Гбилом Нетерпимым. И только когда его швырнули в полутьму камеры на грязный вонючий пол, Эвилло обнаружил, что Хисс и здесь сопровождает его, по-прежнему сидя на левом плече.
Потянулись весьма неприятные часы. Довольно большое помещение было уже основательно набито преступниками. Кто-то стонал, кто-то ругался, кто-то проклинал людей, богов и талисманы, так и не принесшие счастья владельцам.
Некоторые из тех, что поэнергичнее, буянили, мечась по камере. Другие подкрадывались потихоньку, замышляя недобрососедские поступки по отношению к прочим узникам. Один из таких типов даже попытался украсть Хисс, вообразив, что это какое-то украшение, но Эвилло разубедил его, сообщив, что, во-первых, сия безделушка цены не имеет, а во-вторых, в ней заключено зло, ставшее причиной неволи Эвилло.
В полдень отодвинулась панель в железной стене, и в отверстие впихнули общий котел с комковатой дымящейся кашей, на которую узники жадно набросились, истекая слюной и ухая. Только совсем ослабевшие или вконец отчаявшиеся — настолько, что даже пища их уже не интересовала, — остались на местах. Эвилло тоже предпочел воздержаться от тюремного угощения.
