Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа - Хьюз Мэтью (книга регистрации .txt) 📗
С наступлением дня в темницу проник багровый солнечный свет, сочащийся сквозь многочисленные трещины в стенах. Эти жалкие лучи позволили Эвилло разглядеть сидящего напротив высокого, хорошо одетого черноволосого и сероглазого мужчину. Он не ел, не ругался, не жаловался — и сверлил Эвилло пронзительным взглядом.
— Посмотри-ка, — прошептала Хисс словно самой себе, — это же колдун Пендат Баард.
Эвилло перетряхнул отточенный гипнозом моллюска разум, но не нашел в нем такого имени, хотя на миг оно показалось ему знакомым. Однако взгляд мужчины смущал его, и юноша без всяких подсказок Хисс поднялся и направился к странному сокамернику.
— Ты знаешь меня? — резко осведомился маг.
— Вы Пендат Баард, волшебник. Почему же вы в темнице? Или силы покинули вас?
Возможно, вопрос прозвучал слишком дерзко; мужчина поморщился, потом высокомерно улыбнулся;
— Силы мои безмерны. Отец мой, всеми оплакиваемый высший маг Катараспекс, обучил меня многому. Знай же, я оказался здесь благодаря собственному эксперименту, исследуя теорему Фандааля о самопереносе.
Эвилло вспомнил, что Хисс упоминала о такой магии при их первой встрече.
— Каковы же выводы из этой теоремы? — спросил он.
— Ну, — протянул маг, — разве сие не очевидно?
Эвилло помедлил.
— Прошу прощения, но мне показалось, что вы не так давно очень пристально смотрели на меня. Вдруг у вас есть для меня какое-то задание? Может, оно даже связано с освобождением из этой темницы?
— Нет, ничего подобного, — ответил колдун. — Мне вдруг показалось, что я кое-что знаю о тебе. Ты много странствовал?
Эвилло вынужден был признать, что нет, но затем оживился, подумав о герое-путешественнике Кугеле, и добавил:
— Но мысленно где я только не был! Разум мой посетил множество мест. Хмурый север, океан Вздохов, Альмери с мрачными голыми холмами, бурную реку Кзан, называемую также Твиш… особняк со стеклянными башнями Смеющегося…
— Довольно, — решительно прервал его Пендат Баард.
В этот момент что-то загремело, и тут же раздался хриплый визг. Изголодавшиеся узники так толкались, что опрокинули котелок на какого-то бедолагу. Горячая каша обварила человеку руки и ноги. И пока тот корчился на полу, странные угрызения совести охватили Эвилло. Покинув мага, он поспешил к ошпаренному, прилег рядом с ним — и вдруг прополз прямо по раненым ногам мужчины — под насмешливые, оскорбительные крики других заключенных, которые, впрочем, оборвались, когда Эвилло остановился, а обожженный человек вскочил как ни в чем не бывало.
— Я спасен! Боли больше нет! Кожа моя цела!
И все воочию убедились, что это так.
Люди тут же сгрудились вокруг Эвилло.
— Ты могучий волшебник. Спаси нас, великий мастер! Мы все невинны, как новорожденные младенцы. Только освободи нас, и мы станем твоими рабами. Если откажешься — то, маг ты или нет, ты умрешь!
Эвилло выпрямился, но на сей раз ни наставления Хисс, ни воспоминания об остроумии Кугеля не подсказали ему красноречивого ответа.
— Хисс! Как быть?
Улитка забормотала что-то ему на ухо.
— Великий мастер шепчет заклинание, — решили пленники. — Будем надеяться, оно поможет нашему освобождению — ради нас и ради него самого!
— Все будет, как вы желаете, — поспешно подтвердил Эвилло. — Но встаньте подальше — или сила выпущенной на волю магии разнесет вас в клочья.
Заключенные попятились. Хисс забормотала снова. Слушаясь ее, Эвилло обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как колеблется, то появляясь, то исчезая из виду, фигура настоящего колдуна — Пендата Баарда.
Доверившись очередному повелению Хисс, Эвилло подскочил к магу и бросился на него, крепко-накрепко вцепившись в колдуна, охватив его руками и ногами.
Пендат Баард придушенно взревел от гнева и боли, но неудержимые колебания уже охватили и Эвилло. Еще секунда, и все трое — маг, юноша и улитка — исчезли из темницы.
Можно сказать, что в тот день в Альмери стояла плохая погода. Посреди бури троица путешественников одновременно рухнула на твердый восточный берег Кзана — или же Твиша.
Попытавшись стряхнуть с лица капли, Эвилло обнаружил, что вместо воды смахивает каких-то мягких крохотных голубоватых насекомых, прилипших к коже и больно кусающихся.
Так что на некоторое время Пендат Баард и Эвилло объединились в бешеном танце, отмахиваясь от жуткого дождя из букашек.
В конце концов волшебник додумался воздвигнуть магический стальной купол, который — несомненно, нечаянно — накрыл также и Эвилло. Здесь они оказались тесно прижаты друг к другу, и небо не рухнуло на землю, и река не вскипела.
— Проклинаю тебя от всего сердца, злодей, и проклятье мое не описать словами, но сопровождать оно будет тебя всю твою жалкую жизнь! — бушевал Пендат Баард. — Назови свое имя, чтобы проклятье сие закрепилось вовеки!
— А если я скромно отклоню подобную честь?
— Тогда я размажу тебя в кашу, здесь и сейчас!
— Блуркель, — представился Эвилло.
— Благодарю. Считай себя, Блуркель, проклятым до конца дней своих. Утруждать себя, проклиная твою брошку, я не буду. Это ниже моего достоинства. Известно ли тебе, что твоя идиотская попытка заключить меня в прощальные объятия, пускай и вполне объяснимая, нарушила структуру самопереноса? Посмотри, куда я из-за тебя приземлился!
— Куда? — переспросил Эвилло, поскольку еще не разобрался в географии местности.
— Заклятье самопереноса, которое я, подобно отцу моему Катераспексу, отточил, основываясь на теореме Фандааля, позволило мне попасть в древнее узилище и проверить некоторые соображения насчет подлой природы человечества, оно же должно было вернуть меня в мое жилище в Старом Городе. А твое эгоистичное вмешательство зашвырнуло нас обоих в окрестности Альмери — в место, к которому, по-видимому, ты — ибо это точно не я! — питаешь излишний навязчивый интерес.
— Альмери?
— Вот именно. Кстати, ядовитый жучиный ливень слабеет: видишь, там, над откосом, дом этого вредителя Юкоуну, Смеющегося Мага. Он сразу почуял меня и вызвал бурю из кусачих клещей. Он был смертельным врагом моего отца. А теперь, как это ни нелепо, он мой смертельный враг.
Из легенд о Кугеле Эвилло уже знал о коварстве Юкоуну, равно как и о некоторых иных фактах, которые, по идее, должны были несколько умерить злобу колдуна.
— Но разве Юкоуну не умер? Я слышал…
— Ха! Такие злодеи никогда не умирают, они неистребимы.
— Почему же ты сразу не покинул это место посредством того же самопереноса?
— Увы, единственный изъян в моих расчетах. В тюрьме я понял, что не способен немедленно воссоздать заклинание. Должно пройти два часа, прежде чем я вновь буду готов к отправлению. А когда наступил критический момент — ты испортил все путешествие. Обычно практикующий маг — такой, как я, к примеру, — может посредством самопереноса мгновенно физически перенестись в любое известное ему место на земле или хотя бы то, которое он частично способен вообразить. Но твое воображение, твои мысли о владениях Юкоуну оказались сильнее моих шаблонных представлений о собственном доме. Второй раз проклинаю тебя, Блуркель, и третий тоже!
Удрученный Эвилло выскользнул из-под стального полога. Дождь из жучков прекратился, хотя по темно-синему небу еще метались тучи, так что рубиновое солнце лишь изредка подмигивало невольным путешественникам.
Тем не менее юноша увидел — не так уж и далеко, на холме, — особняк, так подробно описанный Каньей Веком. Крутые коньки крыш, кружева лесенок и балконов, сверкающие в мерцающем свете, зеленые стеклянные башни, кажущиеся то хризолитовыми, то сердоликовыми, напоминая отчего-то высовывающиеся и прячущиеся змеиные языки.
— Что мне делать? — спросил он Хисс.
— То, что сделал бы любой человек. Ты здесь. Иди.
Эвилло показалось, что Хисс стала гораздо тяжелее — и даже, возможно, больше, словно улитка символизировала вес проклятий, обрушенных на юношу колдуном, которые, похоже, не попали в самого Эвилло.
