Второй (СИ) - Дзюба Татьяна Петровна "Ята Петри" (список книг .TXT) 📗
Словно прочитав мои мысли мои спутники становятся слишком серьезными и молчаливыми. Даже Мельник не отпускает обычных шуточек. Еще сотня шагов, под ногами почти сухо. Кладка хода меняется. Старые кирпичи вытесняются массивными глыбами, появляется очень много ниш. Кое какие из них завалены камнями. И я думаю, что раньше там были ответвления хода. Но путь сейчас только один. Я иду, четко ориентируясь на сияющие кровавые следы и, если бы не это, я так и пропустил бы почти не заметную в темноте, такую же полузаваленную, нишу.
След обрывался. Четко возле нагроможденных камней. И дальше не было ничего ни сумеречного следа, ни кристалликов соли, ни пятен крови. Будто на этом месте исчез человек.
– Стойте,– попросил я.– Отойдите на пару шагов назад. Мне надо посмотреть. Я не хочу, чтобы ваш свет мне мешал.
Они отошли дальше по проходу и приглушили фонари. Я стоял возле каменной кладки почти в полной темноте.
Мне нужен был Дар. Полностью. На всю мощность. Я не боялся прилипал. Мне было не до этого. Я
стоял и боялся сканировать стену из заваленных камней. Я боялся увидеть, что там за ней в нише.
Закрыл глаза, вдохнул воздух на полную грудь, сморщился от укола боли. Но эта боль и привела меня в себя. Надо значит надо. Чтобы я не увидел – это будет лучше, чем полная неизвестность. Я щелкнул пальцами и зашептал стих. Не скороговорку, не куплеты из Агнии Барто. А отрывок из песни Чижа, которую так часто слушал Второй.
Оставь меня дома, захлопни дверь, Отключи телефон, выключи свет…
С утра есть иллюзии, что все не так уж плохо, С утра есть сказка со счастливым концом.
И пространство вспыхнуло. Рассыпалось на искры. Меня закружило в огненном вихре. Я открыл глаза и постарался увидеть то, что не мог раньше. Стен для меня больше не существовало. Я видел только свет. Океан света. Вокруг все переливалось, горело. И та, за мерцающими бледно– синим камнями, я нашел темно-красные всплески ауры. Человека. Живого. Но потерявшего слишком много жизненной силы. Аура отдавала в пространство последний свет. Человек умирал. Я не специалист по цветам ауры, но даже я понял что происходит. Трудно было не понять.
– Там за стеной…– единственное, что сказал я и отошел чуть в сторонку. – Он там…
Гальцев с Мельником бросились к кладке. Глыбы были слишком большие, я видел. Разобрать завал – как можно быстрее. Это единственное что можно было сделать. Но я не знал, сколько еще продержится свет в ауре…Она горела слишком не стабильно. Слишком большими всплесками.
Все. Я отключил Дар. Я не мог себе позволить расходовать сейчас свои силы. Они нужны не для меня. Даже если рядом будет сотня прилипал – это будет не так важно. Главное – успеть во время…
Есть такое время в жизни, когда ты понимаешь, что все делится на 'до' и 'после', и только от тебя зависит каким может быть это 'после'. И будет ли оно. Есть время, когда в течении нескольких минут, решается как дальше будет развиваться история и какой поворот примут все события 'до'. И я чувствовал это время.
Каменные блоки были слишком тяжелые, слишком неудобные. Было сложно ухватить и просто отволочь их в стороны. С потолка на голову сыпался град камней, земля, какие-то куски свода. В этом мессе ход был слишком старый. Слишком не надежен. Я боялся нового обвала. Не потому что мы могли пострадать. Об этом я как то даже не думал. Я боялся не успеть. Потому что только я видел, как интенсивно выплескивает аура свет. Будто из разодранной аорты толчками бьет яркая артериальная кровь.
Ногти были содраны почти до костей, руки исцарапаны об острые ребра блоков. Но Гальцев смог, отодвинув один из верхних камней, все таки расчистить, хоть маленький, но лаз. Он, осторожно протиснувшись, посветив в лаз фонариком, смог разглядеть по ту сторону завала человека.
– Второй – сказал он утверждая. Четко без сомнения в голосе. Там Второй. На полу. Его немного придавило. Он лежит на спине. Я не вижу – дышит ли он.
Через 10 минут адской работы в лаз смог втиснуться Мельник – как самый компактный. Он кубарем скатился на пол. Попытался сразу же отодвинуть привалившие второго камни.
– Мужики, тут все сыпется. Но ваш дружбан дышит. Это точно.
Я не вижу, что происходит в нише. Я продолжаю оттаскивать камни. Нельзя добравшись до второго оставить его здесь. Слишком много потрачено усилий. Мы же сделали почти все что могли.
Второй слишком тяжел. Мельнику удается лишь слегка перевернуть неподвижное тело. Но мы практически разобрали завал, и в дело вступает Гальцев. Он приказывает мне не соваться в нишу и быть наготове.
Я перезаряжаю пистолет, стою посреди каменного коридора и жду. Мне действительно все равно, кто сунется ко мне на встречу из темноты. Я не боюсь.
Второго аккуратно за руки за ноги вытаскивают из полузасыпанной ниши. Я тоже вижу, что он дышит. Но он без сознания. Теплый свитер весь пропитан кровью. Кровь почти засохшая. Я не хочу думать, сколько Второй так вот пролежал в темноте, теряя с каждой минутой капельки жизни.
Гальцев использует все свое мастерство и умение для постановки хоть какого-то первичного диагноза и оказания первой помощи. Аптечка пригодилась более чем.
Но возникает вопрос – что делать дальше. Второго надо как можно быстрее поднимать на поверхность. Я пытаюсь заставить Мельника думать. Должны же быть хоть какие-то ответвления в этих катакомбах. Потому что ходу назад нет.
Мельник, светя фонариком Гальцеву, размышляет в слух.
Он старается перебрать все возможные варианты и получается только одно. Идти через завал вперед. Без второго. За помощью. Сами мы его не вынесем. Нужна помощь Старика и конторы. Гальцев говорит, что меня он не пустит. Мельник говорит, что после увиденного – меня оставлять одного в темноте нельзя. Вот и выходит что кроме Мельника, человека по сути постороннего, втянутого во всю это историю, идти за помощью некому. А что там впереди. Не знает никто. Он без дара не увидит ни приближающихся прилипал, ни ловушки в галерее. И я думая обо всем этом не понимаю зачем ему так рисковать. Ради чего? Это же не его война. Он всего лишь добровольный помощник. Он не умеет стрелять на поражение. Он не сможет справиться с опасностью. И он один может просто не дойти. Потому что его страховать не кем.
Но Мельник неожиданно соглашается. Я не спрашиваю его о мотивах. Я диктую ему мобильный
Старика. И прошу не возвращаться. А дождаться нас там на поверхности.
Мельник уходит. Я вижу, что ему слегка не по себе, но он, перебираясь через вывороченные блоки, еще и пытается шутить.
– Хлопцы, если что– я к вам в виде приведения приду. В компании все же веселее будет.
– типун тебе на язык,– незлобно огрызается Гальцев. Я просто жму руку на прощание. Свет от фонаря
