Коммандос из демиургов - Казакова Екатерина "Красная Шкапочка" (книга жизни .TXT) 📗
Его поддержала жена:
— Простите, варрла, но вы совсем не похожи на нас, и думаю, ваши дети тоже отличаются от наших. Не обижайтесь, но мы чужаков не любим, места тут глухие, мало ли кто скрывается под личиной человека. Может, вы демоны, накинувшие морок, и хотите отвратить от нас наших духов-покровителей да накликать в наши дома беду.
«Какие еще наши дети! — завизжал эгоизм. — У нее, оказывается, есть дети, а я первый раз об этом слышу!»
«Заткнись, идиот! — прошипел большой облом. — Не до твоих истерик сейчас».
Я была с ним полностью согласна. Изменчивый — не наше с Сосискиным владение, так что местные боги мне точно не знакомы и просить их стать моими гарантами не могу. Показать дар драконов тоже не вариант, еще причислят к очередным Избранным и отправят воевать. Я в принципе не против, но у меня команда не готова даже пойти на хутор бабочек ловить. А староста и местные жители мне необходимы позарез, иначе воспитательный процесс забуксует.
«Зови священника, путь тебя на принадлежность к ведьмам и прочим бесовкам проверяет, только смотри, чтоб не пришлось прогуляться в застенки инквизиции!» — осторожно выдвинул предложение мозг.
«Учти, я плохо реагирую на утопление, повешение, сжигание на костре и пытки!» — предупредил меня организм.
Пришлось соглашаться, доказывать, что я не верблюд. Снурок с восторгом принял мое предложение пройти проверку на благонадежность и козликом поскакал к служителю культа. А мы с его супругой мило пощебетали о тотальной распущенности обленившейся молодежи, поохали, что в наше время юноши и девушки так себя не вели (я не стала заострять внимание на том, что мне вроде как совсем не сто лет), посетовали на оторванность города от села. Мы бы в скором времени перешли на политику, но тут, на мое счастье, вернулся староста со священником, который, как впоследствии оказалось, был волхвом, шаманом, друидом, попом и еще бог весть кем.
— Вот, варрла Дарья, это наш авалорк, он определит, несете вы в себе Тьму или нет! — явно гордясь за односельчанина, провозгласил Снурок.
«Ты несешь в себе только проблемы», — проворчала самокритичность, а эти наивные вилланы еще об этом не знают.
Плюнув на наезд в мой адрес, я всеми частями тела выразила желание скорее пройти проверку на вшивость.
Услышав это, раздувавшийся от важности мужик, обряженный в рубище и обвешенный кучей бус, начал распинаться, какой он деловой перец. Мозг тут же сделал вывод — перед нами специалист широкого профиля, но без лицензии на врачебную деятельность, и я стала сильно сомневаться в его профпригодности.
Но делать было нечего. Пришлось мне тащиться с этим экстрасенсом в лес, на капище с идолами местных божков, и раздеваться до исподнего. Не обращая внимания на его глаза, расширившиеся при виде моих татуировок и комплекта белья, я замерла по стойке «смирно» и приготовилась подтверждать свою чистоту. Невинность, по понятным причинам, проверять не дала бы.
Меня тут же начали немилосердно глодать комары, а мужик, причмокивая, пялился то на стринги, то на лифчик, то благоговейно замирал, созерцая крылья, щит, копье, браслет на предплечье, дракона, узор на груди и моего любимого Барта Симпсона. Хорошо, что пирсинг в пупке был просто в виде колечка, а то, чувствую, обязательно за него дернул бы, проверяя, вывалятся у меня кишки или нет.
«Ты его поторопила бы, что ли, а то в воздухе запахло изнасилованием», — осторожно заметила девичья честь.
«Приведи товарища в чувство, а то меня продует, и я тебе гарантирую обильные сопли», — шмурыгнуло носом дрожавшее от холода опасение за здоровье.
— Любезный, давайте вы потом рассмотрите мою Третьяковскую галерею, а сейчас, собственно, займемся тем, ради чего вас пригласили! — горячо поддержала я своих собеседников.
В ответ жрец — на дуде игрец — предложил мне снять бельишко, но, поймав взгляд голодного василиска, моментально потерял интерес к моему телу. Тоскливо вздохнув, он достал из своей котомки огромную потрепанную книгу, положил ее на камень и начал вытряхивать из недр своей сумы пучки трав, свечи и колюще-режущие предметы.
«Ну, точно, „Молот ведьм“, издание последнее, дополненное, вытащил!» — завыл проснувшийся инстинкт самосохранения.
«А-ха, вон уже и инструменты для пыток приготовил, не иначе предложит надеть испанский сапожок и проследовать на дыбу», — поддержала его интуиция.
А я молча материлась про себя на демиургов, опасающихся за свою власть, на Сосискина, возжелавшего завладеть Тканью Мироздания, на демиурчиков, из-за которых мне сейчас приходилось практически голяком стоять перед Токвемадой местного пошиба, и на себя — за то, что согласилась принять участие в этом проекте.
Авалорк прочертил ножом корявый круг, заставил меня встать в его центр и начал окуривать жутко воняющим сеном. Не успел дым от зловоний рассеяться, как он стал читать рэп и петь протяжные ирландские баллады. Потом пошли в ход половецкие пляски и ритуальные танцы шаманов Чукотки, завывания оборотня из фильмов ужасов и копирование голодных гамадрилов. Короче, мужик усиленно делал мне головную боль…
Солнышко припекало, птички щебетали, покусанная задница чесалась, мочевой пузырь требовал опорожнения, а притаившиеся во мне бесы никак не желали выходить. Даже самый упертый экзорцист давно бы понял, что я чиста, как слеза ребенка, а этот народный целитель все никак не унимался. Наконец, вложив всю свою ненависть к демонам в душераздирающий крик, он подскочил ко мне и, выдернув из-за пояса кинжал, нанес удар по моему левому плечу, а после упал и забился в конвульсиях.
Торжественность ритуала прервал мой протестующий вопль:
— Ты че, дебил, охренел, живого человека ножом тыкать?!
«Абзац! Сейчас начнется!» — взвыло дурное предчувствие, и оно оказалось право.
На моей руке, плавно перетекая на грудь и шею (а вы как думали, дракончики благодаря мне теперь плодились, как кролики, и их подарок разрастался в геометрической прогрессии, грозясь в ближайшее время распространиться по всему телу), загорелся дар Владыки. Что-то мне подсказывало, что еще минута — и дядька узрит гнев моих благоприобретенных родственников.
Предчувствия меня не обманули: обмирающий от страха авалорк обмочил штаны, когда перед ним, руша под собой скульптурную группу и прочие предметы отправления культа, возникли три разъяренных дракона, проревевших:
— Как смел ты, ничтожный человечишка, пролить кровь Сестры всех драконов!!!
«Ну все, как говорится, „распрягай — обгадились“, если родня нарисовалась, теперь их хрен сотрешь, чудо будет, если товарищ переживет их появление!» — флегматично заметил пессимизм.
«Зато узнали, что охрана бдит, а не кроссворды разгадывает», — выступила в защиту телохранителей задница, частенько страдающая от моего авантюризма.
— Ты своей жизнью заплатишь за то, что поднял на нее руку!!! — протрубил сине-зеленый дракон и занес над жрецом лапу.
Настала пора вмешаться. На бесогона мне было параллельно, но требовался пропуск к сердцам простых деревенских жителей.
— Да ладно, большие братья, чего вы кипешитесь, товарищ действовал согласно инструкции и во благо народа, — загораживая потенциального покойника, вылез корыстный умысел. — Давайте, принимайте свой обычный облик, а то деревня потеряет своего Анискина и не сможет выявлять преступный элемент.
После этих слов драконы приняли человеческий облик, превратившись в двух молодых ребят и совсем юную девушку. Вперед вышел седой, как старик, парень с искрящимися от гнева желтыми глазами. Преклонив колено, он прижал руку к груди и патетически взвыл:
— Сестра, мы не можем оставить его деяние безнаказанным, он посмел ранить тебя и должен кровью искупить свое преступление!
Двое соратников встретили эти слова горячим одобрением. Пришедший в себя жрец схватился за сердце. Я миролюбиво предложила:
— Давай ты слезешь с пафоса и просто дашь ему в ухо, но так, чтоб жив остался, и прочтешь лекцию о моем статусе, а?
Авалорк с замиранием следил, как я уговариваю трех фурий обойтись без членовредительства. Наконец они согласились с тем, что каждый отвесит ему по пинку, и все вместе сделают суровое внушение святотатцу. Жрец мужественно перенес экзекуцию и внял их предупреждениям о последствиях попытки причинить мне вред. Драконы запугали его до заикания, расписывая в красках, что с ним будет, если он кому-нибудь проговорится о том, что он сегодня видел и кто я, залечили мне руку и, сказав на прощанье:
