Город ящеров (СИ) - Багирова Марина (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
Годо не любил визуализаторы, считал их игрушками для детей. Не признавал планшетников. Работал с самой обычной клавиатурой и старыми мониторами-«жидкарями».
Внешне этот парень напоминал подростка, шалопая и баламута. И лишь мимика, движения, короткие реплики, которые он извлекал из себя, отрываясь от экрана, выдавали в нём нечто большее…
В один из вечеров, когда пришла моя очередь дежурить, я попала в его смотровую комнату. Там было темно, и в этом непроглядном мраке мигали два источника света — включённый экран… и его глаза.
Годо был чем-то огорчён. Он остервенело молотил пальцами по двум клавиатурам одновременно, а потом вдруг рухнул на них, разбив лоб. Я не могла разобрать, что он выкрикивал, но понимала: человеку плохо, и я здесь — гость нежеланный. Уже собиралась уходить, почти нажала на кнопку, открывающую дверь, когда послышался тонкий голос:
— Ты ведь воспитанница Виры, не так ли?.. Вени… лакриме?
— Вообще-то Лин. Просто Лин.
Он улыбнулся непонятно чему. Годо пытался казаться спокойным, но огорчение явно читалось на его лице…
— Тебя должны называть Лакриме… Только такое сокращение и может считаться правильным. Что такое Лин? Не имя — просто звук.
Годо предложил выпить. Я не очень-то сопротивлялась, а он — сильно настаивал, так что попойке было суждено состояться.
— Ты знаешь, куда деваются люди из разворошённых станций? — внезапно спросил информатик.
Он хитро улыбнулся… и разочарованно опрокинул в себя ещё одну чашку, когда понял, что я не улавливаю, к чему он клонит.
— Вот подумай, миллиарды земных людей жили на этой планете, а осталось несколько миллионов. Массовых убийств они не устраивали… Уж такое сложно скрыть. Так или иначе, а мы бы узнали. Даже если взять во внимание тех людей, которых они оставляют для отвода глаз, — слуги разные, игрушки для ночных забав и всё такое… Куда делись остальные земляне?
Он очень неожиданно и проворно схватил меня за затылок и притянул к себе (у Годо, как оказалось, были очень сильные руки). Заглянул в глаза и спросил пьяно:
— Ну?
Я лишь хлопала глазами. Собеседница из меня была чертовски неподходящая.
Он это понял. Он понял, что в моей голове нет ничего «лишнего» — я примерная солдафонша, взбирающаяся по карьерной лестнице и возомнившая себя сильной и храброй.
— Иди уже, — буркнул Годо разочарованно, отталкивая меня от себя…
«Солдафонша» сорвалась с места. Я мечтала уйти из смотровой как можно быстрее.
— Кстати, впервые я этот вопрос услышал от Виры, — улыбнулся Годо, делая ещё один глоток спирта. — Любопытно, но… но я тебе клянусь — она знала ответ. И спрашивала, пытаясь… пытаясь расшевелить мои мозги. Эта женщина много чего знает. И главное… Упс! — жидкость щедро расплескалась на брюки. — Главное — какого черта она прозябает на этой станции?.. Ведь могла бы…
Внезапно информатик ещё шире улыбнулся. Выражение лица его стало хитрым-хитрым, как у ребёнка, запланировавшего пакость.
— Я знаю, что ты должна сделать! Спроси у неё о городе Мыслите… Спроси, Лакриме, не пожалеешь.
А через неделю Годо убили…
Я на долгие годы забыла об этом разговоре, пока во время дежурства старый командир не упомянул, что, будучи ребёнком, ему довелось побывать на «Станции 17».
(Информатик ошибался — я не пустышка. В то время я просто слишком старалась быть полезной другим, и это мешало мне проявлять истинную наблюдательность).
— И чем же она такая особенная, эта станция? — спросил кто-то из слушателей.
Я молчала.
— Да тем, — хмыкнул старый командир, — что это единственная станция, которую никто ни от кого не прятал. Да и не станция это вовсе. Если подумать, это было место, где ящерры и земные люди жили на равных.
— А чего мы о ней не слышали тогда? — полюбопытствовал молодой задира-солдат.
— Ты думаешь, — хмыкнул дед, — ящерры захотят, чтобы мы знали о существовании подобного места?
— Где эта станция находилась? — я была новенькой, никто не ожидал, что решусь заговорить с командиром.
— В городе… в самом красивом городе мира. Говорят, он был красивее Гнезда… Мыслите.
***
Прошёл месяц с того дня, как мы привезли нашего пленника на «Станцию 5». Я не спрашивала, что они собираются делать с судьёй дальше. Это может показаться странным — моя незаинтересованность в его судьбе, — но таков наш мир. Младшие по званию подчиняются старшим, военные не лезут в политику, а политики не советуют военным, как лучше исполнить их приказ. Конечно, и у нас были желающие резко взобраться по карьерной лестнице, но подобные «скакуны» дохли как мухи. Щёлк — и нет человека.
Но всё же некоторые вещи я узнавала, и они меня беспокоили.
Во-первых, велись переговоры об обмене пленными.
Во-вторых, ящерры почему-то затягивали с ответом.
Все наши знания об иерархии ящерров говорили, что для них судьи — цари и боги в одном обличии. Ящерры — не земные люди, своих не бросают, о Руанне не могли забыть. Тогда почему не прочёсывают лес в поисках станций — мест, где могут удерживать судью? Почему не бьют тревогу? Почему затягивают с ответом и не требуют его возвращения?
Мне было очень плохо. Приступы беспокойства, тревоги, бессонница, кошмары участились. Постоянно казалось, что за мной следят. Я срывалась на гражданских, кричала на солдат — а это действительно опасно. Сдержанная Лин никогда не показывала своих эмоций. Она понимала — удар в спину может последовать в любой момент.
Спокойно было только в лесу. Я приезжала на своё любимое место затемно, наполняла лёгкие воздухом, доставала из рюкзака термос и наливала травяной чай в стакан. На моих глазах Гнездо начинало тухнуть, а солнце — всё ярче и ярче освещать мир.
Рано или поздно они придут и сюда. Они срубят лес, уничтожат станцию, и я не была уверена, что хочу дожить до этого момента. Иногда мне казалось, что наша борьба не имеет смысла, и если бы ящерры сильно захотели — они бы очень быстро истребили всю земную расу.
Я гнала эти мысли прочь. По крайней мере, пыталась.
Судья Руанн был главной причиной моего беспокойства, и чем чаще я к нему приходила, тем хуже мне становилось. Снились сны, где я видела его… иногда в окружении незнакомых людей, иногда — запертого в клетке. Во сне я подходила к нему, наклонялась к узкой койке, той самой, на которой он спал, находясь в плену, и в этот момент он резко открывал глаза.
Просыпалась и я вся в холодном поту: мне было страшно, что в следующий раз я не смогу проснуться вовремя, и тогда мы окажемся в клетке один на один.
Ещё несколько дней назад мой кошмар обрывался на том, что я останавливалась около клетки и просто смотрела, как он дремает. Просыпалась я тогда, когда он улавливал, что за ним наблюдают, и резко поднимался с постели.
А в самом начале, когда ящерр только прибыл на станцию, в сновидениях я просто замирала по ту сторону двери, сомневаясь, стоит ли мне заходить в белую комнату. Всё было так реально! Я видела охранников, сидящих в соседней комнате, видела, как меняется их смена.
Наяву ящерр тоже начал проявлять ко мне нездоровое внимание. Он почти не притрагивался к ужасной еде, которую я ему приносила, лишь рассматривал меня пристально. И я могла поклясться, что в его взгляде таились и неверие, и удивление, и злость одновременно.
Паранойя прогрессировала — каковы шансы, что он видит те же сны, что и я?
Внезапно ужасная догадка пронзила меня — влечение! Он использует на мне эту силу!
Но ведь клетка блокирует потоки? А если раньше? Если он успел это сделать раньше? Могло ли его влечение сработать как-то по-особенному? Ведь он судья, должен быть сильнее.
Я сорвалась с места, прочь от старого дерева у обрыва, и отправилась на «Станцию 5», успокаивая себя мыслью, что всё мучившее меня — лишь результат самого обычного влечения. Глупая, наивная, я мечтала, чтобы это было правдой! Ведь тогда всему можно найти объяснение.
