Анубис - Хольбайн Вольфганг (список книг TXT) 📗
— Ради всего святого, Джонатан, что ты там делаешь? — в ужасе воскликнул Могенс и замахал рукой в сторону лестницы. — Идемте скорее! Нашел время любоваться древними росписями!
Грейвс и не подумал оторвать взгляд от стены. Наоборот, он еще выше поднял фонарь, а другой рукой чуть ли не с трепетом обводил кончиком черного пальца контуры иероглифа, своими очертаниями напоминавшего помесь птицы с чем-то совершенно непонятным.
— Глупец ты, Могенс, — спокойно сказал он. — Если не теперь, то когда? Возможно, мы больше никогда не увидим этих росписей. Возможно, никто из людей их больше не увидит.
— Возможно, было бы лучше, если бы никто из людей никогда их и не видел, — съязвил Могенс.
Теперь Грейвс отвел глаза от настенной живописи, медленно повернул к нему голову и смерил долгим, полным презрения взглядом.
— Должен извиниться перед тобой, — холодно сказал он. — За то, что назвал тебя глупцом. Нет, ты хуже. Ты ретроград и невежда.
Могенс посчитал ниже своего достоинства отвечать на этот выпад. Со своей точки зрения Грейвс, возможно, был прав — но что значит точка зрения безумца? Вместо ответа Могенс просто пожал плечами и спросил:
— Теперь можем идти?
— Еще минуту, — сдержанно ответил Грейвс. — Надо сделать хотя бы снимок. Слава богу, что я велел Тому захватить с собой оборудование.
— Снимок? — Могенс чуть не потерял дар речи.
Неужели этот сумасшедший на полном серьезе думает, что они станут спокойно ждать, пока Том будет распаковывать камеру, устанавливать ее и делать все долгие необходимые приготовления ради того, чтобы сделать со стены снимок? Могенс мало разбирался в фотографии и еще меньше интересовался ею — но он видел, как это делается, и мог сообразить, сколько на это требуется времени. Времени, которого у них не было.
Грейвс, похоже, предугадал его возражения, поскольку предупредительно поднял руку, чтобы прекратить прения.
— Не беспокойся. Это займет не больше двух-трех минут. Я предполагал, что у нас будет мало времени, и распорядился заранее все приготовить. Тому надо только установить камеру. Дай ученому миру и всему остальному человечеству шанс бросить хотя бы один взгляд на это.
«Даже если этот взгляд будет нам стоить жизни», — подумал Могенс. Но странно, у него язык не повернулся, чтобы возразить. Помимо страха, было в нем что-то еще, что отдавало должное правоте Грейвса. Это всего лишь снимок, который не может повредить. Но может быть очень важен.
Грейвс правильно истолковал его молчание и нетерпеливым жестом подстегнул Тома:
— Слышал, Том? Ставь камеру. Да побыстрее.
— Вы рискуете нашими жизнями ради фотографии? — не поверила мисс Пройслер.
— Некоторые рискуют нашими жизнями ради одной помешанной, которая проведет остаток своих дней в дурдоме, — со злобой буркнул Грейвс, даже не глянув в ее сторону, а все свое внимание снова обратив на стену. — Это фантастика! — прошептал он. Его голос дрожал от благоговения, а в глазах горел огонь восторга, который испугал Могенса. — Только теперь я понял. Если бы знать это раньше!
— О чем ты говоришь? — спросил Могенс.
Он не собирался этого делать. Все в нем кричало, что лучше помолчать, чтобы случайно не задать последнего, может быть, решающего вопроса, который окончательно сбросит этого неуравновешенного человека за ту тонкую грань, на которой он балансирует с момента их спуска под землю. И тем не менее он уточнил вопрос, на который Грейвс не счел нужным ответить:
— Что ты хотел бы знать раньше?
— Эта картина, — Грейвс начал отчаянно жестикулировать рукой. Лампа в другой руке закачалась, и свет, заплясавший по фреске, пробудил изображения на ней к таинственной жизни. — Это не просто картина, Могенс! Это карта! Карта их родины!
— План города, знаю, — сказал Могенс.
Грейвс еще энергичнее затряс головой. И от этого движения свет добавил причудливых теней на картине, будто сокрытая глубоко под ней жизнь пробивалась в эту реальность.
— Да, карта города, — подтвердил он. — Но еще и карта их царства на родной планете, разве не видишь?
— Нет, — покачал головой Могенс.
— Правильно, да и как бы ты смог, — ответил странной ухмылкой Грейвс. — Ты ведь не видел того, что видел я. Я был в пирамиде. Я видел чудо, за которое бы ты полжизни отдал, чтобы хоть одним глазком взглянуть. — Он отступил на шаг и с простертой рукой обратился к стене. — Они воздвигли этот город по образу и подобию своей родины, понимаешь? Вон это там… — он показал на пирамиду, — это их солнце. Сириус. Это здание, и это, и это здесь… — рука в перчатке метнулась к трем наиболее впечатляющим знакам, и Могенс в одном из них узнал, к своему ужасу, предполагаемую мастабу, в которой они блуждали с мисс Пройслер, — …планеты, вращающиеся вокруг него.
Те менее презентабельные строения, вероятно, обозначают спутники. Это чудо, Могенс! Одна эта схема перевернет наши взгляды на вселенную и законы, которым она подвластна!
— Миленькая теория, — Могенс не мог скрыть ироничную улыбку. — Думаю, наши коллеги с астрономической кафедры побьют тебя камнями, когда ты преподнесешь ее им.
— Ничего подобного! — пренебрежительно ответил Грейвс. — Конечно, они поднимут меня на смех. Нимало в этом не сомневаюсь. Только смех застрянет у них в глотках, когда они увидят это здесь.
— Что?! — взвилась мисс Пройслер. — Что они увидят, доктор Грейвс?
Грейвс прекрасно владел собой, да, видно, все-таки недостаточно, раз уж не только Могенс, но и мисс Пройслер, стоявшая гораздо дальше от него, заметила, как он вздрогнул и как в его глазах — пусть на мгновение — появилось выражение сконфуженности. Но он быстро нашелся:
— Снимок, дорогая мисс Пройслер, снимок. Что же еще? — Он повернулся к Тому. — Том, что ты там возишься с… — Он запнулся не договорив. — Том? Какого черта ты ждешь? Ставь камеру! Мы теряем время!
Том и в самом деле до сих пор даже пальцем не шевельнул. Он и теперь не шевелился, лишь смущенно смотрел на Грейвса.
— Том! — прикрикнул Грейвс.
— Я… боюсь, не смогу этого сделать, доктор Грейвс, — пролепетал он.
Могенс еще никогда не видел его таким робким.
— Что это значит? — Грейвс начал выходить из себя. — Том, черт тебя побери, ставь камеру! Или давай сюда рюкзак, я сам сделаю!
Он подступил к Тому и протянул руку, чтобы привести свои слова в действие. Но Том отскочил и прикрыл голову руками. Грейвс пораженно остановился.
— То-ом?
— Про… простите, доктор Грейвс, — страдальчески вымучил Том. — Но… но я… я ее забыл.
— Забыл? — ахнул Грейвс.
— А что, Бога ради, ты таскаешь в этом неподъемном рюкзаке, Томас? — всплеснула руками мисс Пройслер.
— Хотел бы и я знать, — скривился Грейвс.
— Мне, право, жаль, — залепетал Том. — Я все приготовил… да, наверно, в спешке…
— Рюкзак, Том! — оборвал его Грейвс. — Дай твой рюкзак!
Том стиснул зубы. Взгляд его стал затравленным.
— Извините…
— Рюкзак!
Грейвс в два шага оказался рядом с Томом, резко развернул его и схватился за лямки. Том попытался помешать ему, но Грейвс грубо стряхнул его руки и с таким негодованием дернул ремень из пряжки, что тот оборвался, и рюкзак косо повис на одном плече. С диким кличем Грейвс рванул клапан и… глаза полезли у него на лоб.
— Ч-что это?..
Том с криком вырвался. Грейвс инстинктивно дернулся схватить его, но Том вывернулся, молниеносно поднырнул под его руку и так толкнул Грейвса, что тот отлетел к стене и тряпичной куклой сполз по ней на пол. Могенс и опомниться не успел, как Том одним рывком проскочил мимо него и скрылся за дверью.
— Но что?.. — хрипло начал Могенс и тоже широко раскрыл глаза, когда увидел, что Грейвс держит в руке: закатанный в серую оберточную бумагу цилиндр длиной с ладонь, диаметром в два больших пальца, с бикфордовом шнуром на одном конце.
— Бога ради, что… что это? — прошептала мисс Пройслер.
Грейвс все еще круглыми глазами таращился на свой трофей.
— Динамит, — бормотал он. — Динамит. Весь… рюкзак набит динамитом!
