Буря Жнеца (ЛП) - Эриксон Стивен (книги без регистрации .TXT) 📗
Никто не выжил. Орбин Правдоискатель самолично убедился в этом. Он действовал рассеянно, борясь с отвращением, заставляя себя быть особенно тщательным. Они пробыли в путанице подземных коридоров не больше четырех звонов – с момента прорыва чар у входа; они атакующим потоком шли от комнаты к комнате, от прохода к проходу, источая свет и метая магические молнии.
Если в похороненной в скалах твердыне и была организация, если ее силы готовились к обороне – все было сметено ценой всего одной жизни летерийца. Дальше оставалось поработать мясниками. Они загоняли тех, кто убегал, находили тех, кто прятался в дальних комнатах, крошечных кладовых, нишах (кто-то спрятался даже в амфоре, наполовину заполненной вином).
Меньше чем четыре звона, чтобы уничтожить культ Чернокрылого Лорда. Эту выродочную версию Тисте Эдур. Едва ли дело того стоило, полагал Правдоискатель. Во рту у него горчило: никаких следов Фира Сенгара и его спутников, никаких признаков, что они вообще тут были.
Он глядел на кучу трупов. Он чувствовал себя оскорбленным. Летур Аникт использовал его ради навязчивого стремления к «эффективности» – точнее, ради зверского упрощения этого слова. У фактора Дрены стало одним поводом для беспокойства меньше. Теперь они вернутся назад. Орбин начал подозревать, что поход по следам нескольких фургонов плохого оружия был всего лишь уловкой. Его провели, словно ребенка с широко раскрытыми глазенками.
Вытащив тряпицу и протерев от крови кинжал, он вложил оружие в ножны, что прятались в левом рукаве.
Подошел один из магов. – Правдоискатель.
– Вы закончили?
– Да. И нашли комнату с алтарем. Полдюжины жрецов и жриц скорчились около него, умоляя своего бога о спасении. – Маг скорчил кислую мину: – Увы, Чернокрылого Лорда не оказалось дома.
– Вот сюрприз.
– Да уж, господин. Но там был еще один… сюрприз.
– Продолжай.
– Тот алтарь, господин… он был по-настоящему освящен.
Орбин прищурился, глядя на мага. – То есть?
– Касанием Тьмы, самого Оплота.
– Я не знал, что такой Оплот существует. Тьма?
– Плиткам присущ аспект Тьмы, господин, хотя лишь самые древние записи говорят об этом. Она из Точек Опоры. От Белого Ворона.
У Орбина перехватило дыхание. Он сурово воззрился на стоящего волшебника, по лицу которого бегали тени. – Белый Ворон. Странный Эдур, сопровождающий Фира Сенгара. Его так прозвали.
– Если того чужака прозвали именно так, господин, то он не Тисте Эдур.
– Кто же он?
Маг показал на лежащие вокруг тела: – Тисте Анди. Так они звали себя. Дети Тьмы. Господин, я знаю так мало… Белый Ворон, путешествующий с Фиром Сенгаром. Если они действительно идут вместе, то что-то изменилось.
– Что ты несешь?
– Эдур и Анди, господин, были заклятыми врагами. Если придавать хотя бы какое-то значение сказкам Эдур, они воевали, и война окончилась предательством. Убийством Белого Ворона. – Маг покачал головой. – Вот почему я не верю в Белого Ворона, что с Фиром Сенгаром. Это просто имя, данное по ошибке или в насмешку. Но я могу быть неправ, господин. Если старая вражда похоронена в глубокой могиле, нас могут ждать… затруднения.
Орбин отвернулся. – Мы убили последних из Тисте Анди, не так ли?
– Здесь – да. Но разве можно быть уверенным, что ни осталось ни одного? Даже в Синей Розе? Эдур нашли сородичей за океаном. Возможно, были и другие контакты, не выявленные нашими шпионами. Господин, мне не по себе.
«Не одному тебе, маг». – Подумай над этим, – приказал он.
– Подумаю.
Маг повернулся. Орбин вытянул длинную, толстую руку, чтобы задержать его. – Ты говорил с фактором?
Маг нахмурился, словно вопрос его оскорбил: – Конечно нет, господин!
– Отлично. Про алтарь, про освящение – ни слова. – Он подумал и добавил: – И вообще ни о чем.
– Я даже не думал, господин.
– Превосходно. Собирай солдат. Желаю покинуть это место как можно скорее.
– Да, господин. С удовольствием.
«Оставим Аникта в его упрощенном мире. То, чего он желает, и то, что будет – не одно и то же. Милейший фактор, это путь к поражению. Ты пройдешь по нему без меня».
Скол стоял лицом к югу – правая рука поднята, цепочка плотно намотана на нее. Он не двигался уже более дюжины ударов сердца. Волосы свободно вились по ветру. В нескольких шагах присел на валун Сильхас Руин; он проводил точильным камнем по лезвию одного из поющих мечей.
Снежинки падали с голубого неба высокогорной версией «грибного дождя» – а может быть, это ветер поднял хлопья с молодых пиков, стоящих по всем сторонам, кроме той, куда стремились странники. Воздух был холоден и столь сух, что шерсть искрила и потрескивала. Вчера они перешли последнее из неровных плато, оставив позади массы битого черного камня, обозначавшие кратер центра. Утром пришлось подниматься по предательскому склону – многие глыбы под ногами были покрыты льдом. Перейдя в полдень середину кальдеры, они оказались в начале пологого склона, примерно в лиге переходившего в ровную тундру. За ней горизонт протянулся туманно – белой линией. Ледяные поля, как сказал Сенгар. Удинаас засмеялся в ответ.
Серен Педак нетерпеливо ходила вдоль края. Она шла далеко позади Скола и Руина, вместе с остальными. Света для передвижения еще хватало, однако молодой Тисте Анди застыл на гребне холма и уставился на пройденную ими дорогу. Молча, неподвижно.
Она прошла мимо него к Удинаасу (тот снова был вынужден пользоваться имасским копьем и сейчас сидел, ковыряя наконечником покрытый мхом торф). – Что тут происходит? – спросила она вполголоса. – Ты знаешь?
– Аквитор, тебе знакомы хищные птицы – джараки, воры и убийцы из лесов? Те, с серыми гребешками?
Она кивнула.
– И что бывает, когда самка джарака находит гнездо с птенцами другой породы?
– Убивает и ест детенышей.
Беглый раб улыбнулся: – Верно. Это знают все. Но иногда, весной, джараки делают кое-что еще. Выталкивают яйцо и кладут в гнездо свое. Другие птицы вроде бы не замечают подмены. Когда юный джарак вылупляется, он, конечно же, убивает и съедает соперников.
– И зовет родителей, – подхватила она. – Но его крик мало чем отличается от криков прочих птенцов. Птички прилетают с кормом в клювах…
– … чтобы попасть в клювы двух взрослых джараков, затаившихся поблизости. Новое мясцо для прокормления их отродья.
– Джараки птицы неприятные, как ни погляди. А почему мы о них толкуем, Удинаас?
– Честно говоря, без причины. Иногда бывает полезным напомнить себе, что мы, люди, не уникальны в своей жестокости.
– Фенты верили, будто джараки – души брошенных в лесу детей. Они жаждут дома и семьи, но приходят в ярость, обнаруживая, что вечно уничтожают то, чего так жаждут.
– У фентов было в обычае бросать детей?
Серен Педак скривила губы: – Только в последние несколько столетий.
– Думаю, дети мешали им ублажать гибельные желания.
Серен промолчала. В уме ее возникла картина: высоченный Халл Беддикт появляется рядом, сгибается и хватает Удинааса за горло, поднимая в воздух…
Удинаас вдруг подался вперед, закашлялся; рука его царапала воздух, протянувшись к ней.
Серен Педак отступила. «Проклятие!» Она пыталась удалить видение.
Видение не поддавалось.
Выпучивший глаза, посиневший Удинаас схватился руками за шею, но что реальное он мог убрать оттуда?
– Серен! – завопила Чашка.
«Сохрани Странник! Что, как… ох, я убиваю его!» Халл Беддикт стоял, выдавливая из Удинааса жизнь. Она хотела схватить его за руки, разжать захват… но понимала, что сил не хватит. Нет, ей нужен кто-то еще…
Ее воображение вставило в сцену новую фигуру. Она надвигалась, едва видимая, изящная… Мелькнула рука, схватившая за горло самого Халла. Летериец зашатался, упал на колено и отпустил Удинааса. Потянулся за мечом.
В поле зрения промелькнуло древко копья, ударило Халла по лбу. Он упал, откинув голову назад.
