Осколки (Трилогия) - Иванова Вероника Евгеньевна (книга регистрации .txt) 📗
Переменностью чувств. Когда человек уперт в одну и ту же идею или ощущение, трудно вклиниться в его сознание, не говоря уже о том, чтобы как-то изменить направленность мыслей. Что же касается Кириан, то в ее голове мысли не просто менялись местами, а качались, словно на морских волнах, только помогая убийце: внедрение в мелодию чувств и размышлений — первый шаг к обретению власти. Так меня учили. Так я и действую, когда «заговариваю» дурок: прислушиваюсь к песням, звучащим в гулких стенах их черепов, а потом подбираю свой собственный напев, поначалу донельзя похожий, но постепенно уводящий с тропы безумия…
Итак, Кири попалась на удочку потому, что металась между любовью и долгом. Подозреваю, что Баллиг споткнулся о тот же самый камушек, но привязанность ко мне (которую он, впрочем, никогда не показывал явно, но которую я всегда ощущал лучше, чем сам того хотел) перевесила, и телохранитель все же выполнил свою задачу. Правда, после жесткого окрика, тоже сыгравшего свою роль, но «панцирь» оказался на месте быстрее «клешней», а значит, раньше освободился от чужого влияния. Покопаться в голове Хонка? Не-а, не сегодня. Наверняка и там найду что-то до боли похожее на путаницу, затащившую Кириан в лабиринт сомнений. Но что-то я упустил…
А, вспомнил! Неясности со знаком. Я ведь, и в самом деле, показывал «Раскрытую клешню», что означает: занять позицию рядом с охраняемым и быть готовым к немедленной атаке или обороне. Кири же видела всего лишь «Внимание» — ладонь с сомкнутыми пальцами. Могла ли она ошибиться? Нет, у смуглянки отличное зрение, к тому же, в то время оно было усилено стараниями «змейки». Баллиг же колебался, выбирая между ожиданием и действием. Почему? Убийца наводила иллюзию? Или же… Кажется, понял: скорее всего, ее вмешательство, вступившее в противоречие с моими нитями управления, произвело эффект, схожий с «полным освобождением». Опасная штука, кстати, поскольку нарушает устоявшиеся цепочки причин и следствий… Так вот, Кириан, оказавшаяся в прямом смысле слова между двух огней, просто не могла сделать выбор. Не могла понять, что именно видит, потому что контроль ослабел до предела, в том числе и ее собственный. Но так как смуглянке меньше всего в этот вечер хотелось подставлять свою шкуру под чьи-то клинки, она попросту приняла желаемое за действительное. «Увидела» другой знак. Внушила себе спокойствие.
Да, похоже, все происходило именно так. Мерзкая картинка вырисовывается, однако. Положим, я могу попытаться схлестнуть свое «управление» с чужим, но при этом рискую превратить невольную жертву в существо, неспособное принимать решения в соответствии с окружением, а действующее исключительно повинуясь собственным фантазиям. Мрак.
— Ты, правда, ее отпустил?
Меня когда-нибудь оставят в покое? Только не до тех пор, пока жив рыжий кошмар, которого то криком кричи — не дозовешься, то норовит разделить со мной каждую минуту существования. Но заводить спор сил уже не было, поэтому я просто спустил с плеча рукав, открывая изумленному карему взгляду новоявленное «украшение».
Олден вытаращил глаза. Нахмурился. Снова округлил гляделки.
— Ты понимаешь, что делаешь?
— Представь себе.
— Нет, ты не понимаешь! Тебе нельзя таскать весь зверинец разом: надорвешься!
— Меня трогает твоя нежная забота, но давай оставим каждому свое, а? Проследи, чтобы с Кириан справедливо рассчитались, а тот шарлатан, который ее пользовал, вернул все, как было. Ох, если бы я знал, чьи грязные руки не побрезговали вмешаться в нерожденную жизнь, я бы…
Маг слегка побледнел, но все же решился спросить:
— Ты бы — «что»?
— Я бы этого умельца… Часом не знаешь, кто бы это мог быть?
Рыжик начал пятиться к порогу, который минуту назад неосмотрительно переступил, бормоча:
— Да я… как-то не интересовался… да и ни к чему мне это…
— Олли.
— М-м-м-м?
— Подойди ко мне.
— Зачем?
— Хочу получше рассмотреть твою гнусную рожу! Это ты наводил «сон», признавайся!
Вы видели, как человека передергивает? А всем телом, от кончиков пальцев до кончиков волос? Забавное зрелище. Очень улучшает настроение: если до этого момента мне хотелось повеситься самому, то теперь склонность к убиению была пересмотрена в пользу рыжика.
Отдергавшись, Олден подпрыгнул на месте, развернулся и дал деру. Надеюсь, он бежал достаточно быстро, чтобы не услышать мой гогот. А если и услышал, у меня всегда оставался шанс, что в подвальных коридорах искреннее веселье могло звучать как стоны призраков.
Выплюнув последний смешок, я потушил светильники, захватив с собой только один (чтобы не плутать в потемках) и отправился в обитаемую часть дома, а именно: к лаборатории Олли.
Дверь, как я и подозревал, оказалась закрытой. Разумеется, изнутри, потому что старый приятель имел не просто отвлеченное представление о силе моего гнева, а в бесшабашной юности сам испытал, каково это, злить наследника рода Ра-Гро. Положим, мне тогда тоже не поздоровилось — влетело по первое число от наставника, но магу повезло меньше, и сломанные кости ему вправляли и сращивали все знакомые подмастерья, обучавшиеся лекарскому делу. Из-за чего я тогда взъелся? Уже и не помню. Как странно. А ведь по первому впечатлению обида казалась вечной и незамаливаемой. Коварное время отнимает у нас слишком многое: и дурное, и хорошее, но почему-то жаль терять память даже о самом неприятном мгновении в жизни…
— Олли! Ты дома?
Из-за двери прозвучало упрямое:
— Не открою.
— Да что ты говоришь! Не забывай, какими отношениями мы связаны: мне достаточно приказать, и тебе придется подчиниться.
— Все равно, не открою.
Массивный деревянный щит, прикрывающий собой вход в обитель Олдена, мешал разобрать оттенки всех чувств в голосе рыжика, но, пожалуй, сегодня маг был настроен решительно, как никогда.
— Чего-то испугался?
— И вовсе не испугался!
— А убежал и заперся по какой причине?
Молчание.
— Бегство от поединка — признание вины, Олли. Помнишь об этом?
Не отвечает, зараза. Только усугубляет свое положение, но упрямится. А кто-то еще считает упрямцем меня! Посмотрели бы на олуха, который отсиживается в четырех стенах, беспочвенно полагая, что избежит наказания за свои злодеяния…
— Ты не должен был потакать ее слабости. Да, она совершила ошибку, но можно было сразу все исправить, а не громоздить новые, куда более опасные. Нужно было просто прийти ко мне и все честно рассказать.
У мага вновь прорезался голос, правда, пока довольно робкий:
— И… как бы ты поступил?
Я потянулся, разминая плечи и спину, потом подумал и сел на пол, прислонившись к стене рядом с дверью и вытянув ноги.
— Не знаю.
— Вот видишь!
О, звучит как обвинение.
— Правда, не знаю. Но причинять вред я бы не стал. В любом случае. Может, согласился бы на тот же «сон», а может, сразу отпустил бы восвояси. Сейчас, когда задумываюсь, понимаю: своевременное предупреждение избавило бы меня от потерь. Но сделанного не воротишь, верно?
Ключ повернулся в замке. Дверь приоткрылась, и над моей головой раздалось тихое:
— Сердишься?
— На тебя? Сержусь. И на себя — тоже. Возможно, я только что породил на свет очередную глупость, вот только не жалею об этом. Странно, да?
Олден вздохнул и пристроился на полу рядом со мной.
— Ты мог бы меня прибить.
— Потерять трех человек за одни сутки? Трех близких человек? Я, конечно, дурак, но не настолько же!
— Знаешь что, Рэйден…
— А?
— Она плакала.
— Плакала?
— Не могла поверить, что ты ни разу… никогда ее не «читал».
— Я и тебя не «читал».
— Знаю. Я попытался ей объяснить, сказал, что ты не любишь это делать, и если уж приходится, то…
— Удовольствия не получаю.
— Да, так я и сказал.
Я повернул голову к Олдену.
— И?
Рыжик вздохнул, рисуя пальцем круги на пыльном полу.
— Да откуда я знаю… Лучше бы ты сам ей все это выложил!
