Осколки (Трилогия) - Иванова Вероника Евгеньевна (книга регистрации .txt) 📗
— Нет. Мои объяснения Кири не стала бы слушать. Не смогла бы услышать, о чем я говорю.
Взглянувшие на меня карие глаза укоризненно вспыхнули:
— Она вовсе не дура, Рэйден.
— Дело не в уме, Олли. Дело в привычке. Привычка — самый страшный враг, с которым нам приходится бороться. Враг, которого очень трудно победить.
— Ты о чем?
— Кири привыкла видеть во мне господина, способного в любой миг заставить выполнять нелепый каприз.
— Но ведь ты так и делал! Будешь отпираться?
— Не буду.
Я прижал затылок к стене.
— На моем счету столько совершенных ошибок, что их хватило бы на десяток жизней. Молодой был, глупый, не понимал, что отдающий приказы ответственен за их исполнение вдвойне, потому что и дело должно быть сделано, и исполнитель не должен пострадать, никоим образом.
— Жалеешь?
— Нет.
— В самом деле?
— А стоит ли? Повернись время вспять, и я натворю ровно столько же глупостей.
Олден попробовал возразить:
— Но ты же уже будешь знать, чего не нужно делать!
— Того, чего я не знаю, гораздо больше.
Он промолчал, угрюмо сопя рядом.
Веки опустились сами собой, и дремота сразу же скользнула в усталое сознание. Боги, сколько же вы мне отмеряли сегодня… И были уверены, что выдержу? Наверное, были, иначе пощадили бы мое истрепанное тело и порядком прохудившийся разум.
— Ты так и собираешься здесь сидеть?
Я спросил самого себя и честно признался:
— Прости, Олли: у меня нет сил добраться до постели.
— Но спать на полу…
— Надеюсь, до вечера доживу.
Судя по шорохам, рыжик вскочил и шмыгнул в лабораторию, пошуровал там и что-то притащил.
— Вот! Ложись!
— М-м-м-м?
Правый глаз все же удалось приоткрыть.
О, тюфяк. Не больно-то толстый, но от прохлады пола защитит. Как трогательно.
— И часто ты ночуешь там, где работаешь?
— Приходится, — буркнул маг.
Я переполз на набитое сеном ложе. Сверху опустилось одеяло. Теперь можно спать с чистой совестью, вот только…
— Ты отправил кого-нибудь?
— Куда?
— Кота покормить.
— Отправил, отправил! Спи уже!
— Спасибо…
Сквозь наступающий сон я услышал:
— Как ребенок, право слово!
А потом все звуки затихли, даруя долгожданный покой. Но нырнуть в него сразу не удалось, потому что сознание клевала все та же мысль: должно как можно скорее разобраться с убийцей. До того, как она начнет свое шествие по трупам очарованных горожан, а такого исхода ждать недолго, потому что если мои чувства не лгут, незнакомка безумна, как тысяча ххагов, и я должен ее остановить.
Но прежде мне необходимо… Мне нужна свобода действий. И я ее обрету.
Кинн-Аэри, королевская резиденция
вторая треть вечерней вахты
— Бедняжка, как неважно выглядит… Говорят, он тяжело ранен. Дорогая моя, это правда? Скажите, не мучайте нас догадками!
— Не вынуждайте меня разглашать государственные тайны, я знаю не больше вашего! Мой супруг предан трону, а не собственной жене.
— Не хитрите, Кинта! Ни один мужчина не устоит перед вашим очарованием! Признайтесь, ведь вы уже обо всем расспросили? Расспросили, правда?
— Ах, daneke, daneke, вы терзаете меня, как палачи! Все, что мне сказал супруг…
Решив подлить своего масла в огонь разгорающихся сплетен, я шагнул к задушевно беседующей компании, состоявшей из молодящейся жены амитера и двух ее закадычных подружек.
Daneke Кинта — яркая брюнетка, очарование которой слегка умалялось желтоватым оттенком кожи, заметив, что в ее сторону движется неприятель, замолчала и шикнула на остальных, мигом прикусивших языки. Впрочем, рыжекосая Олика и Силима, пепельные волосы которой были взбиты в высокую копну, напоминающую о лугах в пору сенокоса, ничуть не были раздосадованы, поскольку вместо довольствования пересказом из третьих уст получили возможность воочию убедиться, насколько сильно пострадал предмет их нынешнего недолгого интереса.
— Приветствую прекрасных daneke, — я опустил подбородок, обозначая поклон.
Придворные кавалеры обычно сгибаются ниже, да еще подметают перьями шляпы паркет у ног прелестниц, но у меня имелось целых два извинения показной холодности. Во-первых, во дворец я прибыл без шляпы (а на кой она в карете, скажите на милость?), а во-вторых, предположительно неважное телесное здоровье избавляло от следования всем тонкостям этикета.
— Счастливы видеть вас, dan Ра-Гро, — ответила Кинта, вовсю пожирая меня взглядом темно-синих, почти черных глаз. Наверное, искала следы ужасных ранений, которые, уверен, ей еще вчера живописал в постели супруг. А может, и сегодня утром: амитер Антреи далеко не каждый день допускался до тела красавицы жены.
— Любезный dan, это правда, что вашей жизни совсем недавно угрожала опасность?
Я состроил скорбную гримасу и ответил Олике:
— К сожалению, служба, которую я несу во благо подданных Ее Величества, вынуждает рисковать жизнью.
— И насколько тяжелы ваши раны? — Кинта не могла позволить верховодить в разговоре никому, кроме себя самой.
— Как бы они ни были тяжелы, у меня всегда достанет сил, чтобы припасть губами к вашим прелестным пальчикам!
Я сделал вид, что и впрямь собираюсь осуществить озвученные намерения. Брюнетка отшатнулась, спешно пряча кисти рук в складках лилового платья и виновато улыбаясь.
— Ах, любезный dan, все бы вам шутить…
Так-так, рыльце снова в густом пуху, если улыбается на редкость виновато. Значит, постель и вчера, и позавчера грел кто-то посторонний, и Кинта имела удовольствие видеть супруга только мельком, следовательно, всей полнотой сведений не обладала. Если, конечно, допустить, что сам амитер знает больше, чем ему доложил Виг.
Честно говоря, dan Энсели с самой первой встречи внушил непреходящее уважение к своей персоне, но вовсе не преклонными годами, несмотря на которые славился хорошим аппетитом в постельных утехах. О нет, этот коренастый и все еще крепкий круглолицый мужчина с редкими нитями проседи в иссиня-черных кудрях ошарашил и покорил меня тем, что, по окончании церемонии представления озорно подмигнул и прошептал (благо, стоял совсем рядом со мной): «И зачем тратим время на знакомство? Все равно ведь будете дела делать с Вигером, а меня, старика, стороной обходить. Только оно и к лучшему: и вам веселее, и мне спокойнее». И такой славный человек многократно обманут женой! Несправедливо. Впрочем, судя по время от времени происходящим перестановкам и изменениям в составе верхнего яруса Городской стражи, амитер тщательно отслеживает все увлечения Кинты, а возможно, даже использует ее впечатления для оценки личностных качеств офицеров. К примеру, стремление поскорее попасть в постель горячей брюнетки можно рассматривать двояко: либо как преступное неуважение к вышестоящему чину, либо… как азарт, без которого трудно выбиться в люди. Так что, худа без добра и в этом случае не получается. Отъявленных мерзавцев можно выгнать взашей, а напористых молодцов возвысить и приблизить — тогда уж точно будешь знать, с кем проводит время гулящая супруга.
— Позволите украсть у вас этого несчастного страдальца на пару слов? — Спросил Вигер, отвесив не в пример мне изящный поклон трем кумушкам.
— Ну разумеется, dan, с превеликим…
Кинта осеклась, понимая, что еще слово, и мое общество обеспечено сплетницам до самого окончания приема, а уж этого никак нельзя допустить: и последними новостями обменяться не удастся, и возникает огромный риск выдать сокровенные секреты.
Ра-Кен подавил смешок, благодарно поклонился еще раз и, подцепив за локоть, увлек меня к стоящим у стены креслам.
— Это серьезно, Рэй?
— Сплетни daneke Кинты всегда проникновенно серьезны.
— Я не об этом! Ты плохо выглядишь: такой бледный, будто собираешься грохнуться в обморок.
Тревожный тон шепота, вполне уместный в сложившейся ситуации, Вигеру совсем не шел. Особенно в сочетании с напряженным взглядом.
