Куявия - Никитин Юрий Александрович (полные книги TXT) 📗
Он умолк, угрюмо зыркнул на Иггельда быстрыми глазами простого здорового человека.
– И что ты сделал? – спросил Иггельд и показал взглядом на Малыша. Тот приподнял голову и посмотрел на человека оценивающим взглядом.
– Что я сделал, что я сделал, – сказал беженец быстро, – что каждый бы на моем месте!.. Отвечаю ему, что да, я простолюдин, никаких государственных тайн и вообще знаний у меня нет, всю жизнь навоз убирал да тарелки мыл, читать-писать не умею, но и я человек, значитца… К тому же еще и куяв, а нам жизнь дорога, так что мне начхать на все, что не есть я… Для нас, простых людей, нет разницы между жизнью знатного бера или даже князя и жизнью его слуги. А интересы страны – плевать, мне мои интересы дороже. На том стоит Куявия.
Барвник слушал молча, сказал с печалью:
– Да, мы не артане… И что дальше?
Беженец, ободренный его печальными словами, в которых не ощутил угрозы, сказал уже живее:
– А что дальше? Он же государственный человек, об интересах страны… Чтобы не замерзли оба, снял с себя этот плащ, в самом деле очень теплый, сапоги тоже сам снял, клянусь, отдал мне. Еще и сказал, клянусь, что, видать, плохой он правитель… Ну вот и все. К рассвету уже окоченел, а я в двух одежках остался жив, на мне две рубахи, двое штанов, а в мешке – мои сапоги и мой дырявый плащ, ночью я укрываюсь обоими.
Барвник вздохнул, сказал Иггельду надтреснутым голосом:
– Я узнал все, мне достаточно.
– Тогда летим, – ответил Иггельд.
Малыш дождался, когда на спине перестало топать и скрестись, оттолкнулся мощно и бросил свое мускулистое тело в синее небо. Крылья ударили по воздуху, с удовольствием примяли, швыряя тело высоко-высоко. Встречный ветер ревел и тонко свистел в ноздрях. Малыш фыркнул, закрыл их особыми кожистыми складками, нужны только в таком вот стремительном полете, когда так хорошо…
Иггельд пару раз оглядывался на старого мага, но тот сгорбился, пребывая в скорбной задумчивости, даже не смотрел на дивный вид с высоты.
Долина раскрылась там, внизу, как ровная и пустая котловина среди отвесных гор, в самом деле похожая на дно исполинского чугунного котла, треснутого, с отвалившейся с одного боку узкой вертикальной полоской, через которую и можно мелким человечкам попасть в тот удивительный котел.
Дракон сделал широкий полукруг, зашел с другой стороны и пошел резко вниз, у Барвника желудок поднялся к горлу. Каменистая земля надвигалась снизу стремительно, во все стороны разбежались дома, скалы. Дракон падал на ровное место, крылья трещали и лопотали на ветру, по земле широким кольцом понесся ветер, поднимая пыль.
Желудок резко опустился, сразу став тяжелым, как будто в нем оказался валун, Барвник не успел глазом мигнуть, как скрежетнул камень под когтями дракона, зверь мягко присел к земле, а потом и вовсе лег.
Иггельд сбросил ремни, повернулся и расстегнул пряжку на поясе Барвника.
– Это и есть наша Долина!
От далеких домов показались люди, но посмотрели и пошли по своим делам, а из пещер выскочили двое, один сразу замахал руками, заорал:
– Иггельд!.. Иггельд вернулся!
Иггельд соскользнул вниз, помог спуститься Барвнику. К ним подбежал худощавый средних лет мужчина, с хорошим добрым лицом и глазами ребенка. На старика смотрел вопросительно, Иггельд сказал:
– Шварн, это Барвник, сильнейший маг во всей Куявии. Но он истощен, ослабел, ему нужно отдохнуть и прийти в себя. Позаботьтесь о нем, а я вернусь на равнину, там много дел.
Шварн кивнул, в широко расставленных глазах вопрос, но смолчал, хотя выражение такое, что Иггельд насторожился, спросил быстро:
– Случилось что?..
– Нет-нет, – ответил Шварн быстро. – Ты… не отвлекайся, не отвлекайся!.. Сейчас главное – бить артан. Бить и гнать. Так что хорошо, что ты привез этого… мага.
Последнее слово он произнес с сомнением.
– Он в самом деле маг, – заверил Иггельд, – я видел его в бою. А что, вам маг в самом деле нужен?
– У артан появился Вяземайт. Если начнет магические штучки, то хорошо, если здесь будет сильный колдун.
Барвник часто дышал, плечи еще вздрагивали, осматривался с удивлением, Иггельд угадал в нем человека, что никогда не покидал больших городов, а таких диких гор еще не зрил. Шварн улыбнулся как можно приветливее, спросил у Иггельда:
– Где поселить? Могу у себя, двое беженцев, что жили у меня, погибли на стене, комната свободна…
– Лучше ко мне, – сказал Иггельд, – у меня весь верхний этаж пуст…
В груди кольнуло, а солнечный свет померк, сердце сжали холодные пальцы. Шварн и Барвник посмотрели с беспокойством.
– Ты не слишком рискуешь, – спросил Шварн, – когда носишься с утра до ночи, а потом еще и ночью? И ты, и Малыш – не железные.
Иггельд сказал зло:
– Сам знаешь, что случилось со страной, что хотела прожить без риска! Что случилось с людьми, что боялись риска!.. Черт бы побрал весь народ, что страшится риска!
Его вспышка гнева была неожиданной, он сам ощутил ее нелепость, но Шварн лишь вобрал голову в плечи, смолчал, хотя такое на него не похоже, что-то скрывает, зато Барвник коротко взглянул на раскрасневшееся от гнева лицо Иггельда, вздохнул, узкие плечи поднялись, вбирая голову, опустились в бессилии, как показалось Иггельду. Совсем не старческий голос прозвучал со старческим прикашливанием, хрипотцой, неуверенностью:
– Ты прав, мы стараемся его избегать… Но если необходимо, идем на больший риск… да-да!.. чем осмелились бы даже склонные к безрассудному риску артане. Только мы, куявы, понимаем всю глубину, а порой и абсурдность своего риска, знаем, чем рискуем! От того, что знаем, что мыслим, нам еще страшнее…
Он умолк, подбирая слова, Иггельд спросил с недоверием:
– И что, все же рискуете?
– Да.
Иггельд покачал головой:
– Трудно поверить.
Барвник вздохнул, посмотрел искоса, из узкой груди вырвался новый вздох. Иггельд видел, что старый маг колеблется, поглядывает в нерешительности, наконец проговорил:
– Иггельд, ты идешь, возможно, на последний бой… Хотя это и рано говорить, но… я скажу тебе. Придон бессмертен и даже неуязвим. Он и до меча Хорса был величайшим из героев. Да, уже тогда мы ничего не могли противопоставить! Уже тогда… И вот, это безумный план, конечно, но пошли на смертельный риск, позволив выкрасть из нашего города меч. С ним Придон вообще стал бессмертным и неуязвимым богом и сейчас в Куябе ждет известий от Аснерда.
Иггельд отшатнулся, а Шварн громко ахнул, глаза полезли на лоб.
– Как? Вы могли не дать вынести меч?
– Могли, – ответил Барвник.
– Так почему же…
– С героем Придоном бороться очень трудно, – сказал Барвник. – И без меча захватил почти всю Куявию!.. На одной только отваге, обиде, жажде мщения, которые сумел своими песнями передать мужчинам Артании. Но с бессмертным Придоном, ставшим богом, бороться невозможно. И сам Придон это видит…
Иггельд вскрикнул:
– Так на что надеетесь? Кто поведет людей на бой с бессмертным?..
– Бессмертный тоже может проиграть.
– Как?
Барвник посмотрел на дракона, на Шварна, тот взял старого мага под локоть и попытался увлечь в сторону домиков.
– Иггельд, – сказал Барвник настойчиво, – даже боги не имеют полного бессмертия! Погоди, юноша, дай ему объяснить, от Иггельда зависит даже больше, чем вы от него ждете… Боги теряют силы, если мало приносят жертв, а когда перестают приносить вовсе, умирают. А у героев всегда остается уязвимое место, это закон Творца, это всеобщий закон, его не обойти. У кого-то, при всей неуязвимости, остается уязвимой пятка, у кого-то колени, у одного героя, помню, крохотный листок прилип к спине, когда купался в молоке бессмертия, и в это место много лет спустя его поразили… Я знавал героев с булатным телом, но у одного осталась кишка из простой плоти, у других глаза, и все рано или поздно погибали!.. Один герой, в далеких лесах Славии, вообще сумел свое уязвимое место отделить от себя и держать в хрустальном яйце, которое, в свою очередь, запрятал в утку, утку в зайца, зайца поместил в сундук, а тот спрятал в густых ветвях могучего дуба где-то на удаленном одиноком острове, где никогда не бывало людей… Но и он, как понимаешь, не бессмертен. Кто-то когда-то доберется…
