Память льда - Эриксон Стивен (читаем книги онлайн TXT, FB2) 📗

Каллор демонстративно поджал губы. Вместо него заговорила Харада:

— Полагаю, в этих словах есть определенная доля истины. Нет, не в том, что женщина по имени Серебряная Лиса лжет, — я верю в ее искренность до тех пор, пока она говорит без принуждения. Я имела в виду замечание Каллора про хитроумную уловку. Взять то же отравление магических Путей. Зараза распространяется из Паннионского Домина и являет собой магическую силу Пути Хаоса. Но тут сразу возникает вопрос: зачем Матери к’чейн че’маллей, которая хранит в себе огромный потенциал чародейской мощи, стремиться уничтожить врата собственной силы? Если эта Матерь присутствовала при разрушении Морна и появлении Разрыва, то с какой стати ей пытаться вновь подчинить себе Хаос? Я еще могу поверить в ее необузданное честолюбие, но никак не в ее глупость. Такое трудно себе представить.

Харада говорила просто, без вычурных слов, однако Скворец не сразу понял смысл сказанного ею. Этому помешало то, что на командора нахлынуло понимание совершенно иной истины.

«А ведь действительно, у нас есть и другой враг. Но, судя по выражению лиц, слова Харады не слишком-то удивили присутствующих… не считая разве что Дуджека и, разумеется, меня самого. Правда, мы с Одноруким уловили намек, однако не в силах сделать выводы. О боги, Бруд, Корлат, Каллор… даже Крупп и Артантос — это уже совершенно иной уровень игры. Вот так-то, Скворец. И впредь хорошенько помни об этом!»

Он невольно взглянул на Серебряную Лису и в сонных глазах колдуньи прочел подтверждение своим мыслям.

«Ну нет! Во второй раз это уже не сработает».

— Послушай, Серебряная Лиса, — угрюмо начал он, — ты вдохновенно поведала нам весьма впечатляющую историю. Мы почувствовали к т’лан имассам большую симпатию, если не сказать — благодарность за все их прошлые жертвы. Однако затем ты сама все испортила и добилась прямо противоположного результата. Если существует более глубинная угроза — некий третий игрок, который умело дергает за ниточки и нас, и Паннионского Провидца… то разве не разумнее было бы вам с т’лан имассами направить все усилия против этого самого манипулятора?

— Нет. Это невозможно.

— Но почему?

Скворец никак не ожидал, что голос колдуньи дрогнет и она отведет взгляд.

— Да потому, командор, что ты требуешь от нас слишком многого, — прошептала Серебряная Лиса.

Воцарилась тишина.

У Скворца волосы стали дыбом. Он переглянулся с Дуджеком. Лицо старика показалось ему зеркалом, где отражался его собственный ужас.

«Боги, да мы же стремительно несемся навстречу своей погибели. Невидимый враг… о котором мы давно знали. Знали, что он не смирился со своей участью, что рано или поздно еще заявит о себе. Неудивительно, что даже т’лан имассы отступают перед ним…»

— Какая очевидная безрассудочность! — воскликнул Крупп. — Безрассудочность? Но существует ли подобное слово? Если нет, тогда к бесчисленным талантам Круппа нужно добавить и его потрясающую способность создавать неологизмы. Друзья мои! Выслушайте меня с безраздельным и величайшим вниманием, ибо сейчас я изреку величайшую истину, какую вам когда-либо доводилось слышать. Крупп, облачившись во все мыслимые доспехи, твердо встал на пути этого неназванного, но, несомненно, опаснейшего врага всего живого! И потому перестаньте тревожиться и спите спокойно. Почивайте с безмятежностью младенца, посапывающего на руках матери… Все, даже Каллор, хотя чрезвычайно трудно представить последнего невинным младенцем…

— Худ тебя побери! — загремел Каладан Бруд. — О чем ты болтаешь, коротышка? Ты и впрямь собрался встать на пути у Увечного Бога? Тогда ты не просто глуп и самоуверен, но безумен. — И Воевода начал слезать с лошади. — А если ты в здравом уме, — угрожающе продолжал он, — изволь представить немедленное подтверждение своим словам.

Он шагнул к Круппу, выразительно коснувшись своего молота.

— Не надо, Бруд, — сказала Серебряная Лиса.

— Никак ты решила защищать эту самодовольную раздувшуюся жабу? — поморщился тот.

Ее глаза округлились.

— Крупп, тебе нужна моя помощь?

— Успокойся, дорогая. Крупп искренне заверяет тебя, что не усматривает в словах нашего славного Воеводы ничего пугающего.

Разинув от изумления рот, Скворец смотрел, как толстый коротышка в одежде, обильно заляпанной пятнами от эля, вина и пищи, вдруг выпрямился во весь рост и устремил свои блестящие глазки на Каладана Бруда.

— Ты, никак, собрался угрожать Круппу из Даруджистана? Ты требуешь объяснений? Пугаешь достойного Круппа своим молотом? Скалишь зубы…

— Замолчи! — взревел Бруд, изо всех сил пытаясь сдержать бурлившую в нем ярость.

«Боги милосердные, неужели толстяк не понимает, куда завели его опрометчивые хвастливые слова?»

— Крупп гордо отвергает все угрозы! Крупп глумится над любой демонстрацией силы, каковую собирается устроить сей порывистый муж…

И тут Каладан Бруд сорвал с пояса молот, взмахнул им и швырнул в воздух. Молот описал нисходящую дугу и ударился о землю почти у самых ног даруджийца.

Скворца и остальных подкинуло вверх. Раздавшийся грохот вобрал в себя силу нескольких десятков гроз. Отчаянно заржали лошади. В лицо командору ударил столб горячей пыли. Он сбил его с ног и потащил вниз, в долину.

Насыпь камней под Скворцом двигалась, текла вниз по склону в долину, все быстрее и быстрее, с оглушительным треском и ревом. Камни бились о его броню, громко стучали по шлему. В пыльном облаке мелькнул просвет, и малазанец с ужасом заметил, что цепь холмов по другую сторону долины становится выше. Неужели он бредит? Разве наяву холмы могут расти на глазах, разрывая поросшие травой склоны и выпячивая из недр скалы? Видение тут же пропало, заслоненное столбами пыли и дыма. В следующее мгновение пыль поглотила весь окружающий мир. Где-то над головой пролетали увесистые булыжники. Некоторые из них задевали его, выбивая из легких воздух и заставляя кашлять.

Скворцу показалось, что он несется не по земле, а по волнам, которые то вздымаются, то опускаются. А вдалеке продолжало грохотать, и звук этот отдавался во всех помятых костях командора.

Потом кувыркания прекратились. Скворец лежал, наполовину засыпанный землей и камнями. Открыв наконец воспаленные, слезящиеся глаза, он первым делом увидел рхиви — тех самых, что нашли кладбище костей. Камни еще продолжали нестись вниз, и кочевники подпрыгивали, уворачиваясь от них. Со стороны это походило на какую-то игру — нелепую, но смертельно опасную. А на другом конце долины чернели новорожденные горы. Они стремительно росли, сотрясая и искривляя землю, на которой сейчас лежал командор. Небо, еще совсем недавно радовавшее глаз своей голубизной, от дыма и пара сделалось серо-стальным.

«Худ побери этого Бруда!.. Не знал бедняга Крупп, с кем шутит».

Кряхтя, Скворец перевернулся на бок. Все его руки были исцарапаны. Камни во многих местах помяли и пропороли ему доспехи. Кувыркание по склону оставило на теле синяки и кровоподтеки, однако кости чудесным образом уцелели. Сделав новое усилие, малазанец повернулся в сторону холма, с которого его снесло взрывом.

Каменистый склон перестал существовать. Холм превратился в утес с плоской вершиной. Там сейчас копошились, пытаясь встать, спутники командора. Опасливо дрыгали ногами лошади. К их ржанию примешивался недовольный вопль мула.

А к северу, перерезая долину и холмы, тянулась узкая дымящаяся трещина. Скворцу она показалась бездонно-глубокой.

Малазанец вылез из-под каменного «одеяла» и увидел Каладана Бруда. Тот застыл неподвижно, сжимая в руках молот. Напротив Воеводы, на своем собственном островке, стоял деловито отряхивающийся Крупп. Трещина, появившаяся там, где молот коснулся земли, разошлась вокруг толстяка и сошлась сразу за ним.

Скворец подавил в себе смех, понимая, что Воеводу сейчас лучше не дразнить.

«Ну вот, теперь я собственными глазами видел его в гневе. Но Крупп-то каков! Кажется, толстый болтливый коротышка, которого можно раздавить одним пальцем. Однако выстоял против самого Каладана Бруда! Вот и подтверждение всем нам: этот даруджиец вовсе не таков, каким кажется… Так кому же на самом деле продемонстрировал сейчас свою истинную силу хитрец Крупп?»