Память льда - Эриксон Стивен (читаем книги онлайн TXT, FB2) 📗

Вопль ужаса прервал его размышления. Корлат! А ведь она не из пугливых. Уж если что-то заставило ее вскрикнуть…

Скворец обернулся.

Трещина! Она наполнилась кровью!

«Гнилая, отравленная кровь… Да это же кровь Спящей Богини! Огнь умирает во сне. — Увиденное затмило собой все потрясения, испытанные Скворцом на кладбище костей. — Увечный Бог показал нам свою тайную руку…»

Мхиби резко открыла глаза. Повозку качало, словно лодку на волнах. Со всех сторон слышались испуганные крики рхиви. У бедной старухи сразу же заныли все кости и мышцы, но с губ ее не сорвалось даже слабого стона. Она снова опустила веки и натянула на себя покрывало. Спрятаться, скрыться от всех и ничего не видеть.

Грохот постепенно стихал, сменяясь отдаленными мычаниями бхедеринов, сливающимися в общий рев переполошившегося стада. Вокруг повозки бегали встревоженные соплеменники. Мхиби знала, чего они боятся. Обезумевшее стадо могло броситься в любую сторону, сметая и подминая абсолютно все на своем пути.

«Бхедерины раздавят нас в лепешку. Это было бы для меня желанным избавлением, долгожданным концом, прекращением боли и кошмаров…»

В снах Мхиби постоянно видела себя молодой и сильной, однако это не приносило ей радости. Женщина вновь и вновь оказывалась все на той же равнине. К ней приближались какие-то незнакомые люди. Мхиби всегда убегала прочь с проворством зайца, даже из любопытства не пытаясь узнать, кто эти чужаки. Едва завидев их, она бросалась наутек.

Да, чужаки. Они явно искали ее. В этом Мхиби ничуть не сомневалась. Они выслеживали ее, как охотники выслеживают добычу. Рхиви торопилась проснуться, зная, что из кошмарного сна попадет в кошмар реальности. Бедняжка пробуждалась вся в поту, с трясущимися руками и лихорадочно хватала ртом воздух, проталкивая его сквозь упрямые легкие.

В одном из таких снов дракон спас ее от падения в пропасть, наполненную вечно страждущими, голодными душами.

«Зачем он меня спасал? Чтобы перенести в другое место и оставить на равнине, где за мной постоянно кто-то охотится?»

Мхиби не знала, сколько времени она вот так лежит, закрывшись от внешнего мира. Кажется, ее соплеменники все-таки сумели успокоить бхедеринов. Землетрясение еще продолжалось, но толчки постепенно слабели.

Повозку опять качнуло. Женщина застонала. Рядом говорили по-даруджийски. Она узнала голоса: Колл и Мурильо. Советник наклонился к ней.

— Тебя разбудил этот грохот? — негромко спросил он.

— Оставьте меня в покое, — прошептала рхиви, поворачиваясь на бок.

«Духи предков, до чего же мне холодно… В кого я превратилась, если даже в теплый день дрожу, как зимой?»

— Догадываешься, что там случилось? — спросил у Колла Мурильо.

— Похоже, у Бруда лопнуло терпение.

— Боги милосердные! И кто же вывел его из себя? Небось, Каллор? Ну, этот мерзавец вполне заслуживает наказания…

— На этот раз, приятель, ты не угадал, — засмеялся Колл. — Попробуй снова. Думаю, вторая попытка будет удачной.

Мурильо обхватил руками голову:

— Неужели Крупп?

— Худ свидетель, он постоянно испытывает наше терпение. Но чтобы со злости на него расколоть землю и поднять новые горы? У нас так не получалось.

— А что с самим Круппом? Бруд прихлопнул его?

— Как же, нашего коротышку прихлопнешь! Встал себе, отряхнулся и начал жаловаться, как вокруг пыльно. Между прочим, там вообще никто не пострадал. Правда, вестовой рассказывал мне: мул едва не лягнул Воеводу в голову.

— Мул Круппа? Эта ленивая скотина, которая вечно спит на ходу?

— Представь себе. И потом, откуда мы знаем, что ему снится. Может, мул видит себя великолепным быстроногим конем, летящим, словно ветер.

— Тогда он и впрямь необычный зверь. Но что меня больше всего удивляет, так это новая горная цепь. Знаешь, еще никогда на моих глазах не рождались горы.

— Друг Мурильо, это просто обман зрения. Эти горы только кажутся выше, потому что они ближе к нам, чем холмы на горизонте. На твоем месте я бы не забивал себе голову подобными пустяками.

«Все пустяки, — слушая их разговор, подумала Мхиби. — И горы, и мулы, и вспышка гнева у Каладана Бруда. Какое это имеет значение по сравнению с тем, что в мою дочь вселилось несколько соперничающих душ? Две женщины-чародейки и еще один теломен, прозванный Сокрушителем Черепов. Никого из этих троих я ни разу не видела, но зато я носила в своем чреве Серебряную Лису. Я, молодая, полная сил, попала в сон, который внезапно обернулся реальностью. Но какое место внутри дочери занимаю я сама? Где же кровь и сердце рхиви?

Серебряная Лиса ничего не унаследовала от меня. Я не была для нее настоящей матерью. Всего лишь сосудом, чтобы выносить и выплеснуть в мир этого странного ребенка. Чему же я теперь удивляюсь? Тому, что у дочери нет ни времени, ни желания навестить меня, взять за руку и произнести слова ободрения? А зачем ей это? Мое предназначение исполнено, и больше я никому не нужна. Удивительно, что меня вообще еще не вышвырнули из этой повозки, как выбрасывают старый прохудившийся сосуд!»

Кто-то из даруджийцев осторожно дотронулся до ее плеча.

— Кажется, она снова заснула, — сказал Мурильо.

— Так даже лучше, — отозвался Колл.

— Мне почему-то вспомнилась моя бурная молодость, — продолжал Мурильо.

— Тут и впрямь есть что вспомнить, дружище.

— Ох и необузданный я был. Растрачивал себя направо и налево.

— Да уж. Что ни вечер, то новая вдовушка, которой ты пудрил мозги, чтобы под утро бесследно исчезнуть.

— Я и вправду притягивал женщин как магнит. Ты не поверишь, Колл, но это не требовало с моей стороны никаких усилий…

— Почему же, охотно верю.

Мурильо вздохнул:

— Даже не верится, что я был таким. Но я постарел и сполна заплатил за дни беспутной молодости.

— Ты хотел сказать — за ночи.

— Какая разница? Я и не заметил, как у меня появились соперники. Молодые, горячие. Марак из Паксто. Высокий, гибкий. Женщины просто вешались на него, где бы он ни появлялся. Ловкий парень, ничего не скажешь… Или взять Перрила из М’некрае.

— Мурильо, сделай одолжение, избавь мои уши от перечисления своих конкурентов.

— Да я, в общем-то, хотел сказать другое. Хорошее было времечко. Сколько лет я жил на всю катушку, в свое удовольствие. И сейчас мне хотя бы есть что вспомнить. Дни… впрочем, и ночи тоже… былой славы. Но сейчас, глядя на эту несчастную рхиви…

— Понимаю, о чем ты. Кстати, обрати внимание на ее медные украшения. Видишь браслеты? Это подарок Круппа. Говорит, якобы привез их из Даруджистана.

— Ну и что в них особенного? Самые обычные браслеты.

— Не совсем. Ты ничего не заметил? Ну да, тебе ведь было не до этого: ты же вспоминал свое славное прошлое. Так вот, когда Мхиби спит, браслеты делаются ярче.

— Серьезно?

— Могу поклясться на кипе носовых платков Круппа.

— Странно.

— А сейчас они тусклые. Значит…

Даруджийцы умолкли, а затем оба присели рядом с Мхиби. После продолжительной паузы рука, лежавшая на плече женщины, слегка сжала его.

— Жаль, что нельзя взять свои слова обратно, — прошептал Мурильо.

«А зачем, даруджиец? Ты ведь сказал правду. Те слова исходили из твоего сердца. Какой бы беспутной ни была твоя молодость, твое сердце всегда оставалось щедрым. Ты просто высказал вслух то, что я говорю себе мысленно. Но сути это не меняет. Неужели я так жалко выгляжу? Стоит ли меня жалеть? Похоже, только когда я сплю. Мне в лицо ты ничего не говоришь и думаешь, будто это проявление доброты. Однако это обижает меня, ведь такое поведение больше похоже на равнодушие.

Я молчу, и они молчат. Просто смотрят на меня, два заботливых чужака.

Сколько же моих уродств вы сейчас видите? Но ваши чувства — ничто в сравнении с тем, что ощущаю я сама».

Цепочка ее мыслей стала рассыпаться. Перед глазами Мхиби вновь появились охристые тона далекой равнины ее снов…

«Бежать, надо бежать».

И она побежала.

Войдя в шатер, Дуджек сдернул перчатку и яростно зашвырнул ее в дальний конец шатра. На лицо Однорукого было лучше не смотреть.