Волшебник Земноморья - Ле Гуин Урсула Кребер (бесплатные книги полный формат TXT) 📗

Осенью ему опять пришлось отправиться в Башню Уединения, к Мастеру Имен. Гед воспринял эту весть с удовольствием – столь раздражающая юношу когда-то тишина и кропотливая работа теперь манили его. Там не нужны будут заклинания, и никто не потребует от него показать свою силу.

В последнюю ночь в Большом Доме к нему явился посетитель. Он был одет в дорожный плащ и в руке держал окованный железом дубовый посох, при виде которого Гед почтительно встал.

– Сокол…

Услышав знакомый голос, Гед поднял глаза – перед ним стоял Ветч, все такой же крепкий и широкоплечий. Темное лицо его стало жестче, но улыбка осталась прежней. На плече у него сидел маленький зверек с большими горящими глазами и коротким мехом.

– Пока ты болел, он жил со мной, и теперь мне жалко расставаться с ним. А еще больше мне не хочется расставаться с тобой, Сокол… Но я возвращаюсь домой. Эй, Хог, иди к своему хозяину!

Ветч погладил отака и опустил его на пол. Тот уселся на соломенный матрац Геда и принялся вылизывать шерстку коричневым, похожим на засохший листик, язычком. Ветч рассмеялся, но Гед даже не улыбнулся. Пряча лицо, он нагнулся к отаку и стал гладить его.

– Я думал, ты уже не придешь, – сказал Гед.

Он ни в чем не хотел винить Ветча, но тот ответил:

– Я не мог прийти раньше. Мастер Целитель не пускал меня. Зимой же меня заперли в Роще, я зарабатывал там свой посох. Слушай, когда ты тоже будешь свободен, плыви в Восточный Предел. Я буду ждать тебя. Там полно маленьких симпатичных городков, нуждающихся в волшебнике.

– Свободен… – прошептал Гед и поморщился, пытаясь улыбнуться.

Ветч, не отрываясь, смотрел на Геда, и во взгляде его любви было не меньше, чем раньше, но, возможно, больше мудрости. Он мягко сказал:

– Ты не останешься здесь на всю жизнь.

– Я подумывал над тем, чтобы остаться в Башне насовсем, став одним из тех, кто ищет среди книг и звезд потерянные Имена и… не причинять больше никому зла, если творить добро – не в моих силах…

– Может, я не ясновидец, – сказал Ветч, – но я вижу в твоем будущем не темные комнаты и пыльные фолианты, а дальние моря, огнедышащих драконов, башни прекрасных городов… То, что видит сокол с высоты своего полета!

– А в прошлом, что ты видишь в моем прошлом? – спросил Гед и встал. Освещавший комнату огонек-обманка оказался между ними и отбрасывал тени на стены и пол. Затем Гед отвернулся и, запинаясь, спросил:

– Расскажи мне, куда ты собираешься отправиться и чем будешь заниматься?

– Я еду домой, повидать братьев и сестру, о которой я тебе рассказывал. Когда я уезжал, она была совсем еще крошкой, а теперь ей пора давать Имя – никак не могу поверить в это! Потом я найду себе работу на каком-нибудь маленьком островке… Мне очень хочется поговорить с тобой еще немного, но мой корабль скоро отплывает. Сокол, если ты когда-нибудь окажешься на Востоке, приходи ко мне. Окажешься в беде – позови меня. Мое Имя – Эстарриол.

При этих словах Гед поднял свое израненное лицо и посмотрел прямо в глаза Ветчу.

– Эстарриол, – сказал он, – меня зовут Гед.

Затем они тихо простились друг с другом. Ветч повернулся и спустился вниз по каменной лестнице. Вскоре он покинул остров.

Гед остался стоять с видом человека, который только что получил важную весть и пытается осознать ее значение. Ветч преподнес ему величайший подарок – свое Настоящее Имя.

Никто не знает Настоящего Имени человека, кроме него самого и того, кто дал ему это Имя. Конечно, иногда он может открыть его брату, жене или другу, но и они никогда не должны пользоваться им, если их могут подслушать посторонние. В присутствии других они обязаны называть человека его обычным именем или прозвищем. Таким, например, как Сокол, Ветч [2] или Огион, что значит «еловая шишка». Если даже простые люди скрывают свое Имя от всех, кроме тех, кого любят и кому полностью доверяют, то что же тогда говорить о магах, которые подвергаются несравненно большей опасности! Знающий Имя человека держит его жизнь в своих руках. Ветч доказал Геду, который было совсем уже потерял веру в себя, что и у него есть друг.

Гед уселся на постель и погасил огонек-обманку, оставивший после себя слабый запах болотного газа. Он погладил отака, который растянулся у него на коленях и уснул с таким видом, словно никогда в жизни не спал в других местах. Большой Дом затих. Геду вдруг вспомнилось, что завтра – годовщина его собственного Посвящения – дня, когда Огион дал ему Имя. С тех пор прошло четыре года. В памяти возник холод горного источника, который он пересек обнаженный и безымянный; Гед вспомнил сверкающие заводи реки Ар, где он так любил купаться, деревушку Тэн Алдерс на склоне великой Горы; утренние тени на пыльной деревенской улице; темную, полную таинственных ароматов хижину колдуньи; огонь, гудящий в горне отцовой кузни холодным зимним днем. Казалось, он давно забыл детство, но в ночь семнадцатилетия оно вернулось к нему. Все годы и события его короткой изломанной жизни снова сошлись вместе и образовали единое целое. И он вновь осознал после долгих дней, наполненных отчаянием и горечью, кто он такой и зачем живет.

Гед не мог видеть своего будущего, но боялся его.

На следующее утро, как всегда посадив на плечо отака, Гед отправился в путь через весь остров. Только через три дня (вместо двух, как раньше), продрогнув до костей и смертельно устав, увидел он Башню, угрюмо торчащую над ревущими волнами на Северном Мысе. Внутри все осталось по-прежнему – темнота, холод и Курремкармеррук, восседающий на высоком табурете над длиннющим списком Имен. Он обернулся на звук шагов Геда и, не здороваясь, словно тот и не уходил, произнес:

– Ложись и спи. Усталый человек глуп. Завтра откроешь Книгу Дел Создателей и начнешь учить Имена.

В конце зимы Гед вернулся в Большой Дом. На этот раз Верховный Маг принял его клятву. После этого Гед перешел от изучения иллюзий к более сложным вещам, настоящей магии, готовясь к получению желанного посоха. Запинки в его речи и движениях исчезли, и новые заклинания давались ему без труда, хотя прежняя ловкость так и не вернулась к нему. Это была плата за тот жестокий урок. Теперь даже работа с наиболее опасными Великими Заклинаниями Созидания и Изменения не вызывала у него неприятных ощущений. Тень перестала являться ему во снах, и Гед часто задумывался, что же случилось с ней. То ли она ослабела, то ли покинула наш мир… Но в глубине души он понимал, что эти надежды тщетны.

Разговаривая с Мастерами и изучая древние книги, Гед пытался хоть что-нибудь разузнать об этом кошмарном создании, но почти ничего не выяснил. Никто и нигде не говорил прямо о подобных существах, ограничиваясь в лучшем случае намеками. Они не были ни душами умерших людей, ни творениями Древних Сил земли, но имели нечто общее и с теми, и с другими. В «Существе драконов», книге, прочитанной Гедом особенно внимательно, был рассказ об одном из Повелителей Драконов, попавшем под власть Древних Сил, принявших образ некоего Говорящего Камня. Дело происходило на одном из далеких северных островов. «По приказу Камня, – говорилось в книге, – он вызывал призрак из царства мертвых, но воля Камня извратила заклинание, и вместе с призраком явилось незванное существо, которое подчинила Мага своей воле и отправилось в его облике странствовать по свету, уничтожая людей». Книга не объясняла, что это была за тварь, и чем все закончилось. Мастера тоже не знали, откуда могла явиться Тень: «из Антижизни», – сказал Ганчер, «из другой Вселенной», – ответил Мастер Изменения. Мастер же Вызова сказал: «Я не знаю». Он часто навещал Геда во время болезни. Он всегда был строг и серьезен, но Гед чувствовал его участие и отвечал ему тем же.

– …Я знаю только одно – лишь огромная сила могла вызвать из небытия подобное существо, возможно одна-единственная сила – один-единственный голос – твой голос. Но что все это значит, я не знаю. Ты узнаешь об этом сам… или узнаешь, или погибнешь. И хорошо, если ты просто умрешь, – задумчиво говорил Мастер Вызова, печально глядя на Геда. – Тебе казалось, что маг всемогущ. В свое время я тоже так думал, и не я один… Но истина такова, что когда сила человека растет, а знания его увеличиваются, одновременно сужается открытый для него путь. В конце концов он уже не выбирает, а поступает так, как должен поступить…