Книга шипов и огня - Карсон Рэй (книги TXT) 📗
— Как прошел твой первый день в Бризадульче? — спрашивает он, опираясь на стену; дистанция между нами огорчительная, но зато безопасная.
— Неплохо. — Я пытаюсь сказать что-то умное. — Твой повар готовит великолепные кокосовые пирожные.
Он поднимает одну бровь, и я уже собираюсь натянуть одеяло на голову. Передо мной возникает сидящая на стройной шее изящная голова королевы Розауры. Вряд ли она много времени проводила на кухне.
Но в его довольной улыбке нет ни тени презрения; он принимает комплимент.
— Мне жаль, что я не смог сам тебе все показать.
Мне тоже жаль. Я бы не отказалась держаться за его руку в течение целого дня.
— Лорд Гектор был отличной компанией.
— Лорд Гектор — отличный друг, — отвечает Алехандро. — Он стал моим пажом, еще будучи мальчиком. Чем взрослее он становился, тем больше я убеждался в его верности.
Я киваю, не понимая до конца, что он имеет в виду. Я не очень хорошо знаю Алехандро, но он не выглядит любителем праздных разговоров.
— Он очень хорошо отзывался о тебе, — говорю я, чтобы заполнить паузу. Это не совсем правда, но звучит приемлемо.
— О тебе тоже.
— О, — только и могу ответить я. Надеюсь, в тусклом свете незаметен мой вспыхнувший румянец.
— Именно так. Он сказал, что в тебе есть стержень и сталь и что ты мудрее своих лет. Это все, что он мне сказал, что странно, потому что, как я упомянул, мы с ним довольно близки.
Его беспокоит, что Гектор что-то от него скрывает. А меня беспокоит тот трепет, с которым Алехандро относится к моим «летам».
— Не могу вообразить, что он имел в виду, — лгу я. Лорд Гектор присутствовал, когда я заступилась за отца Никандро. Не берусь судить, почему страж решил не докладывать Алехандро об этом инциденте, но я не против того, чтобы вместе хранить эту нестрашную тайну.
Алехандро пожимает плечами, и этот жест выглядит таким уязвимым и кажется мне таким милым, что я чуть не выбалтываю тотчас же ему события прошедшего дня. Вот бы он сел рядом со мной на постель. Я представляю, каково это — запустить пальцы в его волосы, прижаться щекой к его щеке.
Наконец он говорит:
— Мне нужна твоя помощь, Элиза.
— Моя помощь?
— Прошу тебя. Я должен уехать в Пуэрто Верде, навестить мать и забрать сына, который воспитывается там уже три года.
— О. — Я опускаю глаза, чтобы скрыть огорчение. — И как надолго?
— На месяц.
Целый месяц?! Я горжусь невозмутимостью, с которой произношу:
— И чем же я могу тебе помочь?
Он хватает один из моих новых стульев и садится на него верхом, выставив длинные ноги. Руками он обхватывает спинку стула и наклоняет голову.
— Ты только-только появилась в Бризадульче, и никто не сомневается в твоем королевском статусе. Пока я буду в отъезде, кто-то может попытаться приблизиться к тебе, чтобы узнать масштабы твоего влияния. Возможно, чтобы выяснить, насколько полезной ты можешь оказаться для него.
Слушая его, я киваю. Я понимаю эти тихие битвы, незаметную борьбу за власть. Я наблюдала за этим всю жизнь, и никогда эта возня не вызывала у меня никакого интереса. Зато Хуана-Алодия в этом настоящий виртуоз, и вся Золотая знать пляшет под ее дудку.
— Ты очень мне поможешь, Элиза, — продолжает он, — если просто будешь обращать внимание. Записывай, если хочешь. Записывай, кто ищет встреч с тобой, что они тебе предлагают — в общем, все, что сочтешь важным. И потом, когда я вернусь…
Он хочет иметь шпиона в собственном доме. Возможно, он подозревает кого-то из придворных в плетении интриг против него. А может, подобно Алодии, он просто использует любые рычаги, чтобы играть в эту игру. Они бы хорошо друг другу подошли, мой супруг и моя сестра.
Алехандро принимает мое молчание за нерешительность. Он поднимается со стула и подходит к моей постели с очень решительным видом.
— Прошу тебя, Элиза, — шепчет он.
Мое сердце подскакивает к горлу, когда он берет меня за руку. Она кажется совсем бесформенной рядом с его прекрасно выточенной ладонью с длинными пальцами. Но он наклоняется ближе, и я чувствую дикий пряный аромат, исходящий от него.
— Это именно то, о чем мы говорили той ночью, — шепчет он. — Когда я сказал, что мне нужен друг.
Нашей первой брачной ночью. Почему он избегает этого слова? Но я все равно киваю. Я согласна на все, когда его губы так близко от моих.
Он отходит обратно, напряжение сменяется простой мальчишеской улыбкой. Теперь, когда он больше не нависает надо мной, мой разум проясняется.
— Куда ведет эта дверь, через которую ты вошел?
Если его и удивляет резкая смена темы разговора, то он этого не показывает.
— В мою комнату. Они соединены, конечно же.
Конечно. Эти комнаты, должно быть, принадлежали королеве Розауре. По крайней мере, он мне их дал.
— Ты вернешься вместе с принцем?
— О, да! Он прекрасный мальчик. Уже довольно умелый наездник. Мне бы очень хотелось вас познакомить.
— И мне бы хотелось познакомиться с ним, — снова лгу я. Матерью я быть готова еще меньше, чем женой.
Он поворачивается, чтобы уйти. Стоя в дверном проеме, он оборачивается и говорит:
— Лорд Гектор был прав. В тебе есть сталь.
После отъезда Алехандро дни становятся бесконечно длинными. Хотя я согласилась быть его ушами и глазами, я при любой возможности избегаю обеденного зала и маневрирующей там знати, предпочитая принимать пищу наедине с шеф-поваром. Он славный парень, худой и присыпанный мукой, и, кажется, он рад компании.
Во второй половине дня я отыскиваю отца Никандро. Вдвоем мы просматриваем «Войну прекрасную», стараясь заметить контекстуальные ошибки в моей копии. Занятия с ним, проходящие в комнате с глиняными стенами, очень напоминают мне уроки мастера Джеральдо, со всеми этими случайными свитками и пыльным пергаментом. Здесь пахнет свечами, временем и сохнущими чернилами, и мне стоит только закрыть глаза, чтобы вообразить, что я в Оровалле, дома, в единственном месте, где я не чувствую себя ненужной.
В моей голове крутятся вопросы о Божественном камне, о его истории, о том, что имел в виду отец Никандро, когда назвал Химену моим опекуном. Но ведь моя няня всегда была рядом, опекая меня от самой себя, и я боюсь ее спрашивать, чтобы она не переменила своего мнения насчет священника. Однажды утром я выхожу из наших покоев, чтобы найти его, но его нигде нет. Когда я возвращаюсь, Химена встречает меня с истинным страхом в глазах и ругает за то, что я вышла наружу без защиты.
Косме присутствует постоянно. Никто не сможет заменить Аньяхи, но Косме — самая трудолюбивая из всех служанок, что я встречала. Я очень часто говорю ей это, и мне доставляет странное удовольствие наблюдать ее реакцию на похвалу от человека, которого она презирает. Священный текст называет это «огнем доброты».
Однажды утром она чистит камин в моей комнате, ее руки по локоть черны от золы, и я предлагаю ей перенести свои вещи в комнату Химены.
— Там полно места, — уверяю я ее. — А людские помещения переполнены, я знаю.
— Благодарю вас, ваше высочество, — отвечает она, не поднимая глаз. — Но сейчас я живу одна в покоях моей госпожи.
— Правда? — Я вдруг понимаю, что не видела Аринью уже несколько недель.
— Она отправилась в Пуэрто Верде с королем, конечно же.
Она говорит это так легко, между движениями лопаткой в камине, но ее слова бьют меня под ребра.
Мой голос дрожит от напряжения.
— Она часто сопровождает Его Величество?
Косме поднимается, ведро золы оттягивает ее плечо. Темно-серая полоса перечеркивает ее идеальный лоб.
— Они остаются наедине при любой возможности. Она сопровождает его почти так же часто, как лорд Гектор. Теперь все чисто, прикажете разжечь огонь вечером?
— Нет, благодарю, — шепотом отвечаю я. Кому вообще нужен огонь в таком месте? Я и так еле дышу от жара, объявшего мою грудь.
Этой ночью, после того как Химена засыпает, я спускаюсь в кухню. Главный повар еще здесь, замешивает тесто для завтрашнего хлеба. Он ничего не говорит, увидев мои невытертые слезы, просто жестом приглашает сесть на скамейку рядом с большой духовкой и протягивает тарелку с разными сырами. На языке покалывает от острого сорта с кусочками перца. Я ем, пока не начинает болеть живот и я не перестаю различать вкусы. Всю остроту я смываю двумя бокалами вина и затем возвращаюсь в постель.
