Сны Черной Жемчужины (СИ) - Линкольн К. Берд (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Я очень-очень-очень не хотела трогать большую змею. Но Пон-сума был между мной и дверью, и вся ситуация с драконом в плену была неправильной. Никто не должен быть заперт в подземной пещере.
Пора думать как баку. Я могла коснуться чудища, взять немного снов, понять, говорили ли в Зеркале правду о происходящем. Может, я поглощу достаточно сил, чтобы обойти Пон-суму и добраться до папы.
Никто не пострадает. Это не было высасыванием энергии из Дзунуквы, от чего она чуть не умерла, и Буревестник не пытался утопить меня в своем сне, чтобы управлять.
Я прошла на носочках к ближайшей петле, протянула руку. Кончики пальцев коснулись холодной влажной кожи. Я охнула, хотела отпрянуть, но мир кружился, и меня ударил с силой бури фрагмент. Я не спала, но видела сон-воспоминание Черной Жемчужины.
Давление со всех сторон. Я плыла в приятной прохладе теней. Жар солнца сверкал лучами на движущемся верхнем слое воды. Мышцы двигались, моя спина извивалась, хвост метался в стороны, отпугивая косяк рыбок, уплывших так быстро, как только могли позволить их пятнистые тела и хвосты.
Сон застыл, и мир содрогнулся вокруг меня, словно перепрыгнул. В воде появилась кровь, соли было больше, чем я пила за годы. Мужчины бились у реки. С ними были вторгшиеся Иные, плыли на жалких плотах из травы и молодого ясеня. Я ощущала вкус чужой крови.
Сон снова переместился, другая группа мужчин с ружьями и в синей форме были вдоль берегов. И даже теперь Абка Хехе слышала мои молитвы. Она послала медленного Нари и быстрого пятнистого кесикэ в ряды нарушителей, пока они спали в койках прошлой ночью. На юге осталось меньше костров. Гнев сжимал все во мне. Я хотела молиться, прося о граде, дожде, чтобы прогнать их, включая кицунэ, который не боялся меня так, как люди. И не уважал так, как шаманы.
Но сегодня я была беспечной. Я заплыла слишком близко к воронке. И враг ударил меня ружьем с ножом. Острая боль. Я взметнулась в реке и сокрушила врага челюстями, кровь покрыла мои клыки, загрязнила поток Хэйлунцзян. Но это было только отвлечение. Другой нарушитель, Иной, но не кицунэ и не шаман, протянул руку и поймал меня за край хвоста. Боль еще сильнее пронзила меня, пробежала по спине к мозгу.
Человеческое лицо исказилось, и я отяжелела, опустилась в воду, силы угасали. Иной в облике человека ел мощь, сердце реки, пожирал само имя Мудури Нитчуйхе, и мое сознание уменьшалось, Черная Жемчужина…
«Папа».
Я стала осознавать, огонек замерцал, и разум не речного дракона узнал, что лицо было не вражеским. Это был знакомый человек, вызывающий боль и тоску.
«Я была человеком».
Еще дрожь воспоминания, и теперь я была в большом металлическом ящике. Было холодно. Я очень устала. Было тяжело биться с врагом, которого остальные звали баку. Они забрали меня далеко от моей реки, и даже Абка Хехе не слышала меня из-за океана. Сон. Я могла спать, и баку забирал мои сны, медленная и мирная смерть, но лучше, чем быть оружием врагов в синей форме…
— Кои.
Сон тянул меня, шептал в голове, давил на веки, дрожал в изогнутой спине, хотя сон означал вечный отдых…
— Просыпайся! — жжение в онемевшей от холода щеке.
Щеке?
Человек, не дракон. Огонек осознания вспыхнул, и я поняла, что значило «Кои». Это была я, но я не могла вернуть власть, втолкнуть значение в странной формы контейнер из плоти и костей. Волны, поцелованные солнцем, звали меня домой, вызывали поток в венах, и я не могла поглотить всю мощь драконши.
Голос заговорил снова, тревожные слова были бессмысленными звуками, хоть тон звучал яростно и с сожалением. Было слишком тяжело бороться. Сон был дверью к потоку воспоминаний Черной Жемчужины, и я устала. Было проще погрузиться в глубины, опуститься на прохладный ил…
Теплое давление, а за ним шепот с запахом кинако:
— Возьми мой сон, Кои. Пусть он вернет тебя ко мне.
Вода стала темнеть и сменилась зеленым мхом. Резкий запах хвои, старые листья рассыпались под моими лапами.
«Лапы?».
Я резко содрогнулась, и боль вспыхнула в моей шее. Мир кружился калейдоскопом красок, и медленно проступили силуэты деревьев. Кедры тянулись к небу, полному звезд, и я бежала, бежала…
Кен? Это был сон Кена, его глубокий фрагмент. Но как?
Сил на размышления не было. Река Черной Жемчужины еще текла вокруг пузыря фрагмента Кена, сплетенного вокруг меня. Я была Кои Пирс. Баку. Я должна была съесть этот сон или утонуть, и мой огонек потухнет навеки.
Я представила, как огонь внутри меня вспыхивает, как фейерверк Четвертого июля. Сдавленный вопль, но не мой — Кена, и я вдохнула, словно затянулась дымом, лес, бег, хвою. Я поглощала это в огонь, ощущала дух Кена, пока его сила перетекала в меня. Пузырь держался, река Черной Жемчужины текла сквозь нас. Боль в голове развернулась лепестками раскаленной агонии. Я дрожала, но держалась, горела.
Еще удары по щекам, в этот раз от них дергалась в стороны голова. Я отпрянула с возмущением и оказалась в пещере. Пон-сума сжимал меня за плечи, Кен лежал, сжавшись и дрожа, на полу. Хвост Черной Жемчужины хлестал над нами.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Рамусак Кех! — закричал Пон-сума мне на ухо.
Я отдернула руку от кожи Черной Жемчужины с усилием, которое пронеслось от ладони к сердцу, а потом к животу. Я словно оторвала язык от замерзшего фонаря.
— Твою налево! — я толкнула Пон-суму в грудь, и он отлетел по склизкому полу. Большой хвост опустился на Кена с жутким хрустом, слишком громким в темноте. Мое сердце сжалось. В голове был шум, давил на череп, мешал видеть.
Я замешкалась.
Крик боли Кена пронзил туман. Я потянула за рукава, скрывая ладони, толкнула чешую изо всех сил. Дракон подвинулся с приглушенным гулом. Я опустилась на колени, едва видя, потянулась пальцами к лицу Кена.
Крик прекратился.
— Нет, — выдавил сквозь зубы Кен, — не трогай меня.
Я отдернула руки в крови, прижала кулаки к своей голове, пытаясь прогнать давление. Так холодно. Почему было так холодно?
— Подвинь дракона, — сказал Пон-сума. Хвост закрыл выход. На четвереньках я подвинулась между черным комком, которым был Кен, и завитками зеленого света, где успокоилась Черная Жемчужина.
— Шикари шитэ, — сказала я. Держись. Паникуя, я сунула руку между ближайшей петлей и полом. Я содрогнулась, и сон Черной Жемчужины обрушился на меня потоком нагретой солнцем воды, и давление внутри росло. Огонь Кои пылал силой Кена, его сон про лес боролся с потоком Черной Жемчужины. Я подвинула петлю тела драконши изо всех сил, падая при этом. Я стукнулась затылком об пол пещеры.
Руки осторожно подняли мои плечи. Голос Пон-сумы тихо сказал:
— Понесем его вместе.
Я встала с его помощью, голова кружилась, перед глазами мелькал шум.
— Слишком опасно. Он ранен.
— Он умрет от гипотермии.
— Нет, — зубы Кена стучали так, что он едва мог говорить. — Кои нельзя…
То, что он хотел сказать, оборвалось от стона боли, Пон-сума схватил его плечо и поманил меня. Мы сжали предплечья, устроили Кена на своих руках, стараясь не задевать голую кожу. Он застонал снова, и звук терзал и мои без того пострадавшие внутренности, но его вес на моих руках был способом выпустить энергию, скручивающую меня.
Пон-сума смог держать Кена одной рукой, пока пытался открыть дверь. Дверь закрылась, влажный шорох беспокойной драконши звучал за нами, но она не преследовала нас. На середине лестницы Кен обмяк между нами как сломанная кукла. Пон-сума прислонился к каменной стене.
— Мурасэ-сан! Бен!
Ответа из тьмы наверху не было. Дверь была закрыта, прямоугольник света пропал, но тут хотя бы было тепло. Кен потерял сознание. Я склонила голову к его лицу, обрадовалась, ощутив его теплое дыхание щекой. Но я не могла радоваться долго. В голове бушевал страх, река Черной Жемчужины, удар ножом, ужас при виде хвоста драконши, опускающегося на тело Кена.
