Правда людей (СИ) - Сахаров Василий Иванович (книги онлайн .TXT) 📗
В сопровождении водителя, который помимо своих прямых обязанностей был еще и телохранителем, Папунадзе подошел к двери и набрал код замка. Охрана поселка, которая встретила его на КПП, была в курсе, что приехал хозяин, и потому тревожная сигнализация не сработала.
Щелк! Замок открылся и в дом вошел водитель. Папунадзе недовольно поморщился — он не любил, когда его отодвигали в сторону, и считал, что охрана ему не нужна, тем более в охраняемом элитном поселке. Однако все соседи: прокуроры, полицейские, чиновники из московской мэрии и бизнесмены; имели телохранителей, а Дато был свой, сын троюродной тетушки Дарико Геловани. Поэтому, когда Георгия попросили пристроить уволенного из армии и успевшего повоевать в Абхазии спецназовца, то отказа с его стороны не было. А что Георгию нравилось особо, родственник не позволял себе фамильярности и четко разделял работу и посиделки в кругу семьи.
Дато Геловани, осматриваясь, двинулся вглубь огромного дома, а Папунадзе прошел следом. Он не хотел приезжать в загородный дом этим вечером. Но обстоятельства заставили. Дело в том, что в глубоком подвале загородного особняка, за мощными стальными дверьми и крепкими решетками, находился его тайник, сейф, в котором чиновник хранил запас на черный день. А то ведь счета за границей в свете мирового экономического кризиса вещь ненадежная. Сегодня есть копилки на Кипре и в Англии, а завтра они могут исчезнуть. Ну, а наличность, золото и драгоценности, всегда рядышком. Не в банке, конечно, но чтобы до них добраться, грабителям пришлось бы очень сильно попотеть и столкнуться не с одним неприятным сюрпризом.
Впрочем, это не важно, а важно другое. Несколько дней назад к Папунадзе зашел лошок, самый натуральный, некто Токарев, который представился предпринимателем. Он просил за сирот, которых чиновник уже определил к близким людям, и предлагал за них выкуп, не много и не мало, пятьдесят штук зеленью. Естественно, Папунадзе отказался. Вдруг подстава? Но позже чиновник навел об этом Токареве справки, убедился, что он чист, и тот передал деньги Дато. После чего детей вернули матери и все документы, которые имелись на них в районном управлении ДСЗ, были уничтожены. Да, они имелись, но исчезли. Видимо, их крысы сточили, а электронные копии, наверняка, неопытная секретарша стерла. Так бывает и никакая проверка, если она вдруг нагрянет в районное управление ДСЗ, крайнего не найдет. Никогда. Ну, а чем был вызван интерес Токарева к детям, которые не являлись его родственниками, Папунадзе не интересовало. Главное деньги, а остальное вторично.
"Вот так надо жить, — пересчитывая деньги, подумал Папунадзе. — Ничего не делал. Палец о палец не ударил. Не напрягался и не рисковал. А денежки, тем не менее, сами в руки пришли. От меня только команды подчиненным, и не более того".
Однако помимо этих денег к чиновнику приплыли еще некоторые суммы. Что-то капнуло за ветеранов, которым полагались многочисленные льготы. Немного приплыло от одного психа, который не желал сидеть в психоневрологической клинике. Еще малехо перепало от районных коммунальщиков, к которым имелись претензии, а потом принесли долю за приемных детишек. И в итоге за неделю собралась сумма в сто с лишним тысяч долларов. Не самый большой куш, но наличность жгла руки, и Папунадзе решил ее спрятать. А поскольку к сейфу он никого не подпускал, даже близких, то до утра хотел остаться один, спокойно все пересчитать и решить, куда следует вкладывать деньги. Вариантов было несколько, но он склонялся к тому, что наилучший один — перебросить наличность в Грузию, к родственникам.
— Маймуна виришвила!
В зале, куда направлялся Папунадзе, раздался гневный вскрик Дато, а затем чиновник услышал шум борьбы. Кто-то дрался, и он сделал шаг назад. Но в этот момент перед ним возник крепкий рыжеволосый парень в камуфляже, и в его руке покачивалась тяжелая деревянная дубинка. А за ним появился еще один, такой же, только бритоголовый.
— Ты кто!? — машинально прижимая к груди чемодан с деньгами, просипел Папунадзе.
— Смерть твоя, — спокойно произнес шатен и занес дубинку.
Удар! Папунадзе прикрылся чемоданом и закричал:
— Дато!
Но, судя по всему, родственник не мог броситься к нему на помощь. Шум борьбы усиливался, к крикам Геловани добавились возгласы на русском, и Папунадзе, потеряв голову, развернулся и бросился на выход. Однако рыжеволосый парень одним прыжком настиг его и обрушил на голову чиновника свое оружие.
Тьма. Папунадзе погрузился в беспамятство и сколько времени чиновник находился в этом состоянии, он сказать не мог. В себя он пришел оттого, что его поливают холодной водой и когда Папунадзе, отфыркиваясь и постанывая, открыл глаза, то обнаружил себя в зале. Кричать было бесполезно, звукоизоляция в особняке была отличная, хозяин озаботился этим специально, ибо любил шумные развлечения и частенько вывозил загород проституток, как профессионалок, так и сладеньких неопытных малолеток из приемных семей. Да и не до криков ему было. Голова раскалывалась, руки связаны, рядом лежало бесчувственное тело Дато, голова которого была залита кровью, а перед ним, в креслах под старину, вольготно расположилась четверка молодых незнакомцев. Все русские, одеты в камуфляж и маскхалаты, на ногах армейские ботинки, рядом дубинки, которыми они "успокоили" Дато, на поясах ножны с туристическими клинками, а у двоих пистолеты. Лица нападавшие не скрывали и это говорило опытному Папунадзе о многом, в частности, что в живых его и Геловани, скорее всего, не оставят.
Парни молчали и рассматривали его, словно он редкий зверек. Они изучали чиновника, и это было странно. На грабителей незваные гости не походили. На алкашей и наркоманов тоже. На убийц не тянули. И когда Папунадзе немного оклемался, то решил, что молчание это признак слабости. Наверняка, это местная молодежь, которая иногда пробирается в элитный поселок ради мелкого воровства, а значит, сопляков можно запугать.
— Развяжите меня, — стараясь, чтобы голос не дрожал, прохрипел чиновник.
Снова молчание. Папунадзе не ответили, и он сорвался на крик:
— Вы хоть понимаете, кто я!? Недоноски! Вы знаете, какие у меня связи!? Живо меня развязали! Кому сказал!? Тупицы! Вас в порошок сотрут! И вас, и семьи ваши, под нож пустят! Никаких арестов и судов! Сразу на пику! Но если вы меня отпустите, то все забудется! Ну же! Чего молчите!? Глухие что ли!?
— Заткнись, — оказывается, за спиной Папунадзе находился еще один человек, и он ударил чиновника по ребрам.
— Сук-и-и-и! — сжимаясь от боли в позу эмбриона, простонал хозяин дома. — Вы за все ответите!
— Ответим, — один из нападавших, светловолосый парень лет двадцати, кивнул. — Но позже. А ты за свои грехи расплатишься сейчас.
— Что вам нужно? Деньги? Забирайте. В чемодане больше ста штук зеленью.
— Это само собой, но этого мало, — светловолосый, который вел себя, словно вожак, усмехнулся и посмотрел на человека, который находился за спиной чиновника: — Паша, начинай.
Папунадзе постарался сжаться еще больше. Он подумал, что сейчас его начнут бить, скорее всего, ногами, и боялся боли. Однако чиновник еще пытался что-то сказать и отсрочить начало экзекуции, угрожал, требовал и просил объяснений. Вот только вскоре его речь захлебнулась. Тот, кого он не видел, не стал его бить. Нет. Неведомый Паша поступил иначе. Он стал отрезать от него куски тела, прямо со спины, распоров дорогой пиджак, и при виде кровоточащих мясных отрезков собственной плоти, от нестерпимой боли и равнодушия налетчиков Георгий Папунадзе потерял разум и обмочился. Вальяжный чиновник, который еще сегодня днем чувствовал себя вершителем чьих-то судеб и решал, кто достоин помощи государства, а кто нет, превратился в животное. Он потерял контроль над собой, и потому, когда ему начали задавать вопросы, Георгий Шалвович отвечал на все.
— Кто тебя крышует? — положив на колени небольшую видеокамеру, спрашивал вожак.
— Как всех. Начальник Департамента, прокурор района и начальник полиции, — послушно отвечал Папунадзе и уже сам, без давления, добавлял фамилии и адреса каждого.
