Память льда - Эриксон Стивен (читаем книги онлайн TXT, FB2) 📗

— Не волнуйся, бедный принц был мертв задолго до того, как мы начали жарить его тело, — пояснил юнец. — Мы проявляем жестокость по необходимости, но не ради забавы… А ты ведь не Брухалиан? Мне сообщили, что командир «Серых мечей» убит. Ага, должно быть, ты — Итковиан, так называемый несокрушимый щит Фэнера?

Из дальнего угла зала стали появляться стражи Домина в шлемах и доспехах на меховой подкладке. Их лица скрывались за металлическими сетками. В руках они держали тяжелые боевые топоры.

«Восемь… десять… двадцать. Сколько их еще на подходе?»

— У твоих солдат… усталый вид, — улыбнулся юнец. — Им не выстоять против моей свиты. А ты знаешь, с кем говоришь? Я — Анастер, первенец мертвого семени. Полководец славной армии тенескариев. Раз уж ты здесь, ответь мне на вопрос: куда подевались жители города? Что вы с ними сделали? Дай попробую угадать. Они прячутся в подземных туннелях. Их охраняют кучка джидратов, пара отрядов твоих «Серых мечей» и остатки Капантальского гарнизона Джеларкана. Наверное, там же скрывается и принц Арард. Неужели он так труслив? Признаться, мы давно хотели с ним познакомиться.

Итковиан молчал.

— Ну как, несокрушимый щит, разгадал я вашу загадку? Осталось лишь отыскать скрытые входы в туннели. Их уже ищут и обязательно найдут. И тогда Капастан будет по-настоящему вознагражден. Жаль, что ты не доживешь до этого славного дня.

Итковиан вдруг увидел в Анастере совсем не то, что ожидал:

— Первенец мертвого семени, тебя снедает глубокое отчаяние. Как бы ты его ни прятал, оно прорывается наружу. Я вижу его сейчас. Оно сквозит в твоих глазах. Я готов избавить тебя от этого отчаяния и принять твои тяготы на свои плечи.

Анастер вздрогнул, будто его ударили. Он по-детски подобрал колени к подбородку и вжался в сиденье трона. Лицо его перекосила гримаса. Он потянулся было к обсидиановому кинжалу у пояса, но отдернул руку.

Мать Анастера громко закричала и вцепилась в сына. Молодой человек с негодующим рычанием оттолкнул ее, и она повалилась на пол, свернувшись в клубок.

— Я не твой отец, юноша, — продолжал Итковиан, — но я готов заменить тебе его. Поведай мне о своих печалях, первенец мертвого семени.

Анастер некоторое время очумело глядел на него, а затем оскалил зубы.

— Кто… кто ты такой? — прошипел он.

Вместо Итковиана ему ответила капитан:

— Мы прощаем твое невежество. Человек, что стоит перед тобой, — это несокрушимый щит Фэнера. Нашему богу хорошо знакомо горе. Фэнер ведает печаль, столь великую, что попросту не способен вместить ее. И тогда он выбирает себе в помощь человеческое сердце, облаченное в броню. Смертную душу, которая взяла бы на себя скорбь мира. Эта душа и есть несокрушимый щит… За минувшие дни и ночи ты стал свидетелем великого множества проявлений скорби и позора. И все это отчетливо читается в твоих глазах. Даже не пытайся спорить: себя самого не обманешь.

— Ты много раз пробовал себя обмануть, но у тебя это никогда не получалось, — поддержал капитана Итковиан. — Отдай мне свое отчаяние, первенец мертвого семени. Я готов его принять.

Стены зала задрожали от громкого воя Анастера. Он взгромоздился на спинку трона, обхватив себя руками. Все присутствующие в изумлении уставились на полководца армии тенескариев.

Выпятив грудь, первенец мертвого семени некоторое время глядел на Итковиана. А потом решительно замотал головой.

— Нет, — прошептал Анастер. — Ты не получишь моего отчаяния.

— Почему ты упрямишься? — удивилась капитан. — Тебе предлагают великое благо.

— Нет!!!

Итковиан опустил руку с мечом, у него подгибались колени. Вестовая подошла к командиру, чувствуя, что несокрушимому щиту сейчас нужна поддержка.

— Тебе не получить моего отчаяния! Слышишь? Никогда! — завопил Анастер.

Капитан смотрела на него во все глаза.

— С какой стати этот человек отказывается? У меня подобное просто в голове не укладывается, — призналась ошеломленная женщина. — Должно быть, он безумец?

— Почему же, капитан? Я хорошо понимаю первенца мертвого семени. У него внутри нет ничего, кроме отчаяния. Отнимите это отчаяние и…

«И он превратится в ничто».

— Я требую их убить! — срывающимся голосом крикнул Анастер. — Эй, стражи Домина! Убейте их всех!

Сорок стражей, разбившись на две группы, ринулись к Итковиану и его солдатам. Капитан тоже подала команду, но совсем тихо. Первая линия бойцов слаженно припала на одно колено. Вторая вскинула арбалеты. Все двадцать четыре стрелка попали в цель. После этого передний ряд за спиной Итковиана сомкнул щиты.

В живых оставалось всего шестеро стражей Домина. Остальные, мертвые и умирающие, валялись на полу. Тенескарии спешно бросились к задней двери. Анастер бежал первым. За ним вприпрыжку неслась его мать.

Какой-то страж кинулся на Итковиана.

«Я не сломлен. Я не сдаюсь».

Он взмахнул мечом. Голова нападавшего вместе со шлемом упала с плеч. Косой удар снизу прорвал кольчугу и распорол живот другому стражу Домина.

Арбалеты дали новый залп… Вскоре «Серые мечи» остались в Тронном зале одни.

Несокрушимый щит опустил оружие:

— Капитан, пусть останки принца снимут с… вертела и с пик. В память о Джеларкане мы пока останемся здесь и будем оборонять этот зал.

— А как быть с первенцем мертвого семени? — растерянно спросила капитан.

— Мы еще встретимся с ним. Он не уйдет от нас, ибо я — его единственное спасение.

— Еще бы, — благоговейно произнесла женщина. — Вы ведь несокрушимый щит Фэнера.

«Да, несокрушимый щит. Я — печаль Фэнера и скорбь всего мира. И я выдержу. Непременно все выдержу, поскольку я не сломлен».

Глава семнадцатая

Шершавая, пышущая жаром кожа Матери колыхалась, словно влажный мешок, наполненный камнями. Из пор ее тела сочилась едкая маслянистая жидкость, которой пропитались все лохмотья Тока-младшего. Руки Матери — громадной, распухшей самки к’чейн че’малля — сжимали его в объятиях. Сама она лежала на грязном полу. Дождавшись, когда Матерь чуть сдвинется, Ток выскользнул из ее хватки.

Пещера утопала во тьме. Все вспышки света, какие видел малазанец, были не более чем порождениями его ума. Возможно, какими-то воспоминаниями, отрывочными и бессвязными… Холмы, поросшие желтоватой, выжженной на солнце травой. На холмах встречались люди в масках, но их он всегда видел мельком. При этом Ток не уставал удивляться тому, что одни выглядели живыми покойниками (ну просто кости, обтянутые кожей), тогда как тела других удивляли красотой и совершенством пропорций. Однако юноша не верил в реальность существования этих людей: наверняка все они были лишь иллюзиями, отражениями его собственного безумия, которое подплывало все ближе и уже парило где-то у него над головой.

Когда Тока одолел сон, ему приснились волки. Они преследовали добычу, но не ради пропитания, а с какой-то иной целью. Похоже, звери пытались подобраться к некоей одиноко бродящей женщине. Но та страшно боялась волков и, едва завидев их, тут же кинулась наутек. Во сне сам Ток тоже был волком и вместе с остальными участвовал в охоте. Погоня длилась не одну лигу. Хрупкая, испуганная незнакомка буквально выбивалась из сил. Стая гнала ее все дальше и дальше, пока бедняжка не упала без чувств. И тогда волки начали подходить ближе — неторопливо, кругами. Они уже готовились сообщить ей важную весть (какую именно, Ток не знал), но женщина вдруг загадочным образом исчезла.

Стаей овладело отчаяние. Хищники снова принялись кружить, многократно огибая холм, где совсем недавно лежала незнакомка. Задрав морду к небу, они протяжно выли. Ток присоединился к ним и… проснулся в объятиях Матери. В тяжелом воздухе пещеры еще звучало умирающее эхо волчьего воя. Матерь покрепче сжала Тока. Ее зубастая пасть упиралась ему в затылок. В отличие от зловонных испарений тела, дыхание самки к’чейн че’малля сладковато пахло молоком.