Память льда - Эриксон Стивен (читаем книги онлайн TXT, FB2) 📗

Ощущение чужого присутствия сохранялось. Паран насторожился.

«А что, если это не Серебряная Лиса? Но кто же тогда?»

Ходок замер на месте, а затем припал к земле и дважды взмахнул рукой. Паран и шедший за ним Штырь поспешили к баргасту.

Впереди виднелись первые дозорные посты паннионцев. Дальше располагался лагерь, разбитый наспех, кое-как: о людях тут явно не заботились. Шатры стояли вкривь и вкось, окруженные грудами отбросов. Повсюду отчаянно воняло отхожими ямами. Оборона лагеря никуда не годилась. К тому же он был пуст наполовину, даже больше.

Первым молчание нарушил Штырь.

— Это позиция средней пехоты, — пояснил маг. — Знамена видите? Два небольших отряда.

— Их тут человек двести, — согласился Ходок. — Возможно, еще несколько десятков больных и раненых.

— Скорее больных, — сказал Штырь. — Вонищу чуете? Дизентерия. Ну и дерьмовые у них офицеры. Решили, что от недужных все равно никакого толку, вот и бросили их на произвол судьбы. Остальные, надо думать, в городе.

— До ворот недалеко, — заметил баргаст.

— Смотрите, сколько там трупов, — кивнул в сторону ворот Паран. — Никак не меньше тысячи, если не больше. Зато ни одного заграждения. Караульных тоже нет. Самоуверенность победителей.

— Будем пробиваться через их… среднюю пехоту, — усмехнулся сержант Мураш. — Эти паннионцы ведь вечно голодные. Штырь, не пора ли уже дать им попробовать «морантских гостинцев»?

— Что, сержант, никак к тебе вернулся боевой пыл? — усмехнулся щуплый маг.

— Мы, вообще-то, на войне. И кажется, я задал вопрос.

— «Гостинцев» у нас хватает. Жаль, правда, что нет бомбометов. Скрипач здорово их делал.

Паран усмехнулся. Он вспомнил тяжелые арбалеты на плечах Скрипача и Колотуна. Прилаженные к арбалетным стрелам, «морантские гостинцы» летели гораздо дальше.

— А разве у Колотуна нет бомбометов? — спросил капитан.

— Был один, да этот дурень его сломал, — скривился Штырь. — Ладно, придется кидать руками. Начнем с «ругани». Это паннионцам на закуску. Потом добавим «шрапнели». «Огневики» нам ни к чему. От них слишком много света, а нам нет никакого резона показывать свою малочисленность. Так что «шрапнель» лучше всего.

— Я думал, ты маг, — сказал Паран.

— Так оно и есть, — подтвердил Штырь. — А заодно и сапер тоже. Убойное сочетание. Особенно для врагов.

— Для нас в первую очередь, — поморщился Мураш. — Им-то не придется нюхать твою власяницу.

— Между прочим, сгоревшие волосы опять отрастают — видишь?

— Хватит уже болтать! За работу! — прорычал Ходок.

Штырь пожал плечами и побрел к саперам.

— Значит, мы просто прорвемся через них, — озабоченно произнес Паран. — Со «шрапнелью» сложностей возникнуть не должно, но ведь потом враги сомкнутся за нами с флангов…

Услышав его слова, Штырь вернулся:

— Именно поэтому мы и начнем с «ругани». Удобная штука. Капаешь кислотой на восковую затычку — и давай деру. Если не успеешь отбежать на тридцать шагов, нежная встреча с Худом тебе обеспечена.

— Готовы? — спросил у мага Ходок.

— Угу. Нас девять человек. Так что пропашем борозду шагов в тридцать.

Баргаст ухватил Штыря за власяницу и притянул к себе:

— И смотри у меня, чтобы без ошибок.

— А когда мы ошибались? — парировал чародей, опасливо косясь на острые зубы новоявленного предводителя сжигателей мостов.

Не прошло и минуты, как Штырь и еще восемь саперов неслышно двинулись к вражеским позициям.

Паран вновь ощутил чье-то незримое присутствие. Капитан напряг волю, пытаясь оборвать невидимые нити. В животе появилось знакомое жжение, предвещавшее боль. Чтобы успокоиться, Паран стал глубоко дышать, однако его усилия не увенчались успехом.

«Если придется скрестить мечи… Это будет для меня впервые. Моя первая битва за все это время…»

Вражеские пехотинцы сидели возле костров на единственном в лагере возвышении — бывшей проселочной дороге, которая шла параллельно городской стене.

«Три костра. Возле каждого — примерно по двадцать солдат, — прикинул капитан. — Взрывы уничтожат их почти полностью. Но останется еще около сотни. Если у этих пехотинцев толковые офицеры, тогда нам придется туго… Впрочем, откуда взяться хорошим командирам, если военный лагерь напоминает стоянку кочевников?»

Саперы передвигались ползком и вскоре растаяли в темноте. Паран оглянулся назад и увидел Хватку с болезненно перекошенным лицом. Он хотел было спросить, в чем дело, но помешали прогремевшие взрывы.

Костры разметало вместе с кусками человеческих тел. Ходок издал зычный боевой клич. Сжигатели мостов устремились вперед. По обе стороны от них раздались новые взрывы. «Шрапнель» погасила остальные костры, убив и ранив тех, кто сидел у огня. Впереди мелькнули силуэты саперов. Скрючившись, они ставили очередные «морантские гостинцы».

Сжигатели мостов дали залп из арбалетов. Все выстрелы попали в цель. Самую крупную «ругань» саперы приберегли напоследок. Пропустив Ходока и остальных, они капнули кислотой на восковые затычки вверху глиняных сосудов, где находилось смертоносное оружие морантов.

Кислота с легким шипением разъедала воск.

— Бегите! — завопил Колотун.

Паран мысленно выругался. Внезапно десять ударов — время, отпущенное на то, чтобы убежать, — показались ему мгновением. С «руганью» шутки плохи: одна такая «игрушка» способна создать завалы, сделав непроходимым оживленный городской перекресток.

Капитан бросился прочь, в сторону ворот.

Но что это? Трупы вдруг зашевелились!

«Как же мы не догадались? Эти дикари уверились в своей победе и преспокойно улеглись спать возле городских ворот!»

— А ну ложись! Быстро!

Паран узнал голос Колотуна. Он, Штырь и остальные саперы пронеслись мимо и швырнули «ругань» в скопище тенескариев, заполнявших пространство возле ворот. После чего сами проворно распластались на земле. Паран тоже бросился лицом в липкую, влажную глину и зажал уши. Упав, он перекувырнулся на спину. И тут громыхнули брошенные саперами снаряды. Взрывная волна закружила капитана. Сверху на него дождем посыпались окровавленные куски тел. Рядом шлепнулось что-то большое и тяжелое, едва не ударив его по голове. Паран открыл глаза и тут же закрыл их снова, боясь, как бы его не вытошнило. На земле валялся обрубок туловища — верхняя часть ляжек и половина живота, мокрого и без кишок.

У Парана звенело в ушах. Из носа капала кровь. Болела ушибленная грудь. Чья-то рука ухватила его за плащ и подняла с земли. Это был Молоток. Целитель сунул ему в руки меч:

— Вперед, капитан! Они удирают!

Паран едва слышал его слова — звон в ушах еще не прошел. Разум отказывался верить тому, что видели глаза. Саперы не обманули. Они и впрямь проложили коридор к Северным воротам. Проход сквозь человеческие тела. Шатаясь, Паран сделал несколько шагов и остановился. Память увлекала его назад, в туннель времени. На ту дорогу в Итко-Кане.

За долгие недели пути сюда Паран часто думал о мести. Ему хотелось оказаться в самой гуще сражения и наконец-то выплеснуть из себя все, что до сих пор не находило выхода и терзало его изнутри. Но сейчас… Любая душа, в которой осталась хоть капля человечности, не могла не содрогнуться от жестокости приговора, каким бы справедливым он поначалу ни казался… Побелевшие лица живых. Мертвецы, скрючившиеся в неестественных позах. Сломанные жизни. Опьянения одержанной победой не было. Вместо него сразу же наступило тяжкое похмелье, когда все представления о справедливости и несправедливости размылись, утратили всякий смысл.

Уцелевшие тенескарии опрометью бежали прочь. Саперы бросили для острастки еще несколько «шрапнелей».

Итак, сжигатели мостов возвестили врагам о своем появлении.

«А ведь по жестокости мы, пожалуй, ничем не уступаем тенескариям», — подумалось Парану.

Ворота никто не охранял, однако темнеющий проем заставил бегущих малазанцев остановиться. Арбалетчики спешно перезарядили оружие. По другую сторону их могло ожидать все, что угодно.