Возвращение - Паолини Кристофер (список книг txt) 📗
Переключив своё внимание с орудий противника на людей, Эрагон заметил, что вардены вокруг Сапфиры падают дюжинами; было очевидно, что один из магов Дю Врангр Гата проиграл в сражении с вражеским магом, и теперь защита нарушена. Страшно выругавшись, Эрагон бросился разыскивать того, кто сумел пробить брешь в их магической защите и сотворить фатальное заклятие. О собственной безопасности он не думал, надеясь на Сапфиру и своих телохранителей.
В течение целого часа Эрагон охотился на магов Гальбаторикса, но с весьма малым успехом: они оказались слишком хитры и коварны, чтоб нападать на него в открытую. Такая странная сдержанность сперва удивила Эрагона, но тут ему удалось проникнуть в сознание одного из них и прочесть отрывок мысли — за мгновение до того, как этот маг покончил с собой, — и мысли весьма важной: «… приказали не убивать ни тебя, ни дракона… ни тебя, ни дракона…»
«Вот она, разгадка, — сообщил он Сапфире. — Вот только зачем мы Гальбаториксу нужны живыми? Мы же ясно дали ему понять: мы на стороне варденов!»
Ответить Сапфира не успела: рядом с ними появилась Насуада — лицо все в грязи и в крови, щит пробит насквозь, по левой ноге ручьём льётся кровь из глубокой раны на бедре.
— Эрагон, — выдохнула она, — ты нужен мне там, в гуще сражения! Вы оба мне там нужны! Покажитесь, вдохните мужество в наших воинов и… напугайте наших врагов!
Её состояние напутало Эрагона.
— Позволь сперва залечить твои раны! — воскликнул он. Ему казалось, что она вот-вот потеряет сознание, и он уже сожалел о том, что не установил вокруг неё более мощную защиту.
— Нет, я вполне могу подождать, — возразила Насуада, — но мы погибнем, если ты не остановишь их напор! — Её глаза от боли и ужаса казались совершенно пустыми, точно две тёмные дыры на лице. — Ты нам нужен, Всадник! — Она покачнулась в седле.
Эрагон отдал ей честь мечом:
— Твой Всадник всегда готов тебе служить, госпожа!
— Поспеши же туда! — крикнула Насуада. — И пусть все боги, какие только существуют, покровительствуют тебе!
Сидя верхом на Сапфире, Эрагон не мог дотянуться до врагов, а потому он спрыгнул на землю и занял место возле её правой лапы, приказав Орику и Гарцвогу:
— Прикрывайте её левый бок! Но вперёд не лезьте!
— Тебя затопчут, Огненный Меч, — буркнул Гарцвог.
— Не затопчут. Ну, по местам!
Они повиновались, а Эрагон, положив руку на лапу Сапфиры, заглянул ей в ясные синие глаза и спросил:
«Ну что, потанцуем, душа моя?»
«Потанцуем, малыш!»
И они слили свои души так тесно, как никогда раньше, превратившись в единое целое. С рёвом и топотом прокладывали они себе дорогу в рядах врагов, и Эрагон потом никак не мог понять, кто изрыгал столбы пламени, поглотившего добрую дюжину врагов; кто испепелял их на месте, оставляя на земле одни обгоревшие кольчуги; кто, взмахнув Зарроком, обрушил меч на голову ближайшего воина и одним ударом развалил его надвое…
В воздухе стоял металлический привкус крови, над Пылающими Равнинами столбами поднимался дым, то скрывая, то вновь приоткрывая группы и шеренги людей, яростно размахивавших оружием. А над полем брани все кружили, кружили падалыцики, ожидая кровавого пира, и солнце медленно ползло к зениту.
Стараясь постоянно следить за мыслями окружающих, Эрагон и Сапфира вполне могли себе представить, как выглядят в глазах других, особенно Сапфира: гигантский свирепый ящер с окровавленными клыками и когтями, уничтожающий все на своём пути с помощью могучих лап и страшного шипастого хвоста и десятками сжигающий солдат Империи в ревущих языках пламени, вырывавшегося у него из пасти. Сверкающая чешуя Сапфиры сияла как звезды, слепя врагов, и они не всегда успевали заметить Эрагона, скрывавшегося за нею. Он двигался гораздо быстрее обычных воинов, и враги не успевали отражать его удары, да и сила этих ударов тоже превосходила возможности обычного человека. Эрагон колол и дробил щиты, насквозь пробивал латы и отсекал клинки тех, кто пытался противостоять ему. Стрелы и дротики, нацеленные в него, падали на усеянную трупами землю в десяти футах от него, не в силах пробить установленную им магическую защиту.
Однако Эрагону было сейчас труднее — а через него и Сапфире: ведь он сражался с представителями своего собственного народа, а не с ургалами, как при Фартхен Дуре. Всякий раз, когда он видел перед собой искажённое страхом человеческое лицо или читал последние мысли погибающего воина, он думал: «А ведь это мог быть я сам!» Но ни он, ни Сапфира не могли позволить себе ни капли жалости, и уж если враг попадался им навстречу, то неизменно погибал.
Три раза они вдвоём врубались в самую гущу вражеского войска, целиком уничтожая передние ряды неприятеля, а потом быстро отступали, уходя от окружения. Последний такой прорыв отнял у Эрагона столько сил, что он был вынужден ослабить установленную ранее магическую защиту вокруг себя и Сапфиры, а также вокруг Арьи, Орика и Насуады, опасаясь, что сил у него до конца боя не хватит.
«Готова?» — спросил он Сапфиру после короткой передышки, и дракониха утвердительно рыкнула.
Стоило им вновь устремиться в гущу сражения, как на Эрагона обрушилась туча стрел. Обладая быстротой и ловкостью эльфа, он сумел уклониться от многих — теперь он уже не мог обходиться только магической защитой — и ещё штук двенадцать принял на щит, но одна стрела все же попала ему в живот, а вторая — в бок. Однако латы его они пробить не смогли, хотя сами удары были достаточно сильны и болезненны. Ничего, решил Эрагон, бывало и побольнее. Главное — не останавливаться!
Когда прямо на него выскочила группа из восьми воинов, Эрагон принял бой, переходя от одного к другому и ловко отбивая удары их пик своим Зарроком, мелькавшим, как молния, и всюду сеявшим смерть. Однако усталость уже начинала сказываться, и одному из врагов удалось-таки проткнуть остриём пики кольчугу Эрагона и распороть ему левое предплечье.
Сапфира рявкнула так свирепо, что враги, съёжившись, бросились назад. А Эрагон, воспользовавшись этой краткой передышкой, подкрепил свои силы за счёт запасов энергии, спрятанных в рубине, украшавшем рукоять Заррока, и снова бросился вперёд, успев поразить ещё троих вражеских воинов.
Взмахнув хвостом, Сапфира снесла головы ещё нескольким, а остальные бросились спасаться бегством. Этого времени Эрагону вполне хватило, чтобы бегло осмотреть рану и произнести магические слова: «Вайзе хайль!» Подлечив руку и полученные ранее синяки за счёт энергии, спрятанной в алмазах на поясе Белотха Мудрого, он снова пошёл в атаку.
Так они и бились, Эрагон и Сапфира, устилая Пылающие Равнины трупами врагов, но и войска Империи сдаваться не собирались. Казалось, на месте каждого убитого тут же появляется новый солдат, и в сердце Эрагона стало закрадываться чувство безнадёжности. Он видел, что имперские войска, подавляя варде-нов своей огромной массой, заставляют их отступать; видел, что его собственное отчаяние, как в зеркале, отражается на лицах Насуады, Арьи, Оррина и даже Анжелы.
«Столько времени мы готовились, и все напрасно! Мы не в силах остановить такое огромное войско! — в отчаянии думал Эрагон. — И слишком долго сопротивляться их натиску мы тоже не сможем — их слишком много. А запасы магической энергии в моих самоцветах подходят к концу».
«Но ты ведь можешь заимствовать энергию и из окружающего мира», — напомнила ему Сапфира.
«Ни за что! Я сделаю это, только если сумею убить ещё одного из магов Гальбаторикса. Тогда я заберу энергию у его солдат. А иначе я действовать не стану: ведь вокруг нет ни растений, ни животных, и я могу сильно навредить варденам, пытаясь набраться сил за их счёт».
Битва продолжалась. Эрагон устал, и у него уже болело все тело, ибо ему пришлось снять большую часть защитных барьеров, и он успел получить с дюжину мелких ранений и царапин. Левая рука онемела от бесчисленных ударов, обрушивавшихся на его уже порядком изуродованный щит. Из царапины на лбу горячей струйкой текла смешанная с потом кровь, заливая глаза. Один палец, кажется, был сломан.
