Амулет Самарканда - Страуд Джонатан (чтение книг .txt) 📗
За дверью ловушек уже не оказалось, ни на каком плане. Еще один признак того, что этот волшебник – птица невысокого полета. (Мне вспомнилась обширная сеть, которую воздвиг вокруг своего дома Саймон Лавлейс – и которую я преодолел лишь на чистом нахальстве. М-да, если мальчишка думает, что под «защитой» его наставника Амулет будет в безопасности, то он сильно ошибается.) Комната была аккуратной, хотя и пыльной. Среди прочего там имелся запертый шкаф – наверное, именно там Андервуд держал свои сокровища. Я забрался туда через замочную скважину и протащил паутинку.
Оказавшись внутри, я устроил небольшую Иллюминацию. На трех стеклянных полках была любовно разложена всякая магическая мишура – жалкий набор. Некоторые из вещей – хоть тот же Кошелек Лудильщика, с потайным отделением для «исчезновения» монет, – вообще не были волшебными. Да, я, пожалуй, чрезмерно завысил оценку, когда назвал этого Андервуда посредственностью. Мне почти стало жаль старого недотепу. Авось Саймон Лавлейс никогда не доберется до него и не призовет к ответу.
В дальней части шкафа стояла яванская птица-тотем; ее клюв и перья сделались серыми от пыли. Я проволок паутинку между кошельком и кроличьей лапкой времен короля Эдуарда и засунул за тотемную птицу. Отлично. Тут ее никто не найдет – разве что если специально будут искать. В конце концов я развеял заклинание и вернул Амулету нормальный вид и размер.
На этом мое задание было выполнено. Оставалось лишь вернуться к мальчишке. Я безо всяких затруднений покинул шкаф и кабинет и отправился наверх. Тут-то и началось самое интересное.
Само собой, я отправился обратно в мансарду и как раз поднимался по наклонному потолку над лестницей, когда мимо меня вдруг прошел мальчишка. Он недовольно плелся следом за женой волшебника. Очевидно, его только что вытащили из комнаты.
Я мгновенно воспрянул духом. Он оказался в незавидном положении и, судя по лицу, сам это понимал. Он знал, что я где-то здесь неподалеку и ничем не связан. Он знал, что я пойду обратно, поскольку мне было велено «немедленно вернуться к нему, незримо и беззвучно, и ожидать дальнейших приказаний». Он понимал, что этот приказ теперь дает мне возможность следовать за ним, смотреть и слушать, возможность побольше разузнать о нем, – и он ничего не мог с этим поделать. И не сможет до тех самых пор, пока не вернется к себе в комнату и не встанет в пентакль.
Одним словом, он утратил контроль над ситуацией, а такое положение дел опасно для любого волшебника.
Я развернулся и заспешил за ними следом. Меня никто не видел и не слышал – в точности как мне и было приказано.
Женщина с мальчиком спустились на первый этаж и остановились у какой-то двери.
– Он здесь, милый, – сказала женщина.
– Ага, – сказал мальчик.
В голосе у него звучали покорность и уныние, что меня немало порадовало.
Они вошли – женщина первой, мальчик за нею. Дверь захлопнулась так быстро, что мне пришлось срочно выбросить вперед пару паутинок, чтобы успеть влететь в дверной проем. Получился на редкость эффектный акробатический трюк. Даже жаль, что его никто не видел. Но ничего не поделаешь. Сказано «незримо и беззвучно» – будем незримыми и беззвучными.
Мы очутились в столовой, в которой царил полумрак. Волшебник, Артур Андервуд, в одиночестве восседал во главе темного полированного обеденного стола. Перед ним стояли серебряный кофейник и чашка с блюдцем. Его внимание по-прежнему было поглощено газетой. Когда женщина и мальчик вошли, волшебник как раз перевернул страницу и снова сложил газету пополам. Он даже не поднял взгляда.
Женщина подошла поближе к столу.
– Артур, Натаниэль пришел, – сказала она.
Паук попятился и забился в темный угол у двери. И даже не вздрогнул, услышав эти слова, – сидел неподвижно, как умеют только пауки. Но внутренне он затрепетал от восторга. Значит, Натаниэль! Неплохо для начала.
Мальчишка скривился, и у него забегали глаза. Несомненно, он пытался догадаться, здесь ли я. Я с удовольствием любовался на его терзания.
Волшебник не подал виду, что услышал жену, – так и остался сидеть, уткнувшись носом в газету. Его жена принялась возиться с довольно жалкой композицией из сухоцветов на каминной доске. Я начал догадываться, откуда взялся букет в комнате мальчишки. Сухие цветы для мужа, свежие для ученика – хм, любопытно.
Андервуд развернул газету, перевернул страницу, снова сложил газету вдвое и продолжил чтение. Мальчик молча стоял и ждал. Теперь, когда я пребывал за пределами круга – то есть не находился под непосредственным контролем мальчишки, – я мог изучить его более беспристрастно. Он, естественно, снял свою потрепанную куртку, и теперь на нем был скромный наряд, состоящий из серых брюк и джемпера. Влажные волосы были зачесаны назад. Под мышкой мальчишка держал стопку бумаги. В общем, совсем другой вид.
У него не было никаких особых примет – ни родинок, ни шрамов, ни еще чего-нибудь запоминающегося. Темные прямые волосы, лицо с заостренными чертами. Очень бледная кожа. Посторонний человек сказал бы, что это самый обыкновенный, ничем не примечательный мальчишка. Но поскольку я был мудрее и предубежденнее случайного зрителя, то подметил и проницательный, цепкий взгляд, и пальцы, нетерпеливо постукивающие по стопке бумаги, а самое главное – его настороженность и готовность мгновенно изобразить именно то выражение лица, которого от него ожидают. Вот сейчас он изображал покорность и внимание, польстившие бы любому тщеславному старику. Но при этом парнишка продолжал зыркать по сторонам, выискивая меня.
Я решил облегчить ему задачу. Когда мальчишка посмотрел в мою сторону, я сделал несколько быстрых шажков, помахал лапками и бодро повилял брюшком. Мальчишка заметил меня, побледнел еще сильнее и прикусил губу. Сейчас он ничего не мог со мной поделать, не раскрыв при этом своей затеи.
Когда мой танец был в самом разгаре, Андервуд вдруг заворчал и хлопнул ладонью по газете.
– Нет, ты только глянь, Марта! – сказал он. – Мейкпис опять забивает театры своим восточным вздором. «Лебеди Аравии». Ты когда-нибудь слыхала подобную сентиментальную чушь? И однако же все билеты распроданы, вплоть до конца января! Экая нелепость!
– Что, уже все билеты проданы? Ой, Артур, а мне бы хотелось сходить…
– И я цитирую: «…о том, как милая девушка-миссионерка из Чизвика влюбилась в опаленного солнцем джинна…» – это не просто высокопарная романтика, это еще и довольно опасные бредни! Они вводят людей в заблуждение.
– Но, Артур…
– Марта, тебе доводилось видать джиннов. Тебе попадался хоть один «темноглазый джинн, от взгляда которого тает сердце»? От взгляда которого тает лицо – в это я еще поверю.
– Конечно, дорогой, ты совершенно прав.
– Мейкпису следовало бы это знать. Позор. Я непременно вмешался бы, но он уж больно в хороших отношениях с премьер-министром.
– Да, дорогой. Хочешь еще кофе?
– Нет. Лучше бы премьер-министр не убивал время на светские развлечения, а помог моему департаменту внутренних дел. Еще четыре кражи, Марта! Еще четыре за последнюю неделю! И опять – разнообразные ценные предметы. Я уже говорил, Марта: так мы полетим под откос!
И с этими словами Андервуд осторожно приподнял рукой усы и отработанным движением поднес к губам чашку. Пил он долго и шумно.
– Марта, кофе совсем остыл. Принеси еще, пожалуйста.
Жена поспешила выполнить его просьбу. Когда она вышла, волшебник отложил газету и наконец-то соизволил заметить своего ученика.
– Угу, – ворчливо протянул старик. – Ты тут.
Несмотря на все тревоги, голос мальчишки был ровен и спокоен.
– Да, сэр. Вы за мной посылали, сэр.
– Действительно, посылал. Я поговорил с твоими учителями, и все они, за исключением мистера Синдры, вполне довольны твоими успехами.
Мальчик открыл было рот, чтобы поблагодарить наставника, но тот жестом велел ему умолкнуть.
– Видит небо, после того, что ты натворил в прошлом году, ты не заслуживаешь таких отзывов. Однако же, несмотря на отдельные недочеты, на которые я неоднократно обращал твое внимание, ты добился определенного успеха в основных дисциплинах. А потому, – драматическая пауза, – я решил, что тебе пора произвести свое первое заклинание демона.
