Драконьи норы и другие ловушки (ЛП) - МакГи Шеннон (версия книг TXT) 📗

Седьмая и Двенадцатая Роты были известными убийцами монстров, а Девятая Рота работала по всей стране. Вместе они видели все, что можно было увидеть, каким бы невероятным это ни казалось.

После того, как они рассказали мне обо всех монстрах, которых можно было увидеть в Сомерларте и прилегающих землях, они не могли не сравнить, каково это — сражаться с ними. Никто из них не мог прийти к согласию относительно того, какой зверь самый страшный или фантастический. Я думала, что грифоны хуже всех, но в этом я была одинока. Вместо этого Мантикоры были близки к победе, и чем больше я слышала, тем меньше возражала.

— Мантикоры похожи на… черт… я не знаю, — Элла постучала ладонью по губам, стараясь не шевелить головой, потому что я заплетала ее волосы в более замысловатые косы. Если я сделаю все правильно, они будут выглядеть так, будто связаны вместе. Най научила меня этому несколько недель назад. Я моргнула. Нет. Сейчас это было бы нечто большее. Почти целый год назад.

Стряхнув с себя это легкое замешательство, я снова повернулась к Элле, которая, казалось, нашла нужные слова. Ночь была холодная, и мы сидели у камина в комнате Марайи, пили и разговаривали в течение нескольких часов. Ее слова звучали невнятно, и было забавно осознавать, как мало она выпила, когда отправилась со мной и моими бывшими друзьями в лес в Нофгрине. Как и остальные наемники, она, должно быть, сдерживалась.

— Это как если бы ты взяла грифона, насадила на него еще тонну мышц, а потом воткнула ему в ляжку горячую кочергу и повернула. Они большие, злые, и у них слишком много способов убить тебя.

— Они ужасны, — согласился Коннер. — У того, кто взял на себя инициативу, явно был плохой день. Дело не только в том, что они огромные. Крылья летучей мыши и Сказка о Скорпионе… эти вещи на теле льва — это много. И их рты…

— А что с ними? — спросила я, завязывая последнюю косу. Я похлопала Эллу по плечу, давая понять, что закончила. Я не была уверена, что хочу получить ответ, но знала, что рано или поздно мне придется это узнать.

— Они слишком большие, — сказал Коннер. Он подозвал Марайю, которая подвинулась, чтобы сделать массаж плеча, который он обещал ей днем, когда она пожаловалась на боль. — Я не знаю, как это объяснить. Они слишком широкие. Будто были созданы, чтобы заглотить человека целиком.

— Верно, но Дрейки способны планировать лучше, чем Мантикоры, — заметил Люк. Он думал, что Дрейки были худшими из всех монстров, и его комментарий требовал касательного обсуждения, на котором магические монстры действительно имели возможность видеть общую картину и думать наперед.

Идея была пугающей. Любой житель гор знал, что грифоны знают, как сбросить со следа того, кто их выслеживает. Они реагировали на вещи умно. Но думать наперед… для меня это означало, как умение планировать, а это было больше, чем я хотела, чтобы мог делать любой монстр. Если монстр мог планировать заранее, он мог планировать способы заманить добычу. Устроить ловушку. В чем-то большем и более злобном, чем грифон, эти черты были бы разрушительными. Я высунула язык и вздрогнула, когда холод охватил меня, несмотря на потрескивание огня в камине.

— К счастью, дрейки и грифоны одинаковы в своем роде, когда дело доходит до этих навыков, — заверил меня Люк, видя мое смущение. — По моему опыту, все магически созданные животные умнее смертных, но эти две породы самые умные, а они даже не похожи на людей.

Заявление Люка о том, что Мантикоры слишком дерзки, чтобы обладать настоящим разумом, не понравилось Коннеру. Они добродушно поссорились из-за того, что Дрейки были хуже, особенно учитывая, что Мантикоры были одинокими существами.

Это привлекло мое внимание. Я думала, что все крупные монстры одиноки. Даже стандартные грифоны переносили друг друга в небольших дозах, когда спаривались. Как оказалось, Дрейки оставались рядом со своими сородичами в течение нескольких лет, пока конкуренция за пищу не становилась слишком велика.

Спор продолжался до тех пор, пока разговор не переключился на людей. Это заставляло меня нервничать, но, к счастью, они не были склонны говорить о людях, с которыми сражались. Скорее, они говорили о людях, которые их наняли. Все они сходились на том, что, даже будучи нанятыми для этого, им часто не приходилось убивать монстра.

Хотя ни одна история не была похожа на мою, они могли вспомнить, как их снова и снова вызывали в город, потому что грифон, дракон или мантикора убивали скот… только чтобы обнаружить, что виновником был местный священник или сосед фермера.

— У тебя на это глаз наметан, — томно сказала Марайя. Солнце давно уже скрылось за стенами ее комнаты, а соседи по комнате все еще пили в столовой. — Ты спрашиваешь у крестьян, кого из их скота забрали, и если это ценная свинья или самая крепкая корова, то, скорее всего, это не животное. Она потянула пробковый завиток прямо перед глазами и скосила на него глаза. — Магически или нет, но животные просты. Они охотятся за тем, что легче всего достать. Люди тоже просты. Они охотятся за самым ценным.

— Многое зависит от того, насколько хорошо мы знаем следы, — сказал Коннер. Он отошел от Марайи и теперь массировал узлы на плечах Эллы. — Тебе повезло, что ты провела всю жизнь рядом с грифонами. Ты будешь их постоянным экспертом каждый раз, когда они отправятся на север.

Я улыбнулась ему. Время и дополнительная информация смягчили мою ревность к Коннеру. Если они с Эллой когда-то и были близки, то давно. Как и многие наемники, он интересовался и мужчинами, и женщинами, но предпочитал однополые отношения. Ему нравилось шутить с Люком, что это проще, чем заводить детей, как попало, или тратить деньги на то, чтобы постоянно освежать чары против беременности.

— Полагаю, это правда. Вокруг каких животных вы выросли?

— Тушки, — Коннер скорчил гримасу. — Стада. Я вырос в самом центре столицы. Занялся наемничеством только ради глотка свежего воздуха.

Мы все рассмеялись. Никто не стал наемником «просто так», хотя некоторые были более открыты в том, как они пришли к работе, чем другие. В то время как кто-то постарше мог прийти к этой линии из-за своих собственных плохих решений, долгов или личностных дефектов, люди нашего возраста, скорее всего, пришли на наемную работу из-за бедности родителей или смерти. Эта жизнь ни для кого не была глотком свежего воздуха. Больше похоже на результат штормового ветра, где все остальное было сорвано.

— Да, если бы моя мама не заболела, — сухо сказала Марайя. — Я бы тоже дышала куриным воздухом.

— Ты из столицы? — спросила я, и она кивнула.

— Ну, не совсем столицы, но где-то поблизости, в срединных землях. Мой отец работал там помощником бакалейщика. Моя мама работала у одной дамы.

— Так как же ты здесь оказалась? Я имею в виду, можно спросить?

Она поморщилась.

— Все в порядке. Я не против рассказать. Мой па умер, когда я росла, — она подняла руку на уровень матраса, на котором сидела. — Мастер бакалейщик нашел им работу в столице, и мой па поехал с ним. Его зарезали во время той поездки. Честно говоря, я даже не знаю всей истории. Ма сказала мне только это.

— О… Марайя, мне так жаль, — сказала я, но она все еще говорила.

— Мы были в порядке еще несколько лет. Леди, у которой ма работала, сказала, что понимает, каково это — переживать трудные времена. Она повысила зарплату ма, и мы смогли кое-что отложить. Потом маминое равновесие нарушилось. Сначала это было медленно. У нее закружится голова, и ей приходилось садиться, пока все не прояснится. В конце концов, ходить стало невозможно, и Леди отпустила ее.

Я издала шум возмущения, но это Люк пробормотал.

— Типично, — он придвинулся ближе и положил руку ей на бедро.

Марайя накрыла его руку своей.

— Целительница сказала, что болезнь будет прогрессировать, и они не смогут просто вылечить ее. Это было что-то в ее голове, и ей потребовались годы небольших сеансов исцеления, чтобы исправить это. У нас не было на это денег. Я получила свою первую работу, когда мне было тринадцать, чтобы помочь с нашей подушкой сбережений, но когда она была уволена, наши деньги съелись довольно быстро… у города было так мало возможностей. С моей точки зрения, мой выбор сводился к наемничеству или поездке в столицу за работой.