Дракон должен умереть. Книга III (СИ) - Лейпек Дин (книги .TXT) 📗
— Понимаю. Я имел в виду, каким образом...
— Самым простым. Я ведь не чудовище, Генри. Ну, почти. Просто он меня разозлил, и я не сдержалась. И мне теперь очень стыдно.
— Я прекрасно тебя понимаю, — улыбнулся он.
Она внимательно посмотрела на него.
— Что за история с тобой и Гелленхортом?
Генри сухо усмехнулся:
— А что тебе успел рассказать Бертрам?
— Ничего. Заявил, что мне следует узнать это у тебя.
«Хитрый лис», — мрачно подумал Генри. Вздохнул — плечи расправились, он снова почувствовал, что она рядом, и это придало сил:
— Всю свою юность я разрывался между двумя занятиями — служением оруженосцем и изучением драконов у Сагра. На первом настаивал, разумеется, отец, на втором — мать, которая искренне считала, что умение разговаривать с драконами — куда более полезный навык для северного лорда, чем рыцарская наука. По большому счету она оказалась права, — Генри слегка улыбнулся.
— Когда мне было восемнадцать, отец внезапно скончался. Это означало, что теперь мне положено стать новым лордом Теннесси — а он, разумеется, не мог сидеть в горах, изучая драконов. Я радостно покинул Сагра, так и не закончив свое обучение — рыцарские турниры и придворная жизнь привлекали тогда куда больше, чем книги, коза и бесконечные лекции.
Джоан фыркнула.
— У меня неплохо получалось — и побеждать на турнирах, очаровывать всех при дворе. Мать как-то заметила, что мое обаяние меня однажды погубит. Как ни странно, тут она тоже оказалась права. На пятом моем турнире меня неожиданно вызвал старый лорд Гелленхорта, отец Джима и Алисии. Я сразу понял, что все дело в его дочери, и мне стало неловко — и за эту историю, и за то, что у него не было против меня никаких шансов. Мне было двадцать один, ему под пятьдесят. Но все закончилось еще печальнее. Он упал с лошади, хотя я едва коснулся его копьем — когда с него сняли шлем, он был уже мертв. Меня убеждали, что лорда хватил удар, что я был ни при чем — но я-то знал, как все было на самом деле. И семнадцатилетний Джим, который был свидетелем нашего поединка, возненавидел меня и жаждал отомстить
— А Алисия? — тихо спросила Джоан.
— Я долго не видел ее после этого. После турнира я сразу уехал в Тенгейл, а вернулся в столицу с просьбой к королю принять мой обет. Я клялся никогда больше не взять в руки оружия и не лишать жизни человека.
— Что сказал мой отец?
— Покрутил пальцем у виска и отослал подумать еще, — улыбнулся Генри. — Я вернулся полгода спустя, со слегка измененной формулой — что я откажусь только от рыцарского оружия, и что во время войны мой обет не имеет силы. Король не был в восторге — но видел, что я совершенно уверен в своем решении. С тех пор я почти не появлялся при дворе — и потому не скоро узнал, что Джим Гелленхорт мечтает вызвать меня на поединок. Но я уже принес свой обет — а ему недостаточно было просто убить меня. С тех пор он находил утешение в том, чтобы при каждой встрече доставать меня — но я научился терпеть это. И тогда поехал к Дернбийским воротам — зная, что тут я уже не смогу отойти в сторону.
Он замолчал, Джоан тоже долго ничего не говорила.
— На что же так разозлился старый лорд Гелленхорт? — спросила она наконец.
Генри поморщился. Эту часть истории ему рассказывать совершенно не хотелось.
— Я думаю, до него дошли слухи о моем романе с Алисией, — сухо ответил он.
— Слухи? — Генри слышал недоверие в голосе Джоан. Мысленно выругался.
— Она была старше меня на пару лет и очень красива. Было сложно устоять.
Джоан только хмыкнула, но Генри не рискнул на нее посмотреть.
— Спасибо за рассказ, — сказала она, однако он не услышал в голосе злости и с облегчением вздохнул. Внезапно она поднялась — плечу, возле которого она сидела, стало прохладно, и Генри подумал, какой же он несусветный идиот. Не разговаривать надо было, пока она сидела рядом. Он был уверен, что сейчас был тот самый нужный момент — и он его только что бездарно упустил.
Генри прикрыл глаза — и это оказалось ошибкой, потому что веки мгновенно отяжелели, и сознание начало проваливаться в мягкую темноту... Он заставил себя открыть глаза. Джоан внимательно смотрела на него, подсвеченная мягкими предрассветными сумерками. Усталость навалилась очередной тяжелой волной, и Генри пробормотал:
— Ты же не будешь против, если я усну здесь?
— Не буду. Но не на полу.
— Почему?
— Тебе будет неудобно.
— О нет, — возразил Генри, проваливаясь в сон. — Мне будет очень удобно...
***
Когда Бертрам вошел в кабинет, королева уже сидела за рабочим столом, а Теннесси дремал в кресле. Королева выглядела очень бледной, Теннесси — очень уставшим. Бертрам хмыкнул про себя. Ни ему, ни его людям ни разу не удалось уличить их в чем-нибудь... вообще в чем-либо, кроме очевидного доверия друг к другу, но Бертрам все равно подозревал, что не все так просто. Он не мог предположить, чтобы Теннесси был таким идиотом. Так плохо думать о людях Бертрам был не способен.
Королева быстро подняла на него глаза.
— Бертрам, — начала она очень тихо, куда тише обычного. Наверное, чтобы не будить Теннесси. Бертрам снова украдкой хмыкнул. — Я хотела извиниться. За вчерашний... инцидент. Я потеряла контроль. Мне очень жаль.
Бертрам склонил голову. Этикет не говорил, что следовало делать, если монарх просит у тебя прощения. Согласно этикету, монархи никогда не извинялись.
— Что делать с Монтгомери?
Вместо ответа королева протянула ему подписанный указ. Бертрам взял его и поклонился.
— Иди, — сказала королева тихо. Посмотрела на Теннесси и сказала, как будто подумала вслух: — Будить или не будить?
— Я не сплю, — пробормотал Генри, не открывая глаз.
Королева ничего не ответила, только слегка улыбнулась, и что-то такое было при этом в этой улыбке, что, выходя из комнаты, Бертрам невольно хмыкнул в третий раз.
***
— Теннесси!
Бертрам поймал Генри в коридоре, когда тот собирался пойти и нормально поспать в кровати.
— У меня к тебе ответственное дело.
Генри скривился.
— Не строй такую рожу. Прямо сейчас никуда бежать не надо. Можешь пойти и проспаться после бурной ночи.
Генри скривился еще сильнее.
— В общем... Ты же у нас обаятельный?
— Понятия не имею, — нахмурился Генри.
— Обаятельный, обаятельный. И умный. И вообще по драконам мастер... Теннесси, прекрати морщиться так, как будто ты выпил уксус. Мне надо, чтобы ты переговорил с первосвященником.
— Первосвященником?..
— Да. Королеву нужно короновать. В главном Храме.
— Но ведь коронует старший из лордов...
— Я в курсе. А Первосвященник стоит в сторонке и делает вид, что он ни при чем. Но я все равно хочу, чтобы ты разузнал, как он и его братия относятся к этому делу. К королеве и к тому, что она...
— Я понял, — прервал Генри холодно. — А ты, Бертрам, и твоя... братия — не можете это выяснить?
— Нет, — покачал головой Бертрам. — Мы не такие обаятельные.
Генри вздохнул.
— А почему я вообще должен делать то, что ты просишь? — поинтересовался он устало. — Я, вроде, не из твоей братии.
— Не из моей, — согласился Бертрам. — Мои все бессовестные. А ты — совестливый, и не откажешься оказать такую ничтожную услугу на благо королевства и королевы.
— Чтоб тебе пусто было, — пробормотал Генри.
— Значит, сходишь?
— И не подумаю, — отрезал Генри и пошел к себе.
— Спасибо! — крикнул ему вслед Бертрам.
***
Генри прислонился к одному из центральных столбов, настолько монументальных, что на месте каждого из них можно было бы поставить небольшой деревенский дом. Столбы уходили ввысь, туда, где под круглым отверстием в своде висела огромная линза. Сейчас было пасмурно, да и солнце еще не достигло зенита — поэтому хрусталь мягко переливался, вместо того чтобы выжигать и ослеплять.
