Остров Серых Волков (ЛП) - Нейткотт Трейси (книга регистрации .TXT) 📗
— Это немного не то, что хочет услышать девушка, после того, как повисит в двадцати футах от земли, — после этих слов мне хочется врезать ему. Я сжимаю кулак, но потом передумываю. Я дотрагиваюсь пальцем в его предплечье, на котором вытатуирован компас, указывающий строго на север. — Спасибо, что удержал.
Эллиот осматривает себя, словно он покрыт надписями, и выбирает, какую из них озвучить. Я получаю странное удовольствие от того, что из всех слов, которые Эллиот знает, он произнёс моё имя.
А затем он закидывает рюкзак на плечо и бродит по плоскому камню. Отсюда путь к вершине ясен: подъём по выщербленным камням вдоль узкой полосы скал, покрытых грязью и высокими соснами. Мы догоняем остальных, а затем идем друг за другом вдоль побережья в то время, как скалы поднимаются всё выше, а деревья становятся тоньше. На вершине ничего кроме рыжеватых камней, высокой травы и солёного морского воздуха.
Чарли хватает Анну в медвежьи объятия, отрывает от земли и кружит. Пока они кружатся, его лопата стукает по рюкзаку.
— Что насчёт тебя Анна Банана? Насколько ты мне доверяешь?
В ответ она мягко улыбается.
— Что угодно, но только не на лодке, дорогой Чарли.
Эллиот поворачивается к лесу позади нас.
— Это где-то здесь, — говорит он таким мягким и глубоким голосом, что кажется почти благоговейным. — Я это чувствую.
Я не ощущаю близости клада, но ощущаю всю значимость момента. Он тяжелый, как солёная вода, заполняющая живот и лёгкие. Но также лёгкий, плавучий как тело, плывущее на спине.
— Как будто больше ничего не существует, — говорит Анна. Она права. С одной стороны бесконечная синева, с другой — бесконечная зелень. И где-то посреди этой изобильной природы зарыто моё сокровище.
— Почитай книгу, Руби, — просит Эллиот.
Но я не могу. Не могу открыть обложку и откинуться на спину. Я не могу провести пальцами по строкам стихотворения или обвести перечёркнутый квадрат. Не могу ничего сделать с книгой, потому что ее нет.
ГЛАВА 15: КУПЕР
Лаура делает мне скидку. Говорит, что я напоминаю ей её сына.
— Может, я и есть ваш сын, — было бы неплохо. — А вы не теряли его несколько месяцев назад?
Она заворачивает в рулон мой ватман и скрепляет его двумя резинками. Позже сегодня, я начну делать карту Острова Серых Волков, и мы с Бишопом можем начинать планировать, где закопать его сокровище.
Лаура вручает мне свёрток.
— Раз уж ты упомянул об этом, это так. Симпатичный, но не может вспомнить своё имя, разве что если бы оно было вытатуировано на его руке.
— Грубо ведь шутить об амнезии над страдающим от амнезии?
Она прощается со мной.
— Ты же не обиделся.
Я никогда не обижаюсь, даже на тех людей в Уайлдвелле, которые считают, что мальчик без прошлого приносит неудачу. Иногда я ловлю шёпот, не предназначенный для меня.
— Готов поспорить, они воспитали его таким, — сказал капитан Тирволл на прошлой неделе. Я стоял в очереди на рынке, ожидая свежий улов. Бишоп учил меня готовить лобстера. — Не нужно узнавать, что он Джейсон Борн, желающий прикончить всех нас. Лучше выдворить его из города прямо сейчас.
Я спросил об этом Бишопу.
— Моё имя Джейсон Борн?
Он рассмеялся. В тот день он смотрел шпионский фильм и, думаю, понял, о чём речь.
— Нет, — говорю Лауре. — Я не оскорблён.
Я сую свою афишу подмышку. Хватаю сумку со стойки.
Снаружи ветерок с океана треплет мои волосы цвета индийского лавра. Стёкла машины слепят солнечными бликами.
Туристы заполняют тротуары. Я не считаю себя одним из них. Возможно, я и не из Уайлдвелла родом, но теперь я местный.
Главная дорога заканчивается кольцом. Северо-западное ответвление приведёт меня через крутой холм к дому Бишопа на скале. Я останавливаюсь перед поворотом.
На другой стороне улицы, в тени перед продуктовым магазином на скамье сидит капитан Тирволл. На самом деле он не является капитаном чего-либо кроме собственной лодки, но любит, когда люди притворяются, что считают его таковым.
Сегодня он одет в белую майку, открывающую выцветшие татуировки и морщинистую кожу. Это самое неприятное из всего, что я видел с тех пор, как очнулся на этом острове.
Я надеваю солнечные очки, которые Бишоп одолжил мне на днях. Они родом из пятидесятых и делают меня похожим на старомодного шпиона. Афиша подмышкой слегка портит эффект, ну да ладно.
Я пересекаю улицу и ускоряю шаг. Джейсон Борн всегда передвигается быстро, поскольку у него всегда кто-то на хвосте.
Капитан глядит на меня поверх газеты.
Я плотно сжимаю губы, словно серьёзно концентрируюсь перед снайперским выстрелом, или изучаю своё шпионское прошлое, или просто пытаюсь быть опасным.
Оставив капитана в нескольких футах позади, я бросаю взгляд назад. Он смотрит на меня, прищурившись.
— Ты никто, парень.
Мой взгляд достаточно долог для того, чтобы встревожить. Затем я поднимаю палец.
Вот, что я только что узнал о себе. Иногда я реально обижаюсь.
Я пересекаю парк по кратчайшему пути.
Десятки детей носятся по травянистой поляне, окружённой деревьями. Воздух полон их криками.
Я присаживаюсь на скамейку в тени. Пытаюсь представить себя с кучей друзей.
— Подвинься, — звучит мягкий голос. Он принадлежит тощему пацану, которого я видел в гостинице, когда впервые оказался в Уайлдвелле. Он всё ещё в велосипедном шлеме.
Я сдвигаюсь.
Он садится рядом. Прямая спина, глаза, бегающие из стороны в сторону, постоянно осматривающие окрестности.
— Ты в порядке?
Он постукивает ботинком по земле.
— Пока что да.
— Что насчёт шлема? — В парке нет велосипеда. — У тебя эпилепсия?
— Я умру не так, — он сжимает колени руками.
— Не рановато тебе задумываться о смерти?
Он вздыхает всей грудью.
— Мне двенадцать.
Выглядит он намного младше. Особенно в этом шлеме.
Он просовывает палец под шлем и чешет голову.
— Мне следовало выбрать шлем с лучшей вентиляцией.
— Если тебе так жарко, то почему бы не снять его? Опасаешься упасть головой на эту мягкую траву?
— Я не боюсь упасть, — он поднимается и сердито вздыхает. Я думаю, что ему доводилось рассказывать свою историю несколько десятков раз. — Я опасаюсь того, что может раскроить мне череп.
— Что за ерунда?
— Это должно произойти. Когда мои руки будут больше, чем сейчас, — он машет пальцами, — но прежде, чем они сморщатся.
— Хм, понятно.
— Это правда. Когда я был маленький, я несколько раз видел свои волосы и кровь на них. Я даже не спал. Теперь я вижу свои окровавленные волосы, грязную руку, больше чем моя и свой затылок. Только большой кусок затылка отсутствует. Это довольно отвратительно.
— Поэтому твоя мама заставляет носить шлем постоянно?
— Нет.
Грузовик стреляет выхлопными газами, и мальчик спрыгивает со скамейки.
Дети кричат. Над головой пролетает самолёт. Птицы поют. Хотя слышно только голос мальчика, снова присевшего на скамейку.
— Мой старший брат говорит, что в нём я выгляжу тормозом, — мальчик наклоняет голову. Искоса смотрит на меня, — и речь не о том, насколько быстро я бегаю, знаете ли.
— Понятно.
— В общем, на самом деле так говорят, когда имеют в виду, что кто-то выглядит как чудик. Мой брат делает успехи в этом. Но кроме того моя мама сильно беспокоится из-за меня, поэтому она говорит, что я не должен надевать шлем, если мне кажется, что в нём я выгляжу как чудик.
— И всё-таки ты его носишь.
Он вновь чешет под шлемом.
— Я просто не хочу умереть.
Я окидываю парк долгим взглядом. Все живы.
Густая трава, крепкие деревья.
Дети, носящиеся кругами. Родители, обмахивающиеся, чтобы освежиться на жаре.
Пчёлы, птицы, вон та собака с золотистой шерстью.
Он был единственным существом в этом парке, не наслаждавшимся жизнью.
— Как тебя зовут, — спрашиваю я мальчика.
— Уэйд Ким.