Остров Серых Волков (ЛП) - Нейткотт Трейси (книга регистрации .TXT) 📗
Мы скажем им, где его найти. Через весь остров, в пещеры и под цветущую могилу. Мы скажем им, что он умер, спасая жизнь Чарли. Кто-то может нам поверить. Это сделает его мама. Но Уайлдвелл любит сочинять свои собственные легенды. Когда-нибудь в будущем они будут рассказывать истории о сокровищах пиратов и мальчике, который заставил остров плакать. Некоторые скажут, что они с самого начала знали, что он был нечестив. И некоторые скажут, что с таким рождением, как у него, он не мог быть ничем иным, как божественным.
Анна берет Чарли за руку и говорит:
— Бишоп Роллинс однажды сказал, что никто не может печь так, как пек Гейб, и быть человеком. Моя прабабушка всегда верила, что он был кем-то… другим. Может быть, частью острова. Может быть, ангелом.
Чарли приподнимает бровь.
— Это просто смешно.
— Я не знаю, — говорит она. — Так ли это?
Западное побережье представляет собой линию утесов и нагроможденных скал. Мы следуем за ним так долго, как только можем, прежде чем Эллиот поведет нас вглубь острова. Мимо водопада, через густой березовый лес. Лес темнеет, потом редеет, и вот мы уже здесь: шатаясь, спотыкаясь, бежим через подлесок и теплый песок, сбрасываем обувь и плещемся по колено в прохладном океане.
— Это все равно что проснуться ото сна, — говорит Анна. — Это те первые мгновения, когда ты не уверен, попал ли в настоящую жизнь или нет.
— Ночной кошмар. — В лучах заходящего солнца лицо Чарли становится ярко-оранжевым. — Это просто кошмар, когда твой друг умирает.
Он срывает с себя рубашку и ныряет под волны. Анна прыгает ему на спину и не отпускает. Не позволяя ему чувствовать вину и боль. Она цокает языком, и губы Чарли кривятся в скорбной версии его улыбки чеширского кота, прежде чем он ныряет в следующую волну.
— С ним все будет в порядке? — спрашиваю я.
Эллиот кивает.
— С тобой все будет в порядке?
— Часть меня думает, что я никогда не буду в порядке. Другая думает, что все хорошо.
Анна сидит на корточках, а Чарли пробирается к берегу вброд. Они пыхтящий, мокрый клубок конечностей.
Мы с Эллиотом позволили воде плескаться у наших ног, а песку засасывать наши ступни под воду. Я слышу, как Чарли и Анна разбивают лагерь. Чарли хотел уехать сегодня же вечером, но плыть с ним или Анной за штурвалом днем достаточно страшно. Так что мы съедим еду, которая заставит нас скучать по Гейбу, и поспим под звездами, а потом вернемся домой.
Но без сокровищ. Мы засунули его обратно в расщелину. Спасатели Гейба его не найдут. Это не для них. Это для исследователя, который открывает Остров Сокровищ. Для истинно верующего человека.
— А какое сокровище ты взял? — спрашиваю я.
Эллиот роется в кармане. Вытаскивает маленькую парусную лодку.
— Это я украл.
— А теперь мы называем это воровством? Это звучит так… незаконно.
— Джад Эрлих сказал бы, что это незаконно.
Я ухмыляюсь.
— А разве идея охоты за сокровищами не является чем-то вроде поиска хранителей?
— Да. Но это не часть сокровищ. Это я украл. — Эллиот бросает лодку мне в руки. Она совсем не выглядит особенным, скорее как детская игрушка. Такие можно купить за десять билетов в галерее игровых автоматов.
— Ты знал о них? Будда, ожерелье, вот это, — говорю я, протягивая ему лодку. — Откуда ты мог знать, что это за сокровище?
— Я провел лето, работая на Бишопа Роллинса.
Он произносит эти слова так, словно берет их с собой на тест-драйв.
— Я помню.
На мгновение он застывает.
— Правильно. Так и было. И я… — Эллиот делает такой глубокий вдох, что я почти ожидаю головокружения от слишком малого количества воздуха. А потом он говорит: — Это я спрятал сокровище.
Мой рот распахивается, но я не могу вымолвить ни слова.
— Это была ужасная вещь, и моя мама пыталась заставить меня забыть ее. Но она каким-то образом стерла все лето из моей памяти.
Я в этом не сомневаюсь. Иногда ум предпочитает забыть правду, даже если это означает помнить вымысел.
— Я не знал, что это моя карта. Я не знал… очень многого. А потом остров дал мне историю, закрученную вокруг правды. — Он проводит рукой по волосам. — Но все эти новые воспоминания все еще путаются у меня в голове.
— Может быть, когда-нибудь ты мне об этом расскажешь.
— Ты мне не поверишь.
Я кладу голову ему на плечо.
— Ты даже не представляешь себе, во что я готова поверить. Как и сейчас, я считаю, что у нас есть нечто большее, чем на острове.
Он смотрит на меня так, как будто нашел сокровище, как будто я была похоронена в течение многих лет, прежде чем он выкопал меня.
— А разве это вообще был вопрос?
А потом он наклоняется и целует меня так крепко, что солнце погружается в океан, а луна поднимается в небо.
Я сижу на валуне под полной луной, подтянув колени к груди. Сейчас середина ночи, и мальчики спят. Анна говорит, что читает книгу, но на самом деле она наблюдает за мной. Иногда я замечаю это краем глаза. Она улыбается, как будто знает, о чем я думаю, и, возможно, так оно и есть.
Я думаю, что люблю их всех, этих людей, которые ворвались в мою жизнь и перевернули ее вверх дном. Мне кажется, что в этом должно быть что-то сверхъестественное. Но в любви нет никакой магии, только постепенная отдача себя и вера в то, что тот, кто держит кусочек, превратит его в нечто волшебное.
— Ты был права, — говорю я. — Ты была права с самого начала.
Ветер шепчет, и это голос Сейди, ищущей другую правду. Поэтому я смотрю на небо и рассказываю ей все это. Ее смех ерошит мои волосы, и я говорю:
— Тебе бы это понравилось, Сейди. Тебе бы понравилось все до последнего кусочка.
Когда я заканчиваю рассказывать свою историю, ветер целует меня в щеки и говорит:
— Это год, когда ты заживешь, Рубс.
Этот голос такой яркий, такой полный любви, радости и покоя. Я храню его в своем сердце, в том пространстве, которое всегда оставляла для Сейди.
Я держусь.
И держусь.
Когда ветер стихает, я поднимаюсь с валуна и говорю самую большую правду из всех.
ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО!