Книга шипов и огня - Карсон Рэй (книги TXT) 📗
Я ругаю себя за трусость. Я имею полное право ходить по коридорам среди ночи, как и все остальные. Убедительное оправдание было бы не так трудно найти. Однако мои колени ноют, потому что я стараюсь ступать осторожно и тихо, а когда я наконец добираюсь до деревянных дверей монастыря, у меня сводит челюсти, так сильно я, сосредоточившись, сжимаю их.
Я торопливо прохожу за дверь и на цыпочках добираюсь до библиотеки. В высокие окна просачивается достаточно лунного света, чтобы я могла найти дорогу к хранилищу древних документов. Я усаживаюсь на высокий табурет переписчика.
Долго ждать не приходится. Пятно от света свечи оповещает о приходе отца Никандро. Я поднимаю глаза, пораженная его бесшумной походкой.
— Ваше высочество, — шепчет он. — Вы использовали наше самое святое таинство, чтобы вызвать меня сюда. Верю, у вас есть веская на то причина.
Мои плечи опадают.
— Простите, отец. Я думала, это лучшее… — Я пожимаю плечами, не в силах взглянуть ему в лицо.
Он садится рядом со мной, установив подсвечник на столе между нами. В мерцающем свете я вижу древние свитки на полках, готовые к копированию куски пергамента, деревянные футляры, хранящие самые старые, особо чувствительные к свету рукописи, и вдруг я понимаю, что заставила его нарушить еще одну профессиональную догму.
— Простите меня. — Я неуверенно показываю на свечу. — Я не подумала. Я ведь знаю, что свечи нельзя вносить в зал для переписывания.
Дома единственным допустимым светом был солнечный, ведь так просто опрокинуть лампу или свечу после целого дня переписывания. Моя шея горит от стыда.
— Элиза, в чем дело? Зачем тебе была нужна эта тайная встреча?
Я поднимаю глаза и вижу в его взгляде столько сочувствия, что всхлипываю.
— Мне нужна помощь. Я хочу больше узнать о Божественном камне.
Ухмылка рассекает его лицо.
— Как я и думал. Я помогу тебе, насколько это возможно.
Мое облегчение так велико, что губы дрожат.
— Правда? — Уже просто знать, что кто-то поможет мне, потрясающе.
— Правда. Если бы ты родилась в Бризадульче, это было бы моей обязанностью — рассказать тебе все, что имеет отношение к Божественному камню. Так что мы можем тщательно обсудить это, не выпуская светильник из поля зрения, — говорит он ласково-дразнящим тоном. — А теперь скажи мне, что ты уже знаешь?
В свете свечей его глаза еще более пронзительны, нос неуклюж. Меня вдохновляет его рвение, этим он похож на моего старого наставника.
Я глубоко вздыхаю, переводя дыхание.
— Я знаю наизусть все абзацы Священного текста, относящиеся к Божественному камню. Из них я знаю, что Господь избирает раз в столетие одного младенца для акта Служения. — Я понимаю, что мои пальцы по привычке легли на камень в моем пупке. — Я знаю, что Господь поместил эту вещь в меня во время церемонии моего имянаречения. Я чувствую, что он живой и бьется, как еще один пульс. Он реагирует на некоторые вещи, которые я не всегда понимаю. Чаще всего он реагирует на мои молитвы.
Он кивает, слушая мою речь.
— А что ты знаешь об истории Божественных камней?
— Помимо меня, в Оровалле был избран только один Носитель. Это было четыре века назад, вскоре после колонизации нашей долины. Все прочие были из Джойи.
— Известно ли тебе что-нибудь о сути этого Служения?
Я пожимаю плечами.
— Только что это нечто великое и прекрасное и… — Я жестикулирую, пытаясь облечь в слова идею, которая ощущается такой большой, но остается пустой в моей голове. — Думаю, на самом деле не так уж много я и знаю об этом. Я выросла, постоянно слыша о своей судьбе. Похоже, люди думают, что я что-то вроде… героя.
Я чувствую, как румянец заливает мои щеки. Это довольно нелепо, и я всматриваюсь в сумрак, ожидая увидеть насмешливое выражение строгих глаз отца Никандро.
Однако слишком темно, чтобы что-то можно было рассмотреть.
— А ты знаешь, каков был акт Служения, исполненный первым Носителем из Оровалле?
— Конечно. Хицедар-лучник. Моего отца назвали в его честь. Во время первой стычки моей страны с Инвьернами он убил тридцать четыре человека, включая возглавлявшего атаку анимага. Ему… — я смотрю на свои ладони. — Ему было шестнадцать лет.
Он задумчиво молчит некоторое время.
— Ты читала «Откровение» Гомера?
Достаточным ответом является мой пустой взгляд.
— Этого я и боялся, — говорит отец Никандро, глубоко вздохнув.
— Боялись? Чего боялись? Что такое «Откровение» Гомера?
— Гомер был первым Носителем. Традиция помещает его в первом поколении рожденных в новом мире.
Я в жизни не слышала о Гомере. Как такое могло случиться, что столь важная фигура, первый Носитель, держалась в тайне от меня?
— А это… «Откровение»?
— Это был его акт Служения. Святой Дух объял его, и он написал «Откровение», сборник пророчеств. Среди прочего, о Божественном камне.
Мои ладони холодеют, мне становится тяжело дышать. Божественный камень наливается таким пульсирующим болезненным теплом, что меня почти тошнит.
— Пророчества, — шепотом говорю я. — Священный текст. Я никогда не знала о нем. Никогда. — Я поднимаюсь со стула. — Люди Оровалле. Они не знают о нем.
Я нервно шагаю вдоль полок.
— Ваше высочество…
— Они должны знать. У вас есть эта книга? Химена может сделать копию для монастыря Амалур. Мастер Джеральдо будет счастлив увидеть…
— Элиза!
Я смотрю на него, удивленная тоном его голоса.
— Ваше высочество, — говорит он снова спокойно. — Они все знают.
Мне требуется некоторое время, чтобы до меня дошел смысл его слов. Если они знают… Жгучая боль расцветает в моей груди.
— Кто именно знает? — Подозреваю, что я знаю ответ, но я хочу, чтобы он мне сказал.
— Все. — Его губы вытягиваются в ниточку, когда он говорит. — Мне очень жаль, ваше высочество. Знают все, кроме вас.
Глава 9
Внезапно моя жизнь предстает передо мной предельно ясной. Внезапное молчание, повисавшее всякий раз, как я входила в комнату. Взгляды, которыми обменивались мой наставник и моя сестра. Шепот прикрытых ладонями губ. Банальные уверения, что все в порядке, произносимые с тревожными лицами. Я думала, что меня не уважают, потому что я так не похожа на свою сестру. Потому что я толстая.
Это ползучее, червивое чувство унижения. Я преуспела в роли ученика: внимание к деталям, решение головоломок, запоминание информации. Единственное, что давало мне право собой гордиться.
Но как легко меня одурачили. Я была глупым, глупым ребенком.
— Ваше высочество? — Его голос предупредителен и полон тревоги.
— Почему? — шепчу я. — Почему от меня это утаили?
— Присядь. — Он показывает на стул. — У меня голова кружится от твоего метания.
Он смотрит на свечу, пока я сажусь, потом бодро говорит:
— Пожалуй, нам нужны еще такие.
Я не одобряю его настроения.
— Расскажите мне.
Он склоняется к столу.
— Когда сторонники Виа-Реформа покинули Джойю, чтобы основать колонию в Оровалле, они преследовали одну цель.
— Богоискание. — Это я уже знаю.
— Именно. Они верили и до сих пор верят, что главным устремлением человека должно быть изучение священных текстов, что в мире, становящемся все более бездуховным, божественные истины утрачены, но ждут, чтобы их открыли вновь. Вторым важнейшим устремлением человека является…
— Служение.
Он кивает.
— Да, Служение. Итак, они отправились туда, а потом, когда следующий Носитель был избран в Оровалле, сочли это Божьим знамением, знаком одобрения их дела.
— Какое отношение это все имеет к «Откровению» Гомера?
— Терпение. Я так понимаю, королевская семья все так же стойко остается в рядах Виа-Реформа?
— Разумеется. — Для меня всегда был источником гордости тот факт, что мои предки не боялись искать истину.
— Как со всеми благими намерениями, все начиналось хорошо. Необходимость вернуться к пути Господа действительно существовала. Но движение набирало силу. Оно получило такой импульс, что стало… чем-то иным.
