Магистериум морум (ЛП) - Бэд Кристиан (читать полную версию книги TXT) 📗
Тяжёлая шкатулка вернулась на стол, абак «Киник» небрежно захлестнул вокруг запястья… Но тут взгляд его упал на крохотное рубиновое распятие — и оно тоже исчезло в ладони.
«Киник» покосился на неестественно прекрасное тело демона, и в его глазах вспыхнуло нетерпение. Он развязал плащ, позволив ему упасть под ноги.
— Зачем-тебе? — прошипел инкуб, пристально наблюдающий за его приготовлениями.
— Ты не поверишь, но я — ученик своего отца, — невесело усмехнулся «Киник».
Страх ушёл совершенно. Он ощутил, что не против и поболтать.
— Меня с детства готовят в маги, целыми днями держат за книгами в четырёх стенах…
— И-не-разрешают-брать-в-руки-меч? — подсказал демон.
Попытка манипулирования была так наивна и безыскусна, что Киник расхохотался.
Он знал: Отца всех демонов и людей, Сатану, называют также отцом лжи, и потому дискутировать с демонами бессмысленно и даже опасно… Но уж больно по-детски прозвучали слова того, кто должен быть хитёр и коварен.
— Да, Аро, — в голосе «Киника» проскользнула снисходительность. — Мой отец не из числа магов, ведущих дружбу с мёртвым железом. Но не питай надежд, видя на мне кольчугу. Даже если я плохой ученик своего отца, тебе не сбежать. Башня защищена кровью жертвенных быков, убитых и замурованных в фундамент. Их черепа ещё не сгнили.
Демон покачал головой, губы его скривились, словно от боли.
— Зачем-тебе-владение-мечом? — прошептал он еле слышно.
— Хочешь предложить мне умения воина? — «Киник» не смог сдержать невесёлый смех. — Нет, Аро, я не ленивый бездельник, неспособный учиться по гравюрам. Мечом я владею изрядно. Но у меня нет возможности открыто показать это. Даже кольчугу я надеваю, только оставшись один. Я не смею огорчить отца тем, что хочу подвигов и путешествий. На виду у всех — я смиренный ученик мага. В нашем городе хватает сыновей младших вассалов Магистериума, искусных к моим годам в убивании железом. Они…
Взгляд юноши затуманился. Он уставился на обнажённое тело Аро, на его могучую мужскую плоть, такую пугающую даже когда она спит. Его охватили жар и… сомнения.
— Они смеются надо мной, — пробормотал он. — Кличут девчонкой. Говорят, что даже старая поломойка не пойдёт со мной, ибо в магах нет мужской силы. Ведь отец сумел зачать меня, лишь разменяв полторы сотни лет! Они не понимают, что у магов есть более важные дела! Не понимают, насколько я выше любого из них! И придёт время, когда я каждого смогу заставить служить мне — хоть магией, хоть умом! Но я… Я хочу силы сейчас. И я извлеку из тебя чудо телесного огня, инкуб! Я хочу силы и долгой молодости, как отец!
— Я-могу-взять-тебя, — согласился демон.
— Ты что, оглох? — зло поинтересовался Киник. — Это я буду брать тебя, как захочу!
— Я-беру-всегда! — почти потухшие глаза Аро вдруг вспыхнули и начали разгораться.
Инкуб был измучен страхом, давлением стен, чужим воздухом, застревающим в горле. Что сумело придать ему сил?
— Ты в этом уверен?
«Киник» поправил абак на запястье. В другой его руке возникло крохотное рубиновое распятие. Он сам не понял, зачем его взял, но видел, как страх охватывает инкуба уже от одних бликов на древних камнях.
— Я-беру-всегда! — демон оскалился и издал рычание, но сияющее распятие заставило его вжаться в ледяной камень.
Боролся он тщетно: иная реальность не выпускала изменившееся тело. Аро стонал и бился, словно утка, вмёрзшая в полынью.
«Киник» заколебался на миг. Задуманное всё ещё пугало. Он даже себе не сумел признаться, почему смех приятелей так больно ранит его. Мало ли девственников среди младших сыновей членов городского совета? А уж про юных магов-подмастерьев и говорить нечего. И на внутреннем дворе городской крепости в Лимсе смеялись над многими юнцами.
Проблема была не в самом «Кинике», а в его могучем отце. В отце, уважаемом и боготворимом юношей до того дня, пока любопытство не заставило его понаблюдать за любовными забавами старого мага. «Киник» всегда знал, что именно объятия инкубов дают отцу силу и молодость, но не ожидал узреть, как великий маг сам терпит надругательства адских тварей!
Вспомнив о подсмотренных грехах отца, юноша начал мелко дышать, пот выступил над его верхней губой, едва покрытой пушком: «Мужчине не пристало! Его идеал — возвышенная любовь к прекрасной леди! Пусть и на один страшный колдовской год, как это положено магам!»
Киник бросился к пентаграмме, развязывая кожаную верёвочку мягких замшевых штанов.
— Извини, красавчик, но в этот раз брать — моя очередь, — пробормотал он. — Или… — он улыбнулся и посмотрел в зарево глаз Аро. Очень красивых глаз, обрамлённых чернотой ресниц. — Или я распущу абак, и ты будешь глотать бусины по одной!
— Я-беру-всегда! — тело демона дрожало, из глаз текла мерцающая красноватая влага, слишком похожая на человеческую кровь.
Всё это было умелой игрой, но сердце юноши отозвалось, и он прикрыл глаза, чтобы не терять настроя… И снова увидел пред мысленным взором униженную позу отца!
Смех сверстников ударил его в грудь, словно горсть мелких камней. «Киник», не открывая глаз, поднял руку в жесте заклятия подчинения:
— Здесь беру я! Я здесь главный! И ты призван сюда служить мне! Прими же соблазнительную позу, как положено тебе по рождению инкубом!
— Я-инкуб-а-не-суккуб! — зарычал демон, внутренности которого раздирало заклятие.
Аро пытался противиться, но силы были неравны. В руках Киника исходили магическим жаром могучие амулеты, страшная башня давила весом охранных заклятий. Только глаза демона были свободны на искажённом гримасой лице, тело же подчинилось юному магу, выворачиваясь в униженной позе.
«Киник» вошёл в пентаграмму и опустился на колени перед инкубом, безвольно открытым для ласки или насилия.
Юноша опасался, что в первый раз не сумеет совладать с собой, ведь, понуждаемый отцом к наукам, он едва находил время щупать в тесных коридорах служанок. Но запах чужого пота ударил в ноздри, жар залил тело, и он уже дышал также тяжело, как и пленник.
— Ты-будешь-наказан, — еле слышно прошипел демон.
Киник рассмеялся и уверенно положил руки на удивительно нежную кожу смуглых ягодиц Аро, вдохнул его волнующий запах. Он зря боялся — кожа инкуба оказалась горяча, но — и только.
«Киник» погладил гладкую спину Аро. Он не испытывал стыда, лишь любопытство и возбуждение.
Инкуб слишком отличался от человека, чтобы представить на его месте пажа или конюха. Он не справлял естественных надобностей, тело его пахло пряностями и было таким нежным, что хотелось гладить и целовать самые укромные места. Ведь они только напоминали таковые у человека.
И всё-таки, имей «Киник» возможность выбирать, он выбрал бы суккуба. Однако книга прямо указывала на опасность вызова женских сущностей, полагая их более хитрыми и непредсказуемыми. Да и заклинание вряд ли подошло бы, ведь отец составил его сам, а он…
«Киник» ощутил, как заныло его мужское естество. Он был уже полностью готов, уверен в себе.
Чужое тело легко и умело пропустило юношу внутрь. Инкуб был невыносимо горяч, но жар этот оказался прекрасен! А запах… Запах — бежал, как песня, как музыка, волнующая сердце.
Кровь ударила в голову «Кинику». Перед глазами растеклась пелена, мир закружился от неведомой раньше узости и вседозволенности.…
Но юноша был ещё и учеником мага, приученным к сдержанности и аскезе, и он не торопился двигаться.
— Скажи мне, я тебе нравлюсь? — «Киник» улыбнулся, наслаждаясь униженной позой демона. — Ну? Что ты обычно говоришь, когда бываешь с мужчиной?
— Инкуб-может-только-брать! — еле слышно прошептал демон.
«Киник» рассмеялся и снял с запястья абак.
— Это самообман, Аро. Или ты хочешь проверить, как обжигают эти бусины? Говори же мне о любви! Возбуди меня!
Демон молчал.
«Киник» хмыкнул, уложил абак, вытянув бусины по ложбинке гибкого позвоночника инкуба, и конвульсии боли обеспечили ему желанное движение.
Когда наслаждение захватило юношу целиком, он вдруг потерял себя. Стал на миг тысячей птиц, проник разумом на вершины гор и к корням воды. Самые отдалённые уголки людских сознаний открылись ему. Он даже увидел отца, скачущего на коне сквозь дремучий лес…
