Магистериум морум (ЛП) - Бэд Кристиан (читать полную версию книги TXT) 📗
Но вдруг огромный мир схлопнулся. Схлынул.
И лишь пентаграмма чадила, потухая. И обессиленный демон лежал в ней недвижно.
Юный маг поднялся с колен. «Как жарко…»
Фигура в пентаграмме была распластана на спине, словно ничего и не случилось. Вот только из рун, выдолбленных в каждом из пяти углов, сочился незнакомый голубоватый дым.
«Киник» засмеялся, и стены башни ответили ему эхом. Но эхо не пугало его больше, да и инкуб не казался уже таким чужим и страшным.
Это было правильно. Обряд завершён. Жизненная сила инкуба будет перетекать теперь день за днём в жилы назвавшегося «Киником».
А когда демон истает весь, месть иного мира настигнет куклу из тряпок, ту, что юноша нарёк и посадил на маленький алтарь возле башни.
И взметнётся на миг чёрное пламя. И кукла сгорит, а пламя умрёт, не найдя человека. Отец делал именно так.
«Киник» оделся, поднял амулеты: абак он нашёл слева от пентаграммы, распятие — справа. В миг страсти он уронил их, стал беззащитен. Будь демон посильнее…
В пентерном зале вдруг потемнело, свечи в жирандоли начали трепетать, борясь с невидимым ветром. Юноша испуганно замер, начал шептать охранные заклинания. Метнулась мысль: «Неужели он сделал что-то не так?»
Но ветер сдался, опал, и «Киник» вздохнул с облегчением. Поднял глаза: тело Аро корчилось в пентаграмме.
Ну и пусть… Какое ему дело до демонической твари? Она — проиграла, повержена. Он сделал то, что хотел. Он станет сильнее отца. Он… Он отомстил за него и должен торжествовать!
Но торжества «Киник» не ощущал. Чувства его были в смятении, а внутренности пылали от жара. В нём пробуждался чужой беспричинный страх.
Не очень-то понимая, зачем ему это, «Киник» забрал со столика шкатулку с амулетами и одну из запретных книг. Спрятал за пазуху. Побрёл к порогу.
У тяжёлых дверей, окованных медью, оглянулся испуганно: никого!
Инкуб скоро истает. Пентаграмма будет вычищена. Отец не узнает, он не всесилен. А демонический жар пройдёт, впитается в ткани тела. Даст силу.
Юноша кое-как выбрался на лестницу. Глянул в пролёт: голова закружилась, а стены надвинулись и пошли в пляс.
Цепляясь за выступы в кладке, он потащился вниз, шатаясь, как пьяный.
Желудок не выдержал, «Киника» вырвало. Скудно, больно, словно тело его пыталось вывернуться наизнанку. Потом ещё раз, ещё.
Горечь во рту уже сама вызывала всё новые и новые спазмы. И с каждым приступом рвоты юноше становилось всё жарче.
Он перестал узнавать знакомые стены. Ужас магической башни, родной, привычной, ставшей ему и спальней, и площадкой для детских игр, наконец, настиг его.
Он увидел вокруг не камни, а мёртвых окровавленных быков. Они рыли копытами землю, пригибали в гневе рогатые головы… Что будет, когда они вырвутся?
Юноша сжал амулет на шее, озираясь и вздрагивая от каждой тени, побрёл вниз по лестнице. Ноги почти не ощущали ступеней.
Свечи на стенах гасли одна за другой, словно один его вид — убивал их.
Спустившись кое-как до среднего этажа, «Киник» повис на косяке, но не удержался, упал на колени, на четвереньках перебрался через порог своей комнаты.
Его начало рвать воздухом: грудь раздувалась и с шипением исторгала пустоту. На губах выступила пена.
— Мама, где же ты? — прошептал он. — Мама!
Часть II. Albedo
Альбедо — вторая стадия в изготовлении философского камня. Из получившейся светящейся жидкости маг выпаривает шлаки, чтобы явить миру малый эликсир (aqua vitae), способный превращать металлы в серебро.
О переходе из мира нигредо в мир альбедо Юнг писал так: «Неясность слегка рассеивается, как мрак ночи при появлении на небосклоне луны… Этот робкий свет относится к альбедо, лунному свету».
На этой стадии алхимического процесса распад старого уже завершён, а новое ещё только начинает появляться. Это период пассивного ожидания, когда в душе мага начинают складываться новые ценности и ориентиры.
Глава 8. В первом из кругов
«…Уже иным мы движемся путём,
И я — во тьме, ничем не озарённой».
Данте Алигьери, «Божественная комедия»
Первый круг Ада Великой Лестницы Геенны Огненной.
Тронный зал правителя Первого круга Ада.
2 день.
Железный трон Правителя Первого круга Ада массивен и весьма устойчив с виду. Он даже кажется незыблемым и внушающим трепет.
На самом деле Верхний Ад, скорее, форпост между землями Морум и Мортем — плоской людской морали и выдержанной адской муки. Толща земли и сияющих вод людского Серединного мира давит на своды мира Нижнего, грозя разрушить его. И если есть в Аду самый опасный трон, то он именно в Первом его круге.
«Твердь тяжела», — так говорят здесь про мир людей. Созданиям Ада трудно дышать земным воздухом, он слишком плотен и тягуч для них. Ад построен из более лёгких огненных флюидов. На Земле создания Ада остывают и вязнут, но тем сильнее их тянет вверх. И истинных причин любопытства сущих к неуютным для них землям людей пока не знает никто.
Удивительно, что и людям Ад кажется, некоторым образом, слишком плотным. Его воздух больше похож для них на вездесущее пламя. Он не просто обжигает кожу земных созданий, но и наполняет их лёгкие, прожаривает двуногого изнутри, за пару десятков часов превращая его в лакомое для здешнего населения блюдо «человек суточный».
Потому живой смертный в Аду — всё равно, что горячий ужин (для низших его тварей). Высшие же питаются флюидами, и в человеке их интересует исключительно духовное начало.
Впрочем, старенький Правитель Первого круга Ада, носящий по традиции имя Якубус, вряд ли размышлял сейчас о мироздании. Да и о бренном он тоже не размышлял, ибо… попросту дремал, спустив на нос тонкую чёрную корону, больше похожую на обод от бочки. На коленях у него потихоньку усыхала и скукоживалась книга «Историй сношения демонов и людей».
Видимо, истории были скучными, и Правитель позабыл про них. Книга постепенно умирала: листы её сворачивались и желтели — жарковато ей было в тронном зале.
Внешне Правитель напоминал вставшего на задние копыта плешивого козла с начинающимися рогами. Обычный чёрт пограциознее будет, но и покороче. Якубус был довольно крупным козлом.
Тяжёлый адский день медленно тлел. Близился обед. Правитель дремал в своём железном кресле, которое снизу подогревал небольшой камин с пылающей в нём лавой.
В зале имелся ещё один камин, в стене прямо за троном, но огня там не разжигали. Запасной камин Правитель использовал не по назначению и почитал это глубочайшим секретом. Хотя, это был, скорее, секрет Полишинеля.
Ад устроен так, что неизменен он — исключительно пока находится под чьим-нибудь бдительным оком. Пока Якубус дремал, в углах потихоньку начала самозарождаться разная нечисть, а на потолке пошёл в рост частокол сталактитов, натёки которых образуются здесь, как думают глупцы, из выпота душ, страдающих над тронным залом. Ведь над резиденцией Якубуса располагается зал обеденный, где кипят большие котлы с теми, кто обречён страдать, чтобы стать пищей.
Но разве повара допустили бы утечку ценного и питательного страдания?
А натёки? Ну вот тут ещё нужно разобраться, а не маскируются ли под ними души, выжившие в Аду и слишком охочие до знаний. Ходят легенды, что есть и такие, но никто ведь не знает наверняка?
В общем, Правитель спал, всё было чинно и спокойно, и вдруг… Прямо в центре тронного зала, на знаменитом мозаичном полу, блокирующим возможность практически любого колдовства, кроме женского (потому что женское колдовство — тип тёмный, неизученный и анализу не поддаётся), сгустилась небольшая вертлявая тень. Она покочевряжилась немного, а потом превратилась в молоденькую демоницу.
