Враг престола - Гарин Дмитрий (читать книги полные .TXT) 📗

Левая рука Ургаша судорожно шарила по полу, в поисках какого–то оружия, но не находила его.

— Вождь! — крикнул Ош.

Держась за окровавленную голову, он с трудом стоял на ногах, но у него хватило сил, чтобы бросить Ургашу меч Джона Гарена.

Когда рука великана поймала кожаную рукоятку, она тут же вонзила клинок в сустав правой лапы медведя, перерезая сухожилия и мышцы. Как только Ургаш почувствовал, что из лапы монстра ушла сила, он отпустил её, обрушив стальное лезвие на голову твари.

Распарывая толстую шкуру, оставляя страшные раны, меч отскакивал от медвежьего черепа. Зверь умирал долго и тяжело, упрямо пытаясь откусить Ургашу руку.

Снова и снова великан заносил над головой оружие, которое казалось в его огромной руке кинжалом. Наконец лезвие угодило в глаз, утонув внутри на три или четыре ладони. Мохнатое тело лесной твари содрогнулось в конвульсивной дрожи и обмякло, однако Ургаш не в силах был остановиться, обрушивая калёную сталь на тело мёртвого зверя. Страшно. Яростно. Первобытно.

Наконец оружие упало на пол, и Ургаш поднялся, обведя шатёр ошалелым взглядом. Его покрывало чёрно–красное месиво. Раны были глубоки и ужасны.

— Ну, вот… и поохотились, — глухо сказал он и рухнул.

Глава одиннадцатая

Заступник

Деревенские мальчишки с неподдельным любопытством рассматривали огромный жёлтый клык на цепочке.

— Медвежий это, — сказал один из них, аккуратно поворачивая находку палочкой.

— А я говорю — кабаний, — не согласился второй. — У меня папку–то кабан потрепал прошлой зимой, след на ноге точно как от такого был.

— Да тише ты, разбудишь, — цыкнул на него приятель. В сене заворочалось что–то живое.

Мальчишки затаили дыхание, пока зверь не успокоился.

— Ты возьми, — предложил первый.

— Сам возьми, — не согласился второй. — А ну как проснётся, уши пооткручивает.

— Лирик! — позвал из сена грубый, хриплый голос.

Вереща то ли от страха, то ли от смеха, деревенские дети наперегонки бросились к выходу из амбара.

— Лирик, где тебя носит?! — вновь вопросил Уильям Ферро, выбираясь с сеновала. — Проклятье…

Только сейчас он осознал, что чашника здесь нет, а вокруг далеко не чертоги Нордгарда. Из одежды на нём были только льняные штаны да кожаный сапог, который, как он смутно припоминал, нагло отказался повиноваться его графской воле минувшим вечером.

Голова гудела. В глаза нещадно били солнечные лучи, пробивающиеся через щели грубых дощатых стен.

За время путешествия со стариком лорд Ферро не взял в рот и капли выпивки, У них просто не было на это денег, да и Локвуд следил, чтобы попутчик не расслаблялся.

Теперь же всё изменилось. Оказавшись в деревне, он без особой охоты стал помогать селянам, быстро познакомившись с местной традицией длительных и шумных застолий. Хмель вновь даровал графу спасительное бегство от мира людей. Притупил боль, гложущую его сердце со времени гибели любимой жены.

В такие моменты он ненавидел людей, ненавидел солнце, ненавидел землю, но более всего граф Уильям Ферро ненавидел себя. То, чем он был. То, во что он превратился.

Сотни раз он собирался завязать с пьянством и сотни раз проигрывал, как только в руке его оказывался кубок, а ноздри щекотал сладкий дурманящий аромат.

Пальцы привычным движением почесали бороду, извлекая из неё колючие стебельки сухой травы. Врезавшаяся в шею цепочка амулета оставила на коже болезненную красную полосу. Уильям нащупал проклятый клык где–то на спине, вернув его на грудь. Последний подарок брата.

Лорд Ферро вновь ощутил прилив жалости к себе. Он захотел утопить её в душистых глубинах хмеля, но кувшин, стоящий у опорного столба, оказался предательски пуст. Рассердившись на проклятый сосуд, граф запустил его так, что тот разбился о дощатый пол амбара.

Даже когда Уильям услышал, что за его головой на север движется целая королевская армия, всё, о чём он мог думать, — это хмель. Хотел ли он гибели Мола? Несомненно, но не раньше, чем тот раскроет имя истинного убийцы его жены. Теперь же единственная ниточка, ведущая к долгожданному возмездию, сгорела вместе с поместьем виконта.

Он знал, что нарушил закон, пренебрегая королевским правосудием, но не мог поступить иначе. Доказательства, которыми он обладал, не принял бы ни один суд. Пусть даже их представлял сам хранитель Севера.

Его дочь. Она с готовностью поверила в байку про нападение орков. Поверила, потому что хотела поверить. Хотела обвинить в этом кого–то, кому она сможет отмстить.

При мысли о дочери мрачное уныние, владеющее духом графа, на мгновение отступило.

Анастасия. Красивая, как мать. Сильная, как он сам. Она обязательно справится со всем этим и без его помощи. Она была далеко. Они не посмеют обвинить её.

Раньше графу казалось, что его дочь — единственное живое существо, не считая старого Фредерика Рейли, кому ещё есть до него какое–то дело. Однако он ошибался.

Орки, которые столь бесцеремонно похитили его из собственного замка, действовали по воле семьи Олдри. Сначала он не поверил. Тем более если учесть, кто ему это рассказал. Но вскоре граф сам встретился со старым ключником, которого помнил ещё с детства.

Ферро не виделся со свояком много лет и вот теперь узнал, что тот погиб при обстоятельствах, очень сильно напоминающих смерть его любимой Летиции. Он не смог помочь их дому даже после поражения безумца Колдриджа. Скорее — не пожелал, всецело погрузившись в собственное горе.

С тех пор как умерла жена, он словно утратил опору. Мир вокруг рушился, как снежная крепость под лучами прожорливого весеннего солнца.

Восстание против несправедливости? Овладела ли графом жажда отмщения, или то была лишь попытка свести счёты с жизнью? Северные виконты не пришли к нему на помощь. Теперь они видели в лорде Ферро лишь тень человека, который был когда–то их предводителем. Труп, ожидающий собственного погребения. И граф был с этим согласен.

В горле пересохло. Мысли путались. Снаружи доносились звуки деревенской суеты. Когда Уильям наконец отыскал в сене второй сапог, дверь амбара распахнулась, и на пороге показался Игнат, уже знакомый по кутежу и работе.

— Уильям, тебя кмет зовёт, — сказал юноша бодрым голосом. — Гость у нас.

Не успел граф спросить, кого ещё там принесло по его душу, как Игнат куда–то умчался.

Сняв с гвоздя рубаху, которой его снабдили местные, Снежный граф вышел во двор, направившись к общинному дому. Он ожидал увидеть там Локвуда, но ошибся. Вместо старика рядом с кметом сидел невысокий парнишка, наяривающий похлёбку так, будто не ел уже несколько дней. Его лицо показалось Уильяму смутно знакомым. Он начал вспоминать…

— Адам? — спросил граф, прищурившись. — Малыш Адам?

Последний раз он видел племянника лет шесть или семь назад.

Юноша поднял глаза, а из–под стола выглянула широкая мордочка чёрного щенка, странно напоминающего варга.

— Дядя, — ответил Адам неожиданно твёрдым голосом, — мы отчаянно нуждаемся в твоей помощи.

После того как кмет тактично удалился, Адам всё обстоятельно рассказал. Начиная с того момента, как он вернулся в поместье, застав там высоких гостей, и заканчивая одиноким бегством из собственного дома.

По мере рассказа лицо графа мрачнело.

«Так вот что за люди теперь правят на востоке, — думал он, — вот как они добиваются своей власти».

Родившийся и выросший на севере, Уильям Ферро не мог смириться с таким вопиющим злодейством. Поднять руку на хозяина дома, пустившего тебя под кров и разделившего с тобой хлеб, — что может быть ниже? Леди Олдри ещё не оплакала своего любимого супруга, а этот мерзавец Веточ уже решил принудить её к браку шантажом и угрозами. Во что превратилось королевство, за которое они проливали кровь?