Зюзя (СИ) - Булаев Вадим (е книги txt) 📗
Налюбовавшись представлением, я не выдержал и спросил?
— Актрисой была?
Плач прекратился, лёгкий взмах ладони по лицу — и на меня опять смотрит спокойная, умная женщина. Вот как ей это удалось?
— Нет, хоть и мечтала в молодости. На кружки театральные ходила да по киностудиям бегала по массовкам. Только с тех времён сколько воды утекло…
— Ладно, не прибедняйся. Мне твоё представление понравилось, почти поверил.
— Врёшь? — она улыбнулась краешком губ.
— Вру, — честно ответил я. Ну не распинаться же перед этой незнакомой тёткой в том, что я не верю никому в принципе, повышибли мне из головы эту дурь.
— Хорошо, начнём конструктивный диалог. Спрошу опять — что тебе нужно?
Ответ был мною продуман заранее.
— Рассказ об этом месте и окрестностях, продукты и ночлег. Не больше. Если договоримся, то утром снова будете жить как жили, на сколько возможно в этой ситуации. И ещё одно условие — врать по крупному или в мелочах ты мне будешь в любом случае, однако помни, я тоже умею лгать.
— Поняла, за языком буду следить. Ты своих звать будешь? — и, увидев на моём лице улыбку, решила эту тему не развивать. — Так вот, по порядку… Ты сейчас в старом мотеле, но, думаю, ты и сам догадался. Обустроили тут всё не мы, но и не захватывали. Стоял пустой, люди в Фоминск ушли. Не веришь? Да я серьёзно, они даже записку оставили, где и что лежит! Решили мы трактир сначала устроить — дорога оживает понемногу, да не срослось…
Я отметил про себя упомянутый новый географический пункт — Фоминск. На карте такого не было — видно, из новых форт. Но прерывать рассказчицу не стал. Потом вернусь к этой теме.
— Так вот, — между тем продолжала Елена. — Третий год как въехали сюда, ну обжились там… Хозяйствовать стали понемногу, а тут и ты пришёл…
— Ага, сейчас заплачу. Белые и пушистые вы нехороших людишек отстреливали и в суп пускали. Тебя послушать, так все здешние обитатели такие жертвы, каких на свете не бывает… — не отпуская нож, я второй рукой схватил женщину за подбородок, с силой его сжал, развернув к себе и посмотрел прямо в лицо. Она взгляд не отвела. Последние мои слова были сказаны наугад, но явно достигли цели. Зрачки её сузились от злобы, глаза блестели откровенной ненавистью. Но лишь на пару секунд, затем женщина успокоилась.
— Тебе то что, чем мы тут жили. Ты же нам булки не приносил, чтобы теперь тыкать и своё «фи» высказывать… Жрали, что приходилось, выбирать особо не из чего было, особенно зимой. Думаешь, мне тут легко! Со всей этой оравой из вонючих мужиков и дур набитых управляться? Ни дров толком нет, ни еды, ещё и раненый теперь на шее… Передохнем мы тут теперь…
Из её глаз опять полились слёзы. Но уже не демонстративным ручьём, а понемногу, мелкими слезинками. Но мне было глубоко плевать…
— Ты на слезу меня не бери, страдалица, — рыкнул я. — Вижу, что не врёшь, но правду далеко не всю рассказываешь. Руки у тебя вон какие, ухоженные и гладкие, явно к деревенской работе не привычные. Поэтому сказку про тяжёлый сельский быт заканчивай рассказывать, не интересна она мне. Не вяжется твой крестьянский образ с тобой, образованность выпирает. Поэтому выношу тебе первое и последнее предупреждение. Баб стрелять, конечно не стану, но вот в погребе перед уходом запереть можем вполне. — я опять намеренно употребил множественное число.
Она медленно кивнула, я отпустил её лицо, и беседа продолжилась.
— По рукам, значит, догадался? Молодец, парень… Прокол мой… Ну и что? Ну, узнал ты, что я тут вроде как главная была, и что?!
— Да ничего. Просто ответь на мои вопросы, и расстанемся. Что ты всё воду мутишь, всё юлишь… Каждое слово чуть ли не клещами из тебя вытаскивать приходится… Чего добиться хочешь?
Действительно, разговор у нас не складывался. Своей манерой общения Елена очень напоминала одну мою знакомую из той жизни. Она никогда не могла ответить даже на самый невинный вопрос просто «да» или «нет». Вместо этого на спросившего вываливалась масса посторонних слов, эмоций, но только не понятный окружающим ответ. Иногда, если очень постараться и припереть её к стенке, то можно было в качестве компромисса выдавить из девушки «Наверное… да…» или «Наверное… нет…», но внятный ответ — никогда.
Я довольно долго думал, что моя знакомая просто дура, пока не стал свидетелем её ссоры, в которой она очень лихо отмазывалась от всех обвинений. Все аргументы оппонента красиво разбивались о «Я не давала своего согласия» или наоборот. Ловко как, и предъявить нечего с такой манерой отвечать на вопросы! Похоже, что ещё с одной такой же хитрюгой встретился…
— Знаешь, — задумчиво произнесла она, — тут сейчас четыре беззащитных бабы, а ты ничего не требуешь. Странно это… Но пусть по-твоему будет, давай начистоту. Слово даю, больше никаких игр разума не устраивать не стану… Ты спрашивал, чего мы так вырядились? А что, надо было в кружевах и стрингах встречать? Так мы можем, легко… И накормим, и уложим, и обогреем, и отсо…
Я махнул рукой, прекращая это весьма интересное для одинокого мужика предложение. Не то место и не то время для утех.
Елена продолжила:
— Когда тебя у камня увидели, то мои вонючки, ну, мужики в смысле, сразу решили путника на тот свет спровадить. Я предлагала это ночью сделать, и то, если ты один будешь. Пустить, накормить, обогреть и только потом… Но им словно вожжа под хвост попала. «Да чё мы, лоха не уделаем!» — кого-то передразнивая, низким голосом проговорила она, — вот и уделали, дебилы… Раньше мужиков у нас пятеро было, но двое, как снег сошёл, ушли куда глаза глядят. И оружие всё с собой прихватили, козлы… Вот и пришлось на тебя чуть ли не с голой жопой идти. Так бы чёрта с два у вас получилось моих поубивать, те в этом деле красавцы были. Прохожих как орехи разделывали…
Она вздохнула, её взгляд подёрнулся мутной поволокой вспоминающего хорошие времена человека, затем покосилась на меня и продолжила:
— Пойми правильно, мне покойничков не жалко вообще. Мы не семья, не родня, да вообще никто. Жизнь случайно свела, и только. Но вот где мне новых брать? Самим нам никак тут не справиться.
— Не повторяйся, я это уже слышал. А почему вы здесь осели, а не в Фоминск ушли?
— А что мне там делать? Портянки вручную с утра до ночи стирать и мужа по разнарядке получать? Нет, спасибо. — засмеялась женщина. — В Фоминске уже есть хозяин, тесно нам там двоим будет. Я, чтобы ты знал, раньше сетью магазинов управляла, в подчинении около полутора тысяч человек было. И всех вот тут держала! — она яростно сжала кулачок. — Так что на вторых ролях жить уже не смогу. Да со мной даже учредители спорить боялись!
— Напиши про это мемуары, — грубо оборвал Елену я. — Давай ближе к сути.
— Почти всё уже рассказала. По разным причинам мы там не прижились. Мужики мои, что остались, как один ленивые и с судимостями, даже там посидеть по мелочи успели, потому назад ни ногой. У баб своя судьба, не спрашивай — скучно тебе будет в женском копаться.
— Ясно. Не интересны мне ваши биографии, тут ты права. Объясни мне лучше, зачем вы концерт с плачем и воем устроили, когда за раненым пошли?
Елена зябко повела плечами и, немного удивлённо, ответила:
— Так мы же не знали, ушли вы или нет. Долго ждали, пока хоть кто-то из кустов выйдет. Думали, что уже нет никого, но на всякий случай скорбь изобразили. Ну, кроме Таньки — та по-настоящему выла, и про отсутствие штанов в мотеле тоже ляпнула, дура…
— Штанов? — не понял я. — Объясни.
— Ну мужчин, мужиков, волосатых, яйценосцев — как тебе нравится. Мы так вас между собою, девочками, зовём.
Ого, сколько ласковых синонимов для сильного пола придумано! Хотя и мы не лучше — в долгу не остаёмся…
— Разобрались. Продолжай.
— Остальное ты видел. Поплакали, осмотрелись заодно — никого. Машка сбегала, тех двух придурков в кустах мёртвыми нашла, и тоже никого не заметила. Тогда успокоились и в дом пошли.
— А если бы на засаду напоролись?
— И что? Воющая баба — зрелище отвратительное, далеко не каждого возбуждает. На крайний случай попользовали бы нас как нравится, на том и успокоились. А мы бы со всей лаской и нежностью постарались вас тут остаться уговорить. Как надёжу и опору. И поверь, жёны из нас хорошие… Риск, что поубивают, был конечно, не без этого… Но маловероятно. Кто же от такого места, да ещё с женщинами, откажется?
