Зюзя (СИ) - Булаев Вадим (е книги txt) 📗
Откуда появились в тайнике ценности — мне объяснять не надо. И так знаю — точно не от прежних хозяев, такое на произвол не бросают. Давно, видно, здесь конвейер по отправке на небеса отлажен. Вот уроды…
Поразмыслив, я решил оставить всё это богатство тут. К чему лишний вес на горбу носить, да и человек с килограммом золота — сам по себе двойная мишень. Случайно или неудачно засветишь цацки — и в искушение введёшь даже того, кто тебе зла не желал. Люди до сих пор на жёлтое падки, как сороки. Хотя жалко, конечно… Ведь появится рано или поздно эквивалент денег — и это на девяносто девять с огромным количеством сотых процентов будет золото, к гадалке не ходи. А, плевать, не жил богато — нечего и начинать.
С ещё одной ценной добычей мне повезло в кухне — помимо пачки пшеничной, превратившейся за десятилетие в труху, крупы, я нашёл картошку. Мелкую, прошлогоднюю, но вполне достойно сохранившуюся, без гнили. Видимо, огородик здесь на неприметной полянке есть, с дороги ничего такого не видел. Такая находка — дорогая вещь! Это раньше никто всерьёз этот корнеплод не воспринимал, а теперь с ним плохо. Те посевы, что сажались особо удачливыми на семена людьми, берегли как зеницу ока. Но и они вырождались, а семенной фонд обновлять неоткуда. Раньше, помню, отец тоже за картошкой для посадки ездил либо в соседний район, либо на рынок в город. Свою старался не садить повторно, в крайнем случае на другом огороде. Как он объяснял — на второй раз хорошо, если соберёшь столько же, сколько посадил. Вырождается она. Потому теперь и трясутся над каждым клубнем, загодя разрезая его на несколько частей, бережно проращивая перед посадкой.
Понятное дело, что найденная мною добыча к числу элитных или ценных для сельского хозяйства сортов не относится. Но эта картошка будет для знающих людей ценнее того золотишка, пожалуй. Ну или сам слопаю в крайнем случае.
Я неспешно выбрал около пяти килограмм практически одинаковых по размеру клубней, аккуратно упаковал в свой мешок. Всё, осмотр закончен. Можно покушать и укладываться спать.
Готовить ужин в этом каннибальем убежище было противно. Пересмотрев плошки с каким-то жиром, пузатые фарфоровые бочонки с неизвестной мне смесью круп явно травяного происхождения, я решил не рисковать и достал предпоследнюю банку тушёнки, ещё той, с базы. Открыл, повздыхал, и отдал её Зюзе. Ну вот не было аппетита, хоть плачь. Смотрю на мясо, а перед глазами золотые зубы, аж тошнить стало.
Расстроившись от собственной мнительности, я принялся за чистку оружия. Меня этот процесс всегда успокаивает, да и нагар в стволе после сегодняшних событий убрать надо.
Закончив удалять всю эту пороховую гадость, смазал основные узлы, затем собрал ружьё в единое целое и вышел во двор. Поискал глазами колодец — он обнаружился неподалёку от входа, когда-то красивый и резной, достал ведро ледяной воды из потемневшей от времени бревенчатой шахты и тут же, в соседнем ведре, постирал кое-что из одежды. Затем ополоснулся, почистил зубы, после чего отправился в дом спать. В погребе было тихо…
… Но выспаться не получилось. Практически до самого рассвета в голову лезли разные мысли, больше частью ни как не связанные между собой. Я ворочался с боку на бок, пару раз вставал, подходил к окну, вглядывался в ночь. И лишь когда на горизонте показалась тонкая полоска зари, я понял причину моей бессонницы — Елена. Именно эта женщина не давала мне покоя. Перед глазами возникли самопроизвольно выплывшие из памяти обнажённые женские тела у погреба, смущённые взгляды, натруженные руки, стыдливо прикрывающие груди и низ живота. Натруженные… У всех, кроме неё… Я прокрутил в голове всю нашу с Еленой беседу, пугливые взгляды остальных женщин… Выходит, не врала почти тётка, она и вправду тут главная, а, значит, именно она решала, кого казнить и миловать… И опять жёлтый металл зубов на столе… Меня чуть не вырвало. Кое-как, под встающее солнышко, удалось забыться тяжёлым, без сновидений, сном…
Проснулся я примерно в десять утра, что для по моим меркам было уже глубоким днём. Поздоровавшись с Зюзей, лежавшей и позёвывающей тут же, на ковровой дорожке, начал собираться в путь, попутно объясняя собаке о том, почему завтрака не будет (одна банка с мясом осталась, потерпим или подстрелим кого) и о пользе диеты вкупе с лечебным голоданием. Последнее доберман вообще не поняла, посмотрев на меня, как на безумца.
Пришлось идти на компромисс — договорились поохотиться ближе к обеду. По завершению переговоров я её выпроводил из фортика, наказав произвести разведку прилегающей территории и ждать меня примерно через час в километре по дороге от этого места.
Из одежды на мне были только трусы с сапогами, ну и моя «мурка» — куда же я без оружия. Согласен, не самый прекрасный вид, но и не на светский раут иду. Поглядел вслед опять неизвестно как испарившейся в кустах собаке, потянулся до хруста в костях, а после пошёл к колодцу и занялся обязательной утренней гигиеной.
Покончив с водными процедурами, направился к погребу.
— Так, бабы! — громко сказал я. — Все отошли от двери вниз. Слышите?
Из-за двери ответили, что слышат меня хорошо и уже сидят в самом дальнем углу.
— Елена! Выходи одна, и медленно! Руки на виду держи.
Затем отбросил ногой упор из палки, сдвинул засов и отошёл шагов на десять назад, наведя ствол ружья на вход (или выход? — кому как) в погреб.
Женщина вышла одна, после чего по моему приказу задвинула засов обратно. Судя по её бледному, с тёмными мешками под глазами, лицу, ночь в погребе прошла так себе, без удовольствия.
Увидев меня, Елена озорно улыбнулась, и с придыханием произнесла:
— А ты ничего, мосластенький, но жилистый…
— Рад, что оценила. Раздевайся.
— Прямо здесь? — она недоуменно посмотрела на меня. — Может, в спальню пройдём?
Я рассмеялся, оценив её ход.
— Нет, здесь давай. Ещё раз твоё барахло осмотрю. Вдруг ты ножичек какой для капусты там нашла и под юбку спрятала. С тебя станется…
Теперь рассмеялась она и мигом лишилась всей одежды.
— Смотри, красавчик, нет ножичка. Есть, правда, одно место, куда его можно засунуть при большом желании, но и там можешь досмотреть меня, и как можно тщательнее… Можешь и друга позвать, я не против…
От её слов стало мерзко. Она что, кроме как о сексе думать вообще ни о чём не может, профурсетка этакая?! Умная же баба! Вот к чему этот спектакль? — так подумал я и сам себя одёрнул. А что ей думать при виде мужчины в трусах в её незавидном положении? Ну явно не творчество Бодлера обсуждать с ней пришёл. Подстраивается под ситуацию, как умеет, жить все хотят.
— Заманчивое предложение, — решил поддержать игривый тон и я. — Рассмотрим всенепременно, но после кратенькой беседы.
Мы, не сговариваясь, прошли к знакомой уже скамейке. Только успели сесть, как пальчики Елены игриво пробежали по моей груди вниз и она страстно прошептала:
— А хочешь, Витенька, я на колени перед тобой встану, прямо здесь? — розовый язычок призывно облизнул губы.
С сожалением убрал женскую руку со своего паха, грустно вздохнул и ответил:
— Потом встанешь. Обязательно. Но пока поведай мне, как тут дела с тварями?
Глаза Елены округлились от удивления. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Однако ответила:
— Нет их здесь. Во время мора, видно, вместе с людьми передохли. Один только раз зимой след волчий видели, но давно, два года назад. Лось иногда заходит, но он как был тупой, так и остался. На яму с приманкой легко ловится. Этой зимой только через него и спаслись, иначе голодуха бы настала…
О других методах борьбы с бескормицей в голодные зимы она тактично умолчала. Что же, понимаю, сам бы о таком молчал изо всех сил…
Больше серьёзных вопросов у меня к ней не было.
— Ну что, пойдём? — я внимательно посмотрел на женщину. Она, истолковав по своему мой взгляд, грациозно встала, игриво потянулась, давая лучше рассмотреть её вполне приличную фигуру, подмигнула мне и пошла к дому.
