Из другого теста. Книга 2 (СИ) - Сергеева Александра (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
— Рассказывай. Только давай без этих ваших восточных цветистых околичностей.
— Сказал же: внучку привёз, — недовольно засопел Гаффар, взбодрённый её проклюнувшейся стервозностью. — К вам. Насовсем.
— Щедрый подарок, — съязвила Гранка. — Нас хлебом не корми, дай только приплод стае организовать. Ты толком объяснить можешь? Или мне тебе пятки поджарить, чтобы здесь конструктивом пахнуло?
— Умирает она, — вздохнул Гаффар, вытирая вспотевший лоб. — Лейкемия. Ничего не помогло.
— Это ты сообразил убить ребёнка, чтобы продлить его существование в наших шкурах? — взяла Гранка более мягкий тон, ибо лёд тронулся.
Но и перегибать с чувствительным сюсюканьем не стоило: старику и так погано на душе, а начни с ним жалобливо душещипать, так он и вовсе расклеится.
— Нет, не я, — мрачно отрёкся от подобной ереси Гаффар. — Я от вас и до точки выхода в гипер добраться не успел. По пути перехватил дочку с зятем. Они с моим земляком летели, что товар вам привёз. Вот мои детки и решили, что… лучше уж так, чем совсем…
Он поперхнулся, схватился за гигантскую кружку и присосался к ней так, будто выполз из пустыни.
— Та-ак, — протянула Гранка, соображая, как на всё это реагировать.
С одной стороны, чистейшей воды дикость. С другой… А с другой, не ей судить. Что она знает о чувствах матери, которая хоронит ребёнка день за днём? Сама-то вон на Проклятую планету сбежала, лишь бы не прикончили. Жить хотелось до частичной невменяемости и полной беспринципности.
— И всё равно так нельзя! — пропищала Акери, в очередной раз подслушав чувства подруги.
— Засохни! — машинально бросила Гранка и напомнила: — Подходящее время может уйти далеко вперёд. Нет времени рассусоливать.
Юлька пыталась утихомирить подружку, навалившись ей на плечи и что-то стрекоча в ухо.
— Жизнь не любит, когда её мучают! — не прекращала митинговать растерянная, расстроенная вконец Ари. — Ты не можешь делать её неживым! Сила неживых спасает от зла, потому что сама зло!
Мужики молча ели. Риг помогал Юльке, оглаживая зелёную макушку и худенькие плечи любимой. Гаффар таращился на Гранку старым больным животным, хозяин которого решал его судьбу. Она ощутила знакомый порог: либо сейчас, либо никогда. Встряхнулась, положила руку на лапу Нутбера, словно нарочно подсунутую ей под нос, и попросила:
— Вожак, давай возьмём девчонку.
— Давай, — бесстрастно разрешил он и тут же уточнил: — Кто понесёт её в котловину? Кто будет с ней до конца?
— Я пойду! — решительно встряла Юлька.
Рыжая набычилась, грозно свела брови, но умоляющий взгляд, буровящий вожака, замаскировать не могла. В нём сквозил миллион обещаний от «паинька навечно» до «живота не пожалею».
— Я пойду! — подскочил Гаффар, вращая загоревшимися глазами. — Останусь тут с вами. И с ней. Мне домой не горит. Пожил.
— Сядь, — глухо буркнул майор. — Ты и так здесь застрял. Не стоило уходить с посадочной площадки. Отсюда, мой друг, не возвращаются.
— Да будет так, — пробормотал Гаффар, опускаясь на лавку. — Аллах велик, да славится имя его. Я с моей Ханан пойду, куда скажете.
— А если и сам переродишься? — напомнил Анабер о возможной перспективе. — Не боишься душу загубить?
— Взрослый мужчина, а болтаешь ерунду, — устало пристыдил его правоверный мусульманин. — Ты вот свою загубил? Может, и впрямь чудовищем сделался?
— Ладно, — оборвал его отповедь Нутбер. — Раз наши женщины согласны, мы против не скажем.
— Ну, эти-то на всё согласятся, чего им не подсунь, — недовольно проворчал Бробер. — Дурищи.
Он глянул на малыша Хаука, сидящего на его коленях и погрозил пальцем — маленький паршивец сунул нос в дедову кружку с пивом.
— Других нет, — усмехнулся Анабер. — И не факт, что будут. Вожак сказал своё слово. Ты? — толкнул он старого друга.
— Согласен, — выдохнул Бробер, всем своим видом настаивая, чтобы от него отвязались.
— И я согласен, — завершил голосование Анабер. — Кто пойдёт за девочкой?
— Сам пойду, — объявил Нутбер и склонился к подруге: — Ты со мной?
— Спрашиваешь, — удивилась Гранка. — Побегу.
— А я?! — не выдержала Юлька, аж суча ножками от возбуждения.
— Пойдёшь, — усмехнулся вожак. — Игбер, полагаю, тоже.
Парень кивнул, зыркнув на Рыжую.
— Я пойду, — поднял руку Эйбер. — Двоих на караван маловато.
Юлька вызывающе фыркнула, мол, чего это нас не считают за боевые единицы? Но тотчас прихлопнула рот ладошкой и выпучилась на вожака. Тот одобрительно качнул башкой, дескать, правильно: паинька навечно — никто за язык не тянул.
— Майор, можно мне? — поднял руку Ульбер.
Он обиделся на Анабера с Гуго — не взяли парня на рудник. А торчать в Таноле молодым просто зарез. Витбер сообразил, что прощёлкал момент и тоже вскинулся:
— Майор, а мне можно?
— Ты на страже. Ульв идёт с нами,
В глазах Виталия задрожала обида: он почти на шесть десятков лет старше, а берут этого сопляка. Парень покосился на отца — Бробер еле заметно мотнул головой, дескать, нет, и всё тут.
— Ты старше, — подтвердил Нутбер немые претензии Витальки. — Поэтому и останешься. Если Коберу понадобится помощь, пойдешь к котловине. Тебя в одиночку я отпустить могу. А Ульва нет.
Витбер моментально воспрял духом и солидно кивнул. Сопляк — констатировала Гранка — а ему без малого девяносто. Вот так жизнь и карает за твоё долголетие долголетием детства, проедающего взрослым плешь.
— А я? А я? — закрутился на коленях Бробера малыш Хаук. — Папа, а я?!
Все с ухмылочками оборотились на Эйбера — даже майор утопил улыбку в усах. Было от чего. Медведя по малолетству Хаберу не полагалось: в свои пять он выглядел от силы на три. Но недавно этот паршивец научился сознательно развоплощаться. И проделал это с одной из собак, насмерть перепугав исчезновением двух приставленных к нему нянек. Если прежде за ним присматривали все, кому не лень, то теперь смотрели всей общиной. Гоняли от него любую домашнюю живность от греха подальше. Лишь однажды ему удалось пролезть в кабину одного из мандаринов — что этот паук выкаблучивал, пока Бробер не выманил из его башки маленького паразита! Поначалу-то всей общиной перепугались, а после всей же общиной ржали, устраняя причинённый ущерб.
— А ты на страже! — деланно строго велел отпрыску Эйбер.
Тот не поверил — знал пройдоха цену субординации. Обернулся к вожаку, преисполненный верой в грандиозную силу всеобщего любимца. Но майор сурово подтвердил:
— На страже.
Малыш надулся, а взрослые расслабились: его выходка развеяла тяжкий дух, витавший в кают-компании. Даже у Гаффара заметно отлегло на сердце: вид этого ребёнка, казалось, обещал ему благоприятный исход в борьбе за жизнь внучки. Пусть и такой… непривычной.
На следующий день подготовленный Джаредом ответный караван с первыми лучами солнца пополз к перевалу. В авангарде топали Дубль-Нут с Дубль-Эем. На этом отрезке пути с тылу опасности почти не ожидали, поэтому и доверили его молодняку: Дубль-Игу с Машкой. Молодой медведь строил красотке глазки и геройски поигрывал хвостами — сказывалось лирическое настроение Игбера. Однако сердце Машки уже вовсю принадлежало Дубль-О, который нынче геройствовал где-то в лесах. Она куксилась и норовила хлестнуть навязчивого сопляка побольней, чтоб не раскатывал губу. Наконец, до Игбера дошло, какого дурака он свалял, увлёкшись чувствами — пришлось поменяться местами с Ульвом. Дубль-Иг с облегчением ускакал от медведицы, что, по сути, нужна ему, как бубновая дама.
Перевал побаловал их полным покоем и со стороны погоды, и со стороны фауны. Его успели пройти до захода солнца. Спустившись, расположились на дежурной стоянке, споро разгрузив червей-носильщиков, сдув этих трудяг и попрятав подальше от любителей их мясца. Запалили круг костров из загодя приготовленных дров и расположились на отдых. Люди быстро поели и завалились спать, а берры в составе конвоя не смыкали глаз. Когда они шлялись по планете в своей компании, тогда могли и расслабиться, и подремать. Случись что, юркнул в кабину и, поди, достань тебя. Караваны же, где и черви, и люди, и скотина просто объедение, были слишком лакомым куском, чтобы берры могли себе позволить лишнее.
