Буря Жнеца (ЛП) - Эриксон Стивен (книги без регистрации .TXT) 📗
– Нет. Может, что – то вроде «Адвокат Года». Потом имя. Риззин Пурбл. Или Вурбл. Или Физзин.
– А это не название деревни? – продолжал Геслер. – Физзин Вурбл.
Буян хмыкнул и ткнул Скрипач локтем: – Хватит мечтать о ней, Скрип. В этой прорве добра не сыщешь. К тому же Урб на нее давно запал, а с таким бугаем лучше не связываться.
Скрипач вздохнул: – Да, ты прав во всем. Но я уже давно.
– Скоро нас ожидает награда.
Он искоса глянул на Буяна, потом на Геслера.
Тот скривил губы: – Разум потерял, Буян? Единственная награда, которая нам светит – вороньи перья из шляпы Худа. Мы их получим, когда будем проходить в его врата. Да, сюда мы дотащились. Побили всех. Но Эдур идут по следу, скоро их будет в пять, потом в десять раз больше. А мы выйдем на открытое пространство.
Буян легкомысленно взмахнул рукой: – Считаешь, Гес? Погляди на взвод Урба. И Хеллиан. На взводы Скрипа и нас. Если подумать, через что мы прошли… да нас почти не потрепало! Живых все еще больше, чем мертвых. Зачем думать, что у других дела пошли хуже? Мы почти в прежней силе, а вот об Эдур и летерийцах так не скажешь, верно?
– Их все еще гораздо больше, – заявил Геслер, разливая пиво по кружкам.
– Да какая разница? Через последнюю засаду мы проломились…
– Оставив такое месиво, что нас выследит и слепая землеройка.
– Ну, подумаешь, жульки рассыпались.
– У Поденки всю спину разворотило…
– Доспех защитил.
– И его больше нет…
– Вы двое хуже новобрачных. – Скрипач схватил кружку.
– Хорошо, – провозгласил Корик. – Разногласия невозможны. Твои причиндалы, Улыба, воняют хуже всего. Хуже пальцев, хуже ушей, даже хуже языков. Прошло голосование. Весь взвод «за»: придется от них избавиться.
Улыба ощерилась: – Думаешь, не знаю, почему ты этого хочешь? Не из-за запаха, нет – нет. Ты на них смотришь – и внутри все скукоживается, яйца подтягиваются, под кожу прячутся. Всего – то. Скоро никто из нас не будет вонять – всё высохнет, сморщится…
– Хватит! – застонал Тарр.
Корик глянул на Бутыла. Дурачок, кажется, заснул. Лицо расслабилось. Отлично. Без Бутыла они столько не прошли бы. Тем более почти без потерь. Он постучал пальцем по костяному пальцу, висящему на шее. Выкопан из-под И’Гатана. Когда такие мысли приходят, полезно постучать раз или даже два.
Он понимал, что впереди неприятности. Все понимали – вот почему все говорили и думали о чем угодно, только не о громадном косматом звере, присевшем прямо на пути. У него слюнявые клыки и острые когти и широкая, с намеком, ухмылка. Да уж. Он снова коснулся костяшки.
– Прошли неплохо, – сказал Каракатица, обводя взором столпившихся в таверне моряков. – Но кто успел подумать, каково осаждать город размером с Анту? Припасов у нас мало – у Скрипа одна долбашка, у меня, но это все. Скрыться не удастся – они знают, куда мы направимся.
– Магия, разумеется, – ответила Улыба. – Мы просто войдем.
Корик моргнул. Не в ту сторону свернул разговор. Осада Летераса? Строем в одну шеренгу? Нелепо. Эдур гонят их вперед, и явно в конце пути поджидает не дворец наслаждений. Карак разум потерял? Или такой у него способ отгонять тень нависшей над всеми смерти?
Возможно. У сапера мало воображения – или вовсе нет – а впереди маячит самый большой бросок в его жизни и осада, до которой дело не дойдет, а если дойдет, то совсем плохо дело. Так что он хочет подумать, пока мозги остались.
– Сержант что-нибудь придумает, – внезапно заключил Каракатица и громко вздохнул, шлепнувшись на стул.
«О да, Скрипач, Повелитель Саперов. Спешите пасть на колени!»
Бутыл все еще взирал на мир острыми глазами кошки. Кошка сидела на стропиле, следила за проносящимися птичками, а разум мага понемногу впадал в рассеянность. Такое случается все чаше. Переутомление. Ничего не поделаешь. Но вот движение там, на опушке леса – там, где недавно прятался их взвод. И там, на севере. И тут – эдурский лазутчик, еще один ползет с юга, из-за дороги. Нюхают воздух – неудивительно, ведь малазане таскают за собой немало протухших расчлененных трупов…
«О, они осторожны! Недаром. Не желают настоящего боя. Желают спугнуть. Чтобы мы снова бежали». Чем больше их силы, тем откровеннее они показывают себя. Устрашают числом, машут копьями.
Да, мало осталось времени для отдыха. И хорошо, что немного – иначе морпехи напьются и не смогут встать, не то что сражаться. Но если еще подумать… Хеллиан способна сражаться в любой степени опьянения – один из ее капралов рассказывает, что она трезвеет и превращается ледышку, едва начинается замятня. Едва возникает нужда в командире. Поистине особенный талант. Солдаты ее боготворят. Как и взвод Урба, и сам Урб. Поклонение, связанное с ужасом и немалой долей похоти, смесь всех видов религиозного поклонения. Может, поэтому она так крута, щит веры хранит и ее, и солдат?
«Хеллиан как более скромная версия, скажем, Колтейна. Или Даджека в Генабакисской компании. Седогривого на Кореле. Так видит Багряная Гвардия своего принца К’азза. Всякое я слышал.
Но увы, Адъюнкт не такова. Очень плохо. Хуже чем очень…
На виду уже два десятка Тисте Эдур. Глазеют на деревню. О, какая птичка! Нет, не надо. Проклятая кошка! Нужно сосредоточиться».
Появляется все больше варваров. Еще два десятка. А вон там – отряд столь же большой, как уже подошедший.
Бутыл заставил себя сесть. Заморгал, отыскивая товарищей. – Идут, – сказал он. – Пора бежать.
«Три сотни и еще сдача найдется». – Слишком много…
– Бутыл!
– Сотни, черт вас дери!
Он сверкнул глазами. Внезапный крик сменился тишиной. Ну что же, протрезвели.
У Клюва слезились глаза. Язык распух во рту. Его подташнивало. Маг не привык поддерживать горение свечи так долго – но выбора не было. Тисте Эдур повсюду. Они заглушают звуки подков, они вуалируют свои пути, так что кажутся всего лишь очередными тенями среди пестрых теней листвы. Он тянулся, болезненно обостряя каждое чувство, он пытался отыскать скрытных охотников, вставших на след малазан. Что еще хуже, они начали сражаться на малазанский манер – короткие, жестокие стычки, в которых оставить врага раненым лучше, чем убить. Раненые замедляют движение морской пехоты. Оставляют кровавый след. Нападают и отходят. Снова и снова. Ночь переходит в день, но отдыха нет. Только… бег.
Они с капитаном скакали при свете дня, пытались найти кулака Кенеба и взводы, приданные его роте. Два дня назад моряков с ним было четыреста. Клюв и капитан попытались пробиться на восток, вступить в контакт с вырвавшимися далеко вперед взводами, но были вынуждены отступиться – слишком много эдурских банд на пути. Он знал, что Фаредан Сорт боится: взводы заблудились, а значит – почитай что мертвы.
Он также уверился, что вторжение идет не по плану. Что-то в мрачном взгляде капитана подсказывало: не они одни столкнулись с проблемами. Недавно они наткнулись на три уничтоженных взвода. О, солдаты взяли за себя высокую цену – так сказала Сорт, внимательно изучив груды трупов и ведущие под полог леса кровавые следы. Клюв и сам расслышал в воздухе безмолвный вой смерти, увидел холодный огонь, которым дышит каждая битва. Вой вмерз в деревья, в каждый ствол, сук, лист. Земля под ногами смердела могилой. Потрясенная Лили, милая его кобылка, боялась сделать хотя бы шаг на прогалину, и Клюв отлично ее понимал.
Высокая цена, да, так она сказала. Хотя тут платили не монетами, а всего лишь жизнями.
Взмыленные лошади выехали на заросшую кустами насыпь; Клюву пришлось сосредоточиться еще сильнее, чтобы скрыть хруст кустарника и топот копыт – свеча в голове вдруг замерцала, и он чуть не выпал из седла.
