Императрица и ветер (СИ) - Чурсина Мария Александровна (мир бесплатных книг TXT) 📗
Иди ко мне, шепнула пропасть и подмигнула серебристыми огнями.
- Проигрываешь, тварь, с достоинством! - и небо в глаза снегом. Не её голос - шипение существа, которое питается чужими страданиями и жизнями.
Маша увернулась от удара Виолы - ногти скользнули по щеке - и тронула пальцами тёмный дверной проём. Сейчас убежать, задыхаясь, по лестнице вниз, там ей уже не добраться, только бы уйти с крыши, потому что страшно упасть вдруг на спину и увидеть прямо над собой близкое серое небо. Поздно.
Уже не остановить то, что происходит. Она сама пришла на эту крышу (бегом через шестой этаж, потому что там не горит лампа и в углу шевелится тень, и на цыпочках по девятому - не тревожь кошку, восседающую на смятой тряпке). Бегом ко встрече с тем, кто позвал её смотреть на подмигивающую бездну. Вместе решить все проблемы, дотянуться до тёплых окошек, что зажигаются в соседней высотке оранжевым светом. Согреть замёрзшие ладони.
Чуть - и закапает на них кровь из порванных вен. Ты же хотела умереть. Или убить?
Нож, возникший из-под чёрного пальто, даже не удивил Машу. Она бросилась в сторону, заставляя Виолу по инерции налететь на захлопнувшуюся металлическую дверь. Маша поймала её за запястье и одним движением, свернув сустав, выдавила нож из её рук.
- Проигрывать? - шепнула она окнам.
Боялась только одного: Виола почувствует её ненависть, будет пить её ненависть через край, как перебродившее, кислое вино. Захлебнётся этой ненавистью и бросит её вниз, тряпичной куклой, на растерзание радостно визжащим от свободы жукам. Брось её нам, взвизгнул один из жуков.
Не испугалась убивать и понимала, что убьёт Виолу сейчас. Или Виола убьёт её. Они упали в снег, и под его пушистым покровом оказалась твёрдая крыша, что больно толкнулась Маше в спину, выбив воздух из лёгких. Онемев на мгновение от боли, она упустила то движение, которым Виола впилась ей в шею холодными жёсткими пальцами.
- Я уничтожу тебя, тварь! - Виола кричала, уже потеряв весь страх, и её не волновала даже возможность быть услышанной. - Ты уничтожила всю мою жизнь, а я уничтожу тебя. Подыхать ты будешь долго и мучительно, слышишь, шлюха? Ты напрасно пришла сюда, я же разорву тебя на куски.
- Не по...смее...шь, - прохрипела Маша. Рванула руки вверх - клином - чтобы разбить её ледяной захват. В кармане куртки лежал телефон, только бы дотянуться до него. Два нажатия по кнопке сбоку, и на два номера уже летит сообщение с просьбой о помощи.
Не хватило сил. Сопротивление сломилось.
Виола тряхнула её, так что Маша затылком приложилась к крыше, и на губах стало солоно от крови. В тесноте сплетённых в драке тел рыкнул хрипловатым голосом рок-звезды телефон. Рыкнул песней о кровной мести. И таял холодный снег под её ладонью, что тянулась к карману куртки.
Телефон утих, и молчаливо стало на крыше, только тонко и пронзительно взвизгнул очередной выпущенный на свободу жук. Валилось на грудь бетонно-серое небо. Виола придавила её ладонь коленкой. Чуть расслабила хватку, и Маша судорожно втянула сырой от крови воздух, в горле защипало. Одним отчаянным движением ударила её по склонённому лицу.
Голова Виолы мотнулась в сторону, Маша задёргалась на снежном покрывале, сбрасывая гнёт бетонного неба. Снег мялся под её телом, как старая вата, пачкался в крови, а она не понимала, откуда идёт кровь. Скользили ладони по сырой крыше, и сводило пальцы от холода.
- Почему вы сами не пойдёте с оперативниками? - Герман до сих пор злится за то, что я не дала раскрыть ему дело, не дала доказать превосходство. Суёт руки в карманы и смотрит на меня исподлобья. Дышит зимним утром, что сплошь в инее.
- Следователь, который арестовывает преступника, не испытывает никаких эмоций, это его работа, - в императорский тридцать пятый раз объясняла ему я. - Женщина, которая приходит к сопернице, переживает бурю эмоций. Как ты думаешь, из кого энергетический вампир выпьет больше?
Виолу выпустили до суда: из поликлиники пришла тучная немолодая женщина-врач и добилась того, что все поверили, беременной вредно в тюрьме сидеть. Следователь согласился - насидится ещё, никуда не денется. Ну а там, где двадцать лет, там и двадцать пять. Бетонное небо шепнуло Виоле, чтобы она устроила Центру неукомплектованность штатов.
Хотя на моё место нашлась замена в виде надувшегося на весь мир Германа.
Маша откатилась в сторону и поймала занемевшими пальцами телефон. Он тихо пискнул в ответ на её прикосновение, и полетели под онемевшим небом два маленьких серебристых сообщения. Небо с интересом наблюдало за их полётом, даже забыв, что собиралось швыряться снегом.
Удар по запястью вышиб телефон из её рук, Виола пинком отправила его к краю крыши.
"Второй телефон за неделю", - некстати подумалось Маше.
Они завозились в снегу, уже молча, не тратя силы на ругательства. Маша пыталась не дать рукам Виолы дотянуться до своей шеи и почему-то хотела посмотреть на эту сцену со стороны. Жуть несусветная - женская драка! Луксора уже можно заносить в пантеон героев-любовников, и даже поставить чуть-чуть повыше Шредера и Антонио - кроме шлейфа разбитых сердец за ними больше ничего не числилось, а за Луксора сейчас смертоубийство будет.
Лезли в глаза щупальца неба. Маша задыхалась от горького снега, и в одно мгновение, совсем обезумев от вкуса крови, она попала Виоле коленом в живот. Та, шипя от боли, скорчилась на очищенной теперь от снежного покрывала крыше, совсем чёрной, засыпанной мелкими серыми камешками. Маша вскочила на ноги, ощутив разом, как дрожат колени, как норовит тело осесть в смятый снег.
Она сделала несколько шагов назад, жадно хватая воздух ртом, воздух обжигал горло, а взгляд сам собой нашёл глаза Виолы. Она не пыталась встать и уже не шипела проклятья, только тяжело дышала, прижимая руки к животу. Маша поняла вдруг, откуда кровь - коснулась затылка и посмотрела на свои испачканные ладони. Падали тяжёлые капли на расстёгнутую куртку, падали на зелёную рубашку - уродливые багровые пятна на любимой рубашке. Последней в этом сезоне.
- Убьёшь меня теперь? - хрипло и вместе с тем насмешливо произнесла Виола.
Маша даже не сразу узнала этот голос, и сырой декабрьский ветер швырнул ей в лицо воспоминание: Виола улыбается, сидит в соседнем кресле и рассказывает про то, как Луксор боится одиночества. Остановить всё это немедленно! Остановить! Вернуться из особняка в Нью-Питер, пойти вместе со Шредером и Сабриной на штурм секты и попасть под шальную пулю, пролежать пару месяцев в больнице и никогда больше не вспомнить о семействе покойного графа.
Только поздно - магический барьер вокруг имения уже установлен, родственники готовятся делить наследство, а по лестнице спускается Луксор в мантии цвета запёкшейся крови. Ещё секунда, и она поймает его взгляд.
И тогда всё это будет неотвратимо.
- Нет, - сказала Маша. - Я тебя прощаю. Только руку подавать не буду, уж извини. Ты можешь встать?
Виола ничего не ответила, только завозилась, шурша серыми камешками.
- У тебя есть мобильный? Вызовем "Скорую", - Маша вдруг разволновалось: а ну как правда станет ей плохо, и останется это в веках на её совести.
Она прошла к краю крыши, где в снегу заметила чёрное тельце своего мобильного. Маша подняла его, отряхнула от снега. Надо же, какая надёжная оказалась вещь - снега наелась по самое "не могу", а на прикосновение отозвалась, засветился маленький экран. Она набрала короткий номер.
Слушая в телефонной трубке короткие губки, Маша обернулась к городу. Темнело. Неслись нескончаемой цепочкой машины по серой вене дороги, и зажигались огни - всё больше и больше. Теплели окна в соседней высотке, и на десятом этаже стоял человек, пуская сигаретный дым в форточку.
- Алло, - Маша услышала профессионально уставший голос дежурного, - здесь...
Теперь телефону было не помочь: он летел в темнеющий провал между двумя домами, и некоторое время в этой темноте всё ещё мерцал его голубой экран. Маша едва успела повернуться лицом к Виоле, и ощутила, как сзади в ноги чуть повыше колен впивается металлический прут заграждения. Затылок пощекотал ледяной ветерок из пропасти.
