Предательство - Макинтош Фиона (читать хорошую книгу txt) 📗
— Трепещите! — зычно прокричал глашатай. — Узрите осуждённого!
Несколько девушек в толпе зарыдали. Саллементро был поражён. Люди ещё не успели увидеть этого человека, а уже приветствуют его! Он снова посмотрел на балкон. Смертоносный взгляд Элиссандры Квин больше не был устремлён на короля. Теперь она следила, как ведут её любовника.
Одна из рыдающих девушек не выдержала и упала в обморок; Саллементро помог её друзьям поднять юную даму на ноги. По мере приближения осуждённого толпа все больше волновалась. Наверно, это человек особенный, решил Саллементро, если люди, не скрывая своих чувств, оплакивают его участь.
И он был прав.
Осуждённый Торкин Гинт, прищурился, глядя на полуденное солнце. После семи дней, проведённых в тёмной башне, солнечный свет резал глаза. Звон в ушах заглушал почти все звуки, которые раздавались во дворе замка. Справа и слева ровным строем шли воины; он был знаком с каждым из них и знал, с каким нежеланием они ведут его на казнь. Его — Тора, любимого сына Таллинора. А эти люди — воины отряда «Щита», лучшего в Королевстве… Они учили его, помогая достичь мастерства во всём — от питья эля до владения клинком. Но никто из них не знал, что ему не нужно никакое оружие, сделанное руками человека, подумал Тор. Боги наделили его великим даром. Этого было бы достаточно, но Тор дал клятву, что сегодня не воспользуется этой силой. Ради безопасности Элиссы Квин. Он примет смерть — достойно. Он встретит свою судьбу лицом к лицу.
Он шёл мимо женщин, в чьих рыданиях он слышал отголосок своего страха. Женщины не скрывали слез. Лица мужчин ничего не выражали, но Тор знал: эти люди благодарят богов, что не оказались на его месте.
Сердце Тора билось так сильно, что он почти не сомневался: оно разорвётся прежде, чем в него попадёт первый камень. Король, которого он так любил, выбрал для него самую ужасную казнь, какую только можно было придумать. Да, ему страшно. Удивительно, что он способен не только держаться на ногах, но и идти.
«Держись, мой мальчик, и покажи им, какой ты храбрый. И не позволяй этому вонючему ищейке Готу получать удовольствие, наблюдая за твоими страданиями».
Он снова и снова заставлял голос Меркуда звучать у себя в голове. Но сказать легче, чем сделать. Кстати, когда его наставнику позволили в последний раз его навестить, старик вёл себя странно.
Меркуд схватил Тора за руку.
— Ты мне веришь?
— Я всегда вам верил, — соврал Тор. Он слишком много знал о прошлом Меркуда и не сомневался, что ни одного слова старик не произнесёт просто так, без оглядки на свою тайную цель.
— Ну, тогда поверь мне снова.
Голос Меркуда, обычно певучий, стал хриплым и низким от боли. Этот парнишка был ему как сын, и старик едва сдерживался, чтобы ничем не выдать страха и беспокойства при мысли о его участи. Впрочем, не только его.
Но что выйдет из этой безумной затеи? Можно ли по-настоящему совладать с подобной силой?
Это последний раз, когда он может обнять этого славного юношу. Юношу, которого он сознательно предал.
Старик быстро и крепко поцеловал Тора в висок, потом встал и постучал своей тросточкой в тяжёлую деревянную дверь камеры. Почти тут же она распахнулась, но прежде, чем тюремщик зашёл внутрь, Тор заметил слезы в глазах учителя. В этот миг Меркуд повернулся. Казалось, он постарел лет на сто. Теперь он заговорил так тихо, что лишь Тор с его превосходным слухом мог разобрать слова. Впрочем, никто другой всё равно бы ничего не понял: это был особый, тайный язык.
— Что бы сегодня ни случилось, доверься мне и слушай только меня. Не шум, не собственные страхи — только меня.
Я приду.
Тор мрачно кивнул. Ещё бы поменьше тумана… Ладно, уточнять уже некогда. Тем более что из этой затеи всё равно ничего не выйдет.
— Обещай, что будешь сильным — ради неё и ради меня.
И постарайся простить короля. Он сам не ведает, что творит.
С тем Меркуд и ушёл.
Внезапно Тор почувствовал себя очень одиноким. Достучаться до Элиссы, обращаясь к ней мысленно, не получалось. Конечно, она опять носит архалит. Они думают, что архалит навсегда стал её частью. Они не знают о силе, которой обладает он, Тор — силе странного волшебства, для которого нет имени, но которое позволяет снять камень одним прикосновением. Теперь Элиссе придётся носить камень до конца жизни. Они заставят её. Уже этого достаточно, чтобы их ненавидеть.
Однако Элисса избежит зверской расправы, которая ожидает его самого. Хоть чего-то удалось добиться… Тор убедил короля простить её: по его словам, им самим двигала не любовь, а похоть. Он отметил, как легко уступил Его величество Лорис. И понял, почему — как и королева Найрия. Ведь все так ясно… Очарование… желание… похоть…
Да, Тор понимал. Элисса немыслимо красива; если красота спасёт её от смерти, то почему бы и нет?
У двери камеры деликатно кашлянул тюремщик. Так бывает: надо что-то делать, и сделать ничего невозможно. Тор ему нравится. Всегда нравился. Он всем нравится, верно? Тюремщик собрался было закрыть дверь — так тихо, как только возможно, в надежде хоть немного поддержать пленника:
— Теперь уже недолго осталось, парень. Может, час или два.
Эти слова не принесли облегчения. Тор сломался. Он заплакал.
Он плакал от жалости к самому себе. Его смерть будет ужасна. Он оплакивал собственную глупость, которая привела его к этому. Он плакал из-за Элиссы, которая никогда не просила от него ничего, кроме его любви. А он предавал её. Он предавал её дважды. Он плакал о своих родителях. Приедут ли они в Тал, чтобы стать свидетелями безвременной гибели своего прославленного сына? Но сильнее всего отчаяние охватывало Тора при мысли о двух малышах, новорождённых, которых он никогда не знал. Даже их мать, его возлюбленная Элисса, не может сказать, живы они или нет. Это его третье предательство. Теперь он умрёт, и она никогда не узнает правду.
— Тор…
Кто-то тихо позвал его по имени. Херек. «Тор, тебе помочь?»
Что-то не так? Резкий солнечный свет, крики толпы, стук собственного сердца. Это слишком. Теперь ему предлагают сесть на стул. Это Стул Проклятого — так бы сразу и сказали. Теперь ему предстоит сидеть и слушать, почему его должны закидать камнями. Чистой воды формальность: всем и каждому известно, за что Торкина Гинта должны казнить. Но Стул Проклятого — это леденящее кровь напоминание о неизбежности смерти… последнее напоминание. Неприятная процедура, которая ещё немного оттягивает наступление неизбежного. Осуждённому даётся несколько минут, чтобы покаяться в грехах, попросить прощения, воззвать к милосердию — что угодно. Зрители, как обычно, жаждут крови, но надо дать им возможность понаблюдать за страданиями и ужасом жертвы, которые наполняют последние минуты человека перед казнью.
Тор сел. Внезапно он почувствовал какую-то странную оглушенность и уставился на пыль под ногами. Он не мог ни на кого смотреть. Один из самых именитых вельмож, который председательствовал на суде в Тронном Зале, развернул пергамент и зачитал список обвинений. Скоро огласят и приговор, но сначала должен выйти палач.
Слушать это снова было невыносимо. И Тор просто ушёл в себя. Окружающие исчезли; не видя и не слыша никого вокруг, он позволил мыслям устремиться в прошлое. В те дни, когда всё это началось. Тот чудный день в местечке под названием Твиффордская Переправа, семь лет назад…
Глава 1
Клеймение у Твиффордской Переправы
Торкин Гинт был юн, любил приключения, а потому изнывал от скуки. Быть учеником писаря! Он ненавидел это занятие, но ожидали, что он станет славным продолжателем славного дела Джиона Гинта. Тор не раз замечал, как отец щурится, глядя на письмо, которое писал под диктовку Вдовы Элай. Глаза у отца слабеют, и не за горами день, когда сыну придётся занять его место.
День обещал быть тёплым, солнечным. И этот день им с отцом придётся провести за работой в Твиффордской Переправе. Трудно себе представить более тихую, сонную деревушку. Тору хотелось орать от злости, когда вдова Элай в очередной раз завела свою песню про боли в бедре. От мрачных размышлений его отвлёк Бодж, старый пёс мельника. Подковыляв к ореховому дереву, в тени которого стояла конторка, Бодж ткнулся носом в руку Тора. Дни, когда он был прекрасным мышеловом, давно миновали, но старого разбойника по-прежнему любили все.
