Ружья Авалона - Желязны Роджер Джозеф (читать книги .txt) 📗
Она шагнула навстречу, мы сошлись. Я позволил ей атаковать.
Она начала очень резво: удар — финт — финт — выпад. Мой ответный укол был вдвое быстрей, но она сумела отразить его и с той же скоростью ответить. Тогда я начал отступать, вытягивая ее на себя. Девушка расхохоталась и обрушила на меня град ударов. Фехтовала она отлично и знала это. И хотела показать себя. Дважды она чуть не достала меня из низкого выпада, что отнюдь не понравилось мне. И я постарался скорее поймать ее на контратаке. Она беззлобно чертыхнулась, признавая пропущенный удар, и продолжала бой.
Обычно я не люблю фехтовать с женщинами, как бы хорошо ни владели они оружием, но на этот раз я просто наслаждался боем и собой. С таким искусством и изяществом отражала она атаки и наносила удары, что биться с ней было чистым удовольствием. И я задумался о том разуме, который крылся за этим стилем.
Поначалу мне хотелось побыстрее вымотать ее, а потом закончить бой и выспросить обо всем. Теперь я понял, что хочу продлить поединок.
Особой усталости в ней не было заметно. На это теперь надеяться не приходилось. И пока мы двигались взад-вперед по берегу, звеня клинками, я потерял представление о времени.
Должно быть, его прошло достаточно, когда девушка наконец топнула ногой и в прощальном салюте подняла вверх клинок. Потом сорвала маску с лица и улыбнулась мне.
— Благодарю, — сказала она, тяжело дыша.
Я отсалютовал в ответ и снял с головы чертову корзинку. Отвернулся, принявшись за пряжки жилета, а потом вдруг сообразил, что она рядом и целует меня в щеку. И ей не пришлось для этого вставать на цыпочки. Я слегка смутился, но улыбнулся ей. И прежде чем успел что-нибудь сказать, она взяла меня за руку и повернула лицом назад, туда, где мы только что были.
— Я принесла с собой корзинку с припасами.
— Отлично. Я голоден. И очень хочу знать…
— Я скажу тебе все, что ты хочешь знать, — весело ответила она.
— А как насчет твоего имени? — спросил я.
— Дара. Дара, в честь прабабушки.
Она глянула на меня, словно ожидая определенной реакции. Ужасно неприятно было разочаровывать ее, но я просто кивнул и повторил это имя.
— А почему ты зовешь меня Корвином? — спросил я.
— Потому что это твое имя, — ответила девушка, — я тебя узнала.
— Откуда ты знаешь меня?
Она отпустила мою руку.
— Вот корзинка. — Девушка достала из-за ствола дерева стоявшую там на корнях корзинку. — Надеюсь, муравьи до нее еще не добрались, — сказала она и, выбрав у ручья тенистое место, расстелила там салфетку.
Я повесил фехтовальное снаряжение на ближайший куст.
— И ты всегда носишь с собой столько всего? — удивился я.
— Моя лошадь вон там, — она показала вниз по течению.
А потом снова занялась салфеткой и корзинкой.
— А почему там? — спросил я.
— Естественно, чтобы было удобнее следить за тобой. Услышь ты рядом конскую поступь, ты точно проснулся бы.
— Вероятно, ты права.
Она замолчала, словно бы задумавшись, а потом нарушила молчание смешком:
— Но в первый раз ты не услышал. Все-таки…
— В первый раз? — переспросил я, чувствуя, что она хочет этого.
— Да, сперва я чуть не раздавила тебя. Ты спал беспробудным сном. А когда я узнала тебя, то сразу отправилась за фехтовальным снаряжением и корзинкой.
— Понятно.
— Теперь присаживайся, — пригласила девушка. — Откроешь бутылку?
Она водрузила передо мной бутылку, осторожно развернула два хрустальных бокала и поставила на середину салфетки.
— Парадный сервиз Бенедикта, — заметил я, откупоривая бутылку.
— Да, — согласилась она, — и, пожалуйста, не опрокинь бокалы, когда будешь разливать вино… Вряд ли нам обязательно чокаться.
— Согласен, не будем чокаться, — ответил я, разливая.
Она подняла бокал.
— За наше воссоединение!
— Какое воссоединение?
— Наше.
— Я никогда не встречал тебя.
— Не будь таким нудным.
Я пожал плечами:
— За воссоединение.
Девушка принялась за еду, и я тоже. Она так наслаждалась атмосферой таинственности, что мне не хотелось портить ей удовольствие.
— И где же я мог тебя встречать? — попробовал я все-таки выяснить. — При дворе великого повелителя? В гареме, должно быть…
— Должно быть, в Амбере. Ты был…
— В Амбере? — Я удивился и, вспомнив, что в руке моей бокал из парадного сервиза Бенедикта, постарался ограничить свои эмоции голосом. — Кто ты на самом деле?
— Ты был красив, самодоволен и окружен поклонением дам, — продолжала она, — а я, скромный, тихий мышонок, любовалась тобой издалека. Серенькая мышка… пастельные тона… скромная Дара… тихий ребенок, отдавший тебе свое сердце…
Я пробормотал под нос легкую непристойность, девушка расхохоталась.
— Разве неправда? — спросила она.
— Нет, — отвечал я, проглотив кусок мяса. — Скорее всего дело было в том борделе, где я растянул спину. Той ночью я был пьян…
— Значит, помнишь! — вскричала она. — Я там работаю по совместительству. Люблю разнообразие.
— Сдаюсь, — ответил я, подливая вина.
Меня беспокоило что-то ужасно знакомое в ней. По виду и поведению ей было лет семнадцать. А значит, наши пути едва ли могли пересечься.
— Фехтованию тебя учил Бенедикт? — спросил я.
— Да.
— Кто он тебе?
— Конечно, любовник, — ответила девушка. — Украшает меня драгоценностями и мехами, а потом фехтует со мной.
Она снова рассмеялась.
Я вглядывался в ее лицо. Что ж, такое было возможно.
Наконец я выпалил:
— Я оскорблен.
— Чем? — спросила она.
— Бенедикт не угостил меня сигарой.
— Какой сигарой?
— Ты его дочь, не так ли?
Она покраснела, но качнула головой.
— Нет, — ответила она, — но уже горячо.
— Тогда внучка? — спросил я.
— Ну… что-то вроде того.
— Боюсь, не понял.
— Он любит, когда я зову его дедушкой. На самом деле это не так, он отец моей бабушки…
— Понятно. А кроме тебя, есть еще кто-нибудь?
— Нет, я одна.
— А мать… и твоя бабка?
— Умерли.
— Как?
— Насильственной смертью. И оба раза это случилось, когда Бенедикт гостил в Амбере. Мне кажется, что именно поэтому он так долго не возвращается туда. Боится оставить меня без защиты, даже зная, что я уже способна сама постоять за себя. Ты ведь понимаешь, что мне по силам это, правда?
Я согласился. Это кое-что объясняло, по крайней мере становилось понятным, почему он стал здесь Хранителем. Девушку надо было где-то прятать, а брать ее в Амбер Бенедикт не хотел. Он решил не извещать нас о ее существовании — слишком уж легко могли мы использовать этот факт против него. И потому ни разу даже не упомянул о ее существовании.
Я твердо произнес:
— Мне кажется, тебе не положено здесь быть. Боюсь, Бенедикт разгневается, если узнает об этом.
— И ты такой же, как он! Я взрослая, черт побери!
— Разве я спорю? Но тебе положено быть совсем в другом месте.
Вместо ответа она пригубила вино. Я последовал ее примеру. В принужденном молчании мы закусили, я решил возобновить разговор.
— А как ты узнала меня? — задал я вопрос.
Дара глотнула, запила вином и ухмыльнулась:
— Конечно, по картинке.
— По какой?
— На карте, — пояснила она. — Мы часто играли, когда я была маленькой. Так я познакомилась со всеми родственниками. Я знаю, что вы с Эриком хорошие фехтовальщики. Вот почему я…
— А колода у тебя есть? — перебил я ее.
— Нет, — ответила она, надувшись, — мне он карт не давал. Хотя у него несколько колод, я точно знаю.
— Да ну? А где же он держит их?
Сузив глаза, Дара внимательно посмотрела на меня. Проклятие! Получилось уж слишком прямолинейно. Но она ответила:
— Одну колоду он почти все время носит с собой, а где остальные, я не знаю. А зачем? Разве он тебе не показывал их?
— Я не просил его об этом, — ответил я. — Ты знаешь их назначение?
— Были вещи, которые мне не позволялось делать рядом с картами. Я так понимаю, у них есть особый смысл и назначение, но дед никогда мне не рассказывал. Эти карты — очень важная вещь, а?
