Собственность короля - Хауэлл Морган (лучшие книги TXT) 📗
— Орки ведут себя странно. Будь готова бежать.
Женщины остановились перед сидящими на земле орками.
— Саф накур Мутц ла, — произнесла Дар. («Пища — дар Мут ла».)
— Шашав Мут ла, — в один голос отозвались орки. («Спасибо, Мут ла».)
Дар шепнула Нене:
— Не давай им пока кашу. Я скажу еще кое-что. — И Дар обратилась к оркам на их языке: — Уркзиммути говорят — я не мать. Значит, не мать не даст вам эту еду. Нет Мут ла. Нет матери. Нет еды. — После этого она тихо сказала Нене: — Теперь пошли.
— Почему?
— Они злятся. Пошли, пошли.
Обе девушки отвернулись и были готовы уйти, но Ковок-ма прокричал:
— Стоять!
Дар крикнула в ответ:
— Тва мут. Тва саф («Нет матери. Нет еды»).
Ковок-ма встал, сделал глубокий вдох и заревел.
— Беги! — крикнула Дар Нене, и больше ту уговаривать не потребовалось. Она опрометью бросилась прочь. Дар с места не сдвинулась. Ковок-ма зашагал к ней, и она испугалась, что он ее убьет.
— Прислуживать нам!
— Укради эту пищу! — крикнула в ответ Дар. — Я не дам ее вам.
Ковок-ма выхватил меч. Дар зажмурилась, ожидая, что вот-вот увидит Темную тропу.
— Почему? — вопросил Ковок-ма. — Почему ты делать это?
Дар открыла глаза. Ковок-ма опустил меч.
— Потому что нельзя, чтобы было и так и эдак. Вы хотите, чтобы я вам прислуживала, но говорите, что я — не мать. Если это так, пусть вам прислуживают бородатые вашавоки. А мне надоело.
Ковок-ма тихо спросил:
— Чего ты хотеть?
— Пусть все скажут, что я — мать. Тогда буду прислуживать.
На краткое мгновение физиономия Ковока озарилась улыбкой. Он отвернулся от нее и обратился к оркам на своем языке. Из того, что он сказал, Дар поняла немногое, но говорил он довольно долго, и из этого она заключила, что он не приказывает оркам, а скорее пытается их уговорить. Когда он умолк, орки хором произнесли:
— Тер нат мут.
Ковок-ма повернул голову к Дар.
— Они сказать, что ты — мать. Теперь будешь подавать нам еду?
— Хай.
Запустив половник в кашу, Дар почувствовала, что все орки не спускают с нее глаз. Она не была наивной дурочкой и понимала, что одержала очень маленькую победу.
«Но все равно это победа», — с радостью думала она.
Когда Дар вернулась с пустым котлом, ее встретила Тарен.
— Что случилось с орками? Нена прибежала напуганная до смерти.
— Что она сказала? — спросила Дар.
— Что ты что-то им такое брякнула, и они из-за этого рассвирепели. — Тарен покачал головой. — Дар, от твоего языка одни беды.
— Не на этот раз.
— Как ты можешь так говорить? Нена говорит — они чуть не убили тебя.
— Они бы этого не сделали. Орки почитают женщин.
— На моих глазах они многих убили, — возразила Тарен. — Может, они своих мамаш обожают, но только не нас. И если будешь подолгу возле них ошиваться, тебя точно прикончат.
— Ты не понимаешь.
— Понимаю, — покачала головой Тарен. — Ты мужиков боишься, вот и бегаешь к оркам. Но безопаснее за своих держаться. И мердант Коль не такой уж плохой.
— Не могу поверить, что ты так говоришь!
— Пусть ты не любишь мужиков, но из огня в полымя-то не скачи. Будешь поосторожнее — глядишь, с тобой не получится, как с Лораль вышло.
— Что толку от осторожности, когда нашей жизнью правят другие?
— Ну да, мужики первым делом думают, чтобы им хорошо было, — не стала спорить Тарен. — А орки почему себя иначе вести должны?
— Я так не говорю, — сказала Дар. — Но хотят они другого.
— К примеру? — полюбопытствовала Тарен.
— Женское тело их не интересует, — ответила Дар и задумалась. — И быть может, в этом наше счастье.
Тарен фыркнула:
— Ты чокнутая!
14
Наутро разразилась гроза, и под ливнем все в одно мгновение промокли до нитки. Дорога покрылась глубокими лужами, но поход продолжался. Дар посмотрела на небо. Его целиком затянули черные тучи, и она поняла, что дождь будет лить еще долго. Нигде вокруг, насколько хватало глаз, не было видно никакого укрытия. Только корявые деревца то тут, то там — и никакого жилья. Было легко понять, почему люди сторонились этих мест. Весна едва коснулась этой земли, все вокруг имело унылый тускло-коричневый цвет.
Дар услышала тяжелые шаги и, обернувшись, увидела Ковока, топающего по дороге. При каждом его шаге в стороны разлетались тучи брызг. Поравнявшись с Дар, он пошел медленнее.
— Тава, Даргу.
— Тава, Ковок-ма.
— Такая погода заставлять нас думать про вашутхахи, — сказал Ковок-ма, после чего развернулся и возвратился к остальным оркам.
— Вот это да, — изумленно проговорила Тарен.
— Что такое вашутхахи? — спросила Дар.
— Эти черные зернышки, — ответила Тарен. — Похоже, орк намекал, что они хотят сегодня их поесть.
Дар задумалась о том, что сказала Тарен.
«Если орки верят, что матери владеют пищей, быть может, они думают, что прямо просить дать им пищу неправильно».
— Уверена, ты права, — сказала она. — Я дам им зерен.
Дар подбежала к повозке и, разыскав коробку, положила горсть зерен в торбочку, а потом постояла и дождалась, когда отряд орков поравняется с ней. Затем она дала каждому орку по несколько зерен вашутхахи. Ковок-ма шел в последней шеренге, и когда Дар подошла к нему, он замедлил шаг и они отстали от других орков.
Дар протянула Ковоку зерна.
— Мут ла урат та саф ла.
Большие когтистые пальцы орка осторожно взяли с ладони Дар маленькие черные шарики.
— Шашав Мут ла, — сказал Ковок-ма и добавил потише: — Шашав, Даргу.
Дар не знала, что ему сказать. Она поглядывала на шагающего рядом с ней орка-великана, кажущегося еще более огромным в ржавой кольчуге, и думала о том, какое он чуждое существо. Железный шлем скрывал лицо орка почти целиком, да и будь оно открыто, вряд ли бы Дар догадалась, о чем он думает. Но она понимала, что должна о чем-то догадаться, и стала лихорадочно соображать, что бы сказать Ковоку. Наконец она вымолвила:
— Мер нав фалфи («Я мокрая»).
Ковок-ма посмотрел на нее.
— Хай, зар фалфи («Да, очень мокрая»). — Немного помолчав, он обратился к Дар на языке людей: — Думаю, нам надо говорить про другие вещи, не про погоду.
— Хай, — согласилась Дар. — Ты рассердился на меня вчера вечером. До сих пор сердишься?
— Я не знаю слова вашавоки, чтобы говорить, как я чувствовать. Ты очень странный.
— Ты мне тоже кажешься странным, — призналась Дар. — Быть может, когда я выучу ваш язык, так больше не будет.
— Может, и так, — отозвался Ковок-ма, немного помедлил и сказал: — Вчера ты говорить мудро. Есть разница между жен-счины и волосатолицые вашавоки.
— А другие тоже так думают?
— Они говорить: ты — мать.
— Говорить что-то и верить в это — это не одно и то же.
— Как такой может быть? — удивился Ковок-ма. — Такие слова не иметь смысл.
— Люди все время лгут.
— Что такое «лгут»?
— Лгать — значит говорить что-то такое, про что ты знаешь, что это неправда.
— Нарочно? — уточнил Ковок-ма.
— Конечно нарочно.
— Вашавоки так делать?
Вопрос показался Дар таким наивным, что она подумала: «Наверное, он шутит». Но орк не улыбался, и она поняла, что вопрос задан серьезно. Дар так удивилась, что ответила не сразу.
— Ну… да, мы все время лжем.
— И ты так делать?
— Тебе я никогда не лгала, — сказала Дар, надеясь, что орку понравится ее ответ.
Ковок-ма погрузился в молчание — похоже, ему нужно было подумать над словами Дар. Он взял в рот одно из зернышек вашутхахи и стал его жевать. Дар очень хотелось поговорить о чем-нибудь другом, и она спросила:
— А для чего эти зерна?
— Вашутхахи очень хорошие. Они делать тепло.
Дар сунула руку в торбочку и вытащила черное сморщенное зернышко. Повертев его в мокрых пальцах и понюхав, она отправила его в рот и осторожно раскусила. Скорлупка треснула, и Дар почувствовала приятный, пряный, сладковатый вкус.
