Железная звезда - Сильверберг Роберт (лучшие книги TXT) 📗
Французские программисты задумали использовать голограммы исторических личностей — одетых в костюмы тех эпох и разговаривающих,— для того чтобы привлечь туристов к великим памятникам своей культуры. Они намеревались создать не просто запрограммированных роботов наподобие тех, что были в старом Диснейленде, которые, стоя у Нотр-Дам, Триумфальной арки или Эйфелевой башни, предложат туристам один и тот же заготовленный текст. Нет, речь шла о зримых воплощениях подлинных знаменитостей прошлых веков — они могли бы свободно расхаживать, разговаривать, отвечать на вопросы и даже острить. Представьте себе Людовика XIV, показывающего фонтаны Версаля, говорили программисты, или Пикассо, проводящего экскурсии по парижским музеям, или Сартра, сидящего в своем любимом кафе на левом берегу Сены и обменивающегося экзистенциальными остротами с прохожими! А Наполеона! Жанну д'Арк! Александра Дюма! И кто его знает, вдруг этим моделям удастся пойти еще дальше; может быть, они будут так совершенны, что сумеют приумножить и обогатить достижения оригиналов новыми свершениями, картинами, романами, философскими трудами и архитектурными шедеврами.
Суть этого замысла была достаточно проста. Создается саморазвивающаяся программа, которая способна воспринимать информацию, усваивать и перерабатывать ее и генерировать новые программы, основанные на исходной задаче. Ничего сложного. А потом в программу вводятся произведения — если таковые имеются — моделируемого человека. Это даст программе возможность усвоить не только общий смысл его идей и взглядов, но и то, что скрывается за ними: отношение к жизни, стиль мышления — а ведь, в конце концов, le style est l'homme meme [44]. Если же какие-то произведения безвозвратно утеряны, то можно найти письменные свидетельства современников и использовать их. Затем добавить множество исторических сведений о деятельности этой личности, включая все значительные последующие научные исследования — с учетом расхождений в трактовке, а то и используя такие несовпадения для создания более многогранного образа, полного неоднозначности и противоречий, присущих каждому человеку. Потом создать фон из общего культурного пласта соответствующего исторического периода, дабы модель обладала необходимым набором сведений для осознания своего положения во времени и пространстве и могла продолжать творить. Запуск. Et voila! [45] Подключить сложные изобразительные программы — и получается модель, способная думать, общаться и вести себя как оригинал.
Разумеется, для этого требовалась мощная компьютерная техника. Но разве это проблема в мире, где стопятидесятигигафлопсовые сети входили в стандартное оборудование лабораторий и десятилетней давности переносные компьютеры размером с ручку обладали возможностями неизмеримо большими, чем их громоздкие прапрапрагцуры. Нет, не было таких проблем, из-за которых французский проект мог бы провалиться. Как только лионцы разработали основную саморазвивающуюся программу, оставалось написать дополнения — и все должно было пройти без сучка и задоринки.
Проект потерпел неудачу по двум причинам. Во-первых, из-за непомерного честолюбия первых программистов — может быть, таковы были особенности французского национального характера. А во-вторых, из-за неумения принимать поражения и делать из них выводы, что вообще было присуще всем великим нациям середины XXII века, французам в том числе.
Первым ударом стала губительное изменение направленности проекта уже в самой начальной стадии. В Париж с официальным визитом прибыл король Испании, и программисты решили по такому случаю создать Дон Кихота — он стал бы первой моделью. Хотя саморазвивающаяся программа была задумана для моделирования только реально существовавших личностей, никто не видел причины, по которой нельзя создать настолько тщательно выписанного персонажа, как Дон Кихот. Ведь был же толстенный роман Сервантеса, были точные сведения о среде, в которой «жил» персонаж, и великое множество литературы, посвященной роману и яркой, незаурядной личности Дон Кихота. Так почему возрождение Дон Кихота должно отличаться от моделирования, например, Людовика XIV, Мольера или кардинала Ришелье? Конечно, все они когда-то на самом деле жили, а рыцарь из Ла-Манчи — просто вымысел. Но разве Сервантес не рассказал о внутреннем мире Дон Кихота гораздо больше, чем известно о Ришелье, Мольере или Людовике XIV?
Конечно рассказал. Дон Кихот, подобно Эдипу, Одиссею, Отелло, Дэвиду Копперфильду, гораздо более реален, чем большинство действительно живших в те времена людей. Подобные персонажи уже не воспринимаются как литературные герои. И все-таки они не настолько реальны, чтобы компьютер мог создать по-настоящему убедительные модели. Он сотворил лишь подобие Дон Кихота — голографического костлявого чудака с безукоризненными манерами, фигуру, которая вела длинные витиеватые речи, поминая и Дульсинею, и Росинанта, и шлем Мамбрина.
Испанского короля модель впечатлила и позабавила. Но для французов это был крах. Они создали Дон Кихота, безнадежно застрявшего в Испании конца шестнадцатого века и в книге Сервантеса. Он не мог самостоятельно жить и мыслить, познавать новый мир, породивший его, не мог судить об этом мире или стать его частью. В модели не было ничего нового и интересного. С таким же успехом любой актер мог облачиться в латы, приклеить жидкую бородку и декламировать отрывки из Сервантеса. То, что смог сделать компьютер за три года, оказалось всего лишь предсказуемой обработкой введенной в него информации, обработкой сухой и банальной.
Это и заставило Мировой центр программирования сделать еще один пагубный шаг: от проекта попросту отказались. Р-раз — и проект закрыли и больше не делали попыток его продолжать. Никаких новых Пикассо, никаких Наполеонов и Жанн д'Арк. После провала с Дон Кихотом все как-то скисли и не решались работать дальше. Проект оказался неудачным, а Франции, так же как и Германии, и Австралии, и Коммерческой сфере Хань, и Бразилии, как и любому динамично развивающемуся региону современного мира, неудачи были ни к чему. Неудачи — удел отсталых или умирающих стран, таких как Исламский Социалистический Союз, СССР или этот сонный гигант — Соединенные Штаты Америки. Так что проекту пришел конец.
Собственно говоря, французы не особо печалились и, после того как программа пролежала без дела несколько лет, продали ее группе американцев. Те что-то слышали о проекте и решили, что с этим было бы интересно повозиться.
— На этот раз у тебя получилось,— сказал Таннер.
— Да. Думаю, вышло. После стольких неудач.
Таннер кивнул. Сколько раз он приходил в эту комнату, полный надежд, а видел только ерунду, безделицу, очередной тягостный промах! У Ричардсона всегда было наготове объяснение. Шерлок Холмс не удался, потому что он слишком книжный, просто необходимая перепроверка французского Дон Кихота. Она доказала, что литературные герои не обладают должной реальностью, чтобы их можно было использовать в программе. В них недостаточно глубины, не хватает противоречий, присущих человеческой натуре. Король Артур провалился по той же причине. Юлий Цезарь? Пожалуй, слишком давнее прошлое — недостоверные данные, граничащие с литературным вымыслом. Моисей? Ditto [46]. Эйнштейн? Может, слишком сложная натура для данной стадии проекта — сначала нужно набраться опыта. Королева Елизавета Первая? Джордж Вашингтон? Моцарт?
«Каждый раз мы узнаем что-то новое,— упорно повторял Ричардсон после каждого провала.— Мы же все-таки не черной магией занимаемся. Мы не некроманты, а программисты, и нам нужно понять, как ввести в программу необходимые данные».
И вот Писарро...
— Почему ты хочешь работать над ним? — спросил Таннер полгода назад.— Жестокий средневековый испанский империалист, это я помню со школьных лет. Кровожадный разрушитель великой цивилизации. Человек без принципов, чести, веры...
