Дракон должен умереть. Книга III (СИ) - Лейпек Дин (книги .TXT) 📗
Генри долго критически ее осматривал, чувствуя, как непонятное ощущение постепенно заполняет собой все внутри.
— Чего-то не хватает, — наконец заметил он небрежно.
— Чего? — Джоан обеспокоено вскинула взгляд.
Генри подошел к ней. Остановился совсем близко, и ей пришлось поднять голову. Это напомнило ему, как она смотрела на него давным-давно, когда они только познакомились. Доверчиво и открыто.
— Этого, — сказал Генри, наклонился и поцеловал ее в шею под правым ухом. Жесткий стоячий воротник платья слегка царапнул его по щеке.
Он слышал, как она задержала дыхание.
В дверь постучали. Генри сделал пять шагов назад. Джоан обернулась:
— Да?
— Моя королева, — в кабинет заглянул Бертрам. Скользнул взглядом по Теннесси — отмечая присутствие. — Пора.
— Я готова, — ответила Джоан ровно. Оглянулась на Генри. Она не улыбалась — но глаза блестели не хуже бриллиантов в диадеме — не зло, а тепло.
— Идем, — мягко сказал он. Она кивнула, расправила плечи. Бертрам приподнял брови, когда королева проходила мимо него и Уорсингтона, стоявшего тут же у дверей. Генри проводил Джоан взглядом и вышел следом.
— Теннесси, — пробормотал Бертрам, когда они шли по коридору за королевой, — что ты с ней сделал? Только честно.
Генри ничего не ответил. Он наконец узнал чувство, которое вскружило голову, клокотало в горле, пузырилось на губах, рискуя обернуться смехом.
Они подошли к тронному залу, Джоан остановилась, обернулась к ним и посмотрела на Генри. Он еле заметно ободряюще кивнул. Она слегка улыбнулась, махнула рукой страже, и они распахнули двери.
Зал был освещен тысячей свечей. Сотни лиц обернулись на крик глашатая, сотни голов склонились. Люди расступались перед королевой, Генри шел следом, смотрел ей в спину и думал о том, что она — его. И на все остальное на свете ему было совершенно наплевать.
***
Как Генри и предсказывал, поесть ему не удалось.
Сначала была долгая и невероятно утомительная официальная часть, когда королева сидела на троне, а послы и представители дружественных и не совсем дружественных государств по очереди подходили и поздравляли ее. Все это время Генри стоял неподалеку, чтобы быть наготове. Он подозревал, что его стараниями Джоан сейчас находится не в самом спокойном расположении духа, и это могло быть чревато последствиями — но все прошло хорошо. Королева улыбалась и кивала, говорила ничего не значащие слова — Генри видел удовлетворение на лице Уорсингтона, который, очевидно, тоже опасался за исход вечера. После обмена любезностями в зал вошли слуги с едой и напитками, и Генри решил, что это его последний и единственный шанс не умереть от голода. Королева стояла в центре зала и разговаривала с Бертрамом, лордом Ордеем и губернатором Саузертона. Генри удостоверился, что их беседа протекает самым светским образом, и отправился на поиски еды.
По периметру тронного зала стояли столы с блюдами и кувшинами. Гости, которым не пришло в голову набить живот заранее, сдвинулись поближе к стенам, пытаясь замаскировать свой гастрономический интерес поиском знакомых и радостными приветствиями. Генри проскользнул мимо двух обстоятельных вельмож и группы щебечущих дам, положил на тарелку понемногу всего, до чего смог дотянуться, и обернулся к залу. Он быстро отыскал лысую макушку Ордея — но королевы рядом с лордом уже не было. Генри увидел Бертрама и саузертонского губернатора — но Джоан не было и там.
Генри осмотрел весь зал. Отставил тарелку, намереваясь отправиться на поиски королевы, обернулся — и прямо перед собой увидел Мэри Тойлер. Это было настолько неожиданно, что сначала Генри не мог ничего сказать. Наконец он собрался с мыслями, поклонился и достаточно вежливо произнес:
— Баронесса.
Мэри ничего не ответила. Плохо. Значит, она не собиралась играть в игру «старые знакомые», а это был единственный сценарий, казавшийся Генри мало-мальски приемлемым в данной ситуации. Тогда он быстро сменил тактику и чуть мягче произнес:
— Я не знал, что ты в столице, Мэри.
Она скривилась, будто собираясь заплакать, и Генри стало совсем нехорошо. Публичной истерики он допустить не мог, и потому еще мягче начал говорить разные правильные слова, вроде того, что он «очень рад снова ее видеть». Лицо Мэри расслабилось, она оживилась и в ответ стала выливать на него нескончаемый поток слов. Генри приготовился слушать и в правильных местах сокрушенно кивать — и тогда наконец увидел Джоан. Она стояла шагах в двадцати за спиной Мэри, но Генри знал, что королева слышит каждое их слово.
С этого момента сознание Генри разделилось: одна часть пыталась уловить смысл того, что говорила баронесса, а вторая в это время внимательно следила за лицом Джоан, которая беседовала с лотарским князем и улыбалась все более и более любезно.
— ... и я поняла, что доеду до края земли, но все равно найду тебя! — с триумфом закончила Мэри какую-то очень длинную фразу.
— Зачем до края земли? — спросил Генри несколько рассеянно, заставляя себя оторвать взгляд от Джоан и посмотреть на баронессу. Его вопрос явно не соответствовал пафосу монолога, поэтому Мэри запнулась и не смогла сразу продолжить свою речь.
Генри снова мельком посмотрел на королеву — и теперь заметил, какого цвета у нее глаза. Он не спускал с нее взгляда, а она уже не говорила с послом, и он видел...
... как птица встает на одно крыло, ловя потоки восходящего воздуха...
... как в глухом лесу вой волка разрывает тишину на тысячи лунных нитей...
... как в тумане исчезают последние капли предрассветной росы...
Он видел все это и знал, что ему не успеть. До королевы было двадцать шагов, а зал уже почти полностью исчез за бесконечно прекрасными видениями...
Генри прижал руку к виску, сосредотачиваясь, концентрируясь, пробивая своей мыслью все возможные сущности бытия — потому что была на свете одна вещь, единственно важная, единственная в своем бытии, и только она сейчас имела значение.
Он смотрел в глаза Джоан, разрушая, раздирая на части все сказочные миражи, заполнившие его сознание — потому что без нее в них не было никакого смысла, в них самих не было никакой красоты. Красота была в ней.
Он услышал, как королева судорожно выдохнула и закашлялась, а реальность неожиданно снова появилась и обрушилась на Генри с такой силой, что он чуть не упал. На лбу выступила испарина, и он с трудом глотал ртом воздух, который казался слишком плотным и слишком настоящим.
-...Генри! Генри, ты меня слышишь? — услышал он слегка обиженный голос Мэри.
— Нет, Мэри, — с трудом ответил он, чувствуя себя так, будто ему пришлось продираться сквозь толщу ледяной воды к поверхности. — Я тебя не слышу.
Шатаясь, Генри отошел к дальней стене, не заставленной столами, тяжело привалился спиной и прикрыл глаза. Генри не знал, как отреагировала Мэри на его более чем грубое поведение. Возможно, она упала на пол и стала биться в конвульсиях. Возможно, взорвалась на месте, закидав окружающих лоскутами своего прелестного платья. Ему было все равно. Он всеми силами пытался убедить себя, что нужно стоять на ногах, а не лежать бесформенной кучей на полу.
Кто-то вложил в его руку кубок. Генри открыл глаза и увидел удаляющуюся спину королевы, которая шла под руку с Уорсингтоном. Генри поднес кубок к пересохшим губам и долго пил мелкими частыми глотками, одновременно выравнивая дыхание. После этого он осторожно обвел глазами зал — но Мэри, на его счастье, уже нигде видно не было. Генри заставил себя отлепиться от стены и подошел к небольшой группе, в которой были, в том числе, королева и первый лорд. Джоан встретилась с ним глазами, сейчас уже совершенно нормальными, но было в них нечто такое, что на одно короткое мгновение Генри увидел, как в тумане исчезают последние капли предрассветной росы.
И это было безумно прекрасно.
***
Когда королева покинула зал и прием подошел к концу, превратившись в обычную пьянку, Генри вышел из зала и спустился в королевский сад.
