Дракон должен умереть. Книга III (СИ) - Лейпек Дин (книги .TXT) 📗
— Что это за баба?
Генри мог бы состроить из себя идиота и спросить «какая баба?», но вместо этого лишь поморщился:
— Бертрам, ты же прекрасно знаешь, что это за баба. Подозреваю даже, что знаешь о ней больше, чем я.
— Но ходит она за тобой.
— Она не единственная, кто за мной ходит, верно, Бертрам?
Лорд дознания не смутился.
— Завязывай с этим, Теннесси. Я вижу, что королева недовольна. А мне нужно, чтобы она была довольна. И не отвлекалась. Я не знаю, что между вами происходит — и не хочу знать, — быстро добавил Бертрам, потому что Генри успел снова поморщиться. — Но ты был единственным, кого она слушалась. И меня такой расклад вполне устраивал. Так что будь добр, разберись со всем этим.
Генри украдкой вздохнул. Он и сам бы с удовольствием разобрался.
Но пока не придумал, как.
***
Генри возвращался вечером в свою комнату. Было уже довольно поздно, и, поскольку в тот день придворные вопреки своему обыкновению не устроили никакой пирушки, довольно тихо. Генри шел по коридорам в глубокой задумчивости, пытаясь (уже который вечер подряд) решить, не стоит ли с утра помириться с Джоан. Формально виновата была она, но, с другой стороны, он прекрасно понимал, что само имя Мэри Тойлер могло вызывать у Джоан неприятные воспоминания, не говоря уже о баронессе собственной персоной. В конечном итоге во всей этой истории изначально виноват был именно Генри, и в глубине души он знал это. Но пока не мог придумать ни одного способа признать это, не уязвив свое самолюбие слишком сильно.
С такими мыслями Генри подошел к двери в свою комнату. Та была приоткрыта, и это заставило его выйти из задумчивости и остановиться. Можно было бы предположить, что в комнату зашел Ленни, но тот, во-первых, никогда не приходил в такой поздний час, а во-вторых, никогда не оставлял дверь открытой. Поэтому Генри слегка — но только слегка — насторожился и вошел в комнату чуть осторожнее и осмотрел ее чуть внимательнее, чем сделал бы это, найдя дверь, как обычно, закрытой.
И именно потому, что Генри был внимательнее, он заметил подол светлого платья, видневшегося из-за кровати.
Сначала Генри решил, что Мэри уснула, дожидаясь его прихода — но не в характере Мэри было уснуть на полу. Он наклонился и приложил руку к ее шее, пытаясь нащупать пульс. Перекладывал и перекладывал пальцы, но пульса так и не нашел. Тогда Генри поднял Мэри, и она неожиданно оказалась очень тяжелой. Он стоял с ней на руках, пытаясь осмыслить происходящее, потому что она совершенно точно была мертвой, и было совершенно непонятно, что с этим делать. Наконец Генри осторожно положил Мэри на кровать. Кликнул Ленни. Тот пришел, посмотрел на тело, кивнул и выбежал, и через некоторое время в комнате оказалось очень много людей. Бертрам, явившийся среди прочих, взглянул на тело лишь мельком, зато и пристально посмотрел на Генри. Вопросительно поднял брови. Генри яростно покачал головой. Бертрам спокойно кивнул.
В комнату вошла королева. Она смотрела на тело долго, и совсем не смотрела на Генри, сидевшего в кресле с настолько растерянным видом, что он даже не попытался встать в ее присутствии. Потом королева повернулась к Бертраму и сказала: «Так», и все вздрогнули, потому что это «так» грозило перерасти в еще несколько трупов.
Первым соображать — и говорить — начал Бертрам.
— Генри, ты утверждаешь, что, когда пришел, баронесса уже была мертва?
Генри кивнул.
— И лежала на твоей кровати?
— Нет. Она лежала на полу за кроватью.
— И ты не знаешь, что она делала в твоей комнате?
— Нет.
Бертрам повернулся к королеве.
— Во сколько лорд Теннесси покинул ваш кабинет, моя королева?
— Только что, — отрезала она.
— А во сколько предположительно скончалась баронесса? — спросил Бертрам медика, изучавшего тело.
— Точно сказать не могу, но не позднее, чем несколько часов назад.
Бертрам хмыкнул и что-то пробормотал себе под нос. Генри протянул руку к столику, на котором стоял кувшин с вином и кубок, налил себе вина и поднес его к губам.
В следующий момент кубок вылетел из его руки, забрызгав вином всю стену. Он ошарашено смотрел на королеву, которая все еще держала его за руку и широко раскрытыми глазами смотрела на кувшин вина.
— Ленни, — спросила она очень тихо, — как это вино оказалось здесь?
— Я принес его, моя королева, — ответил Ленни внезапно охрипшим голосом.
— И где ты взял его? Из подвалов?
Ленни покачал головой.
— Смотритель винного погреба дал его мне. Сказал, что стоит попробовать.
— И ты не попробовал?
Ленни опять покачал головой, на этот раз сокрушенно.
— Я не пью вина. Живот не выносит.
Королева прикрыла глаза.
— Ты точно ни о чем не договаривался с баронессой, Генри? — спросил Бертрам.
— Нет. Я последний раз разговаривал с ней несколько дней назад.
— Значит, никто не мог знать, что она будет здесь.
— Если только она кому-нибудь не рассказала сама о своем намерении, — заметил начальник стражи.
— Вряд ли, — тихо сказала королева. — Я бы на ее месте не стала бы кому-нибудь рассказывать.
— Между вами и баронессой большая разница, моя королева, — усмехнулся Бертрам. — Но, скорее всего, вы правы. А это значит...
— А это значит, что кто-то пытался отравить лорда Теннесси, — глухо сказала королева.
Пыль и ветер
Генри ел. Это было тяжело, поскольку Джоан следила за каждым его движением, и любой кусок непременно застревал в горле всякий раз, когда он пытался его проглотить. Генри старался не смотреть на королеву, но иногда не выдерживал и поднимал на нее глаза, и каждый раз при этом чуть не давился.
После того, как Мэри Тойлер отравили в комнате Генри, он ел только в кабинете королевы и только в ее присутствии. Она сама настояла на этом — таким голосом, что даже Генри не пытался ей возразить. Королева же с тех пор перестала есть вообще. Говорили, что она сама боится быть отравленной, но Генри казалось, что причина в чем-то другом. Особенно когда она смотрела на него так, как смотрела сейчас.
Он безо всякого аппетита жевал кусок холодной говядины, когда краем глаза заметил, что королева пошевелилась, и снова невольно посмотрел на нее. Она подняла руки и устало провела по лицу. В последнее время Джоан часто так делала. Сейчас, вероятно, она почувствовала его взгляд, потому что, опустив руки, проговорила очень тихо:
— Я все время думаю о том, что было бы, если бы я тогда не поймала тебя за руку. Или если бы баронесса не решила прийти к тебе в комнату.
Генри заставил себя прожевать мясо и проглотить его, но нужные слова все равно не появились. Он никогда не видел королеву настолько растерянной. По правде говоря, он уже очень давно не видел Джоан настолько человечной. Генри мог бы обрадоваться — если бы не видел, чего ей это стоит.
Королева подошла к окну и стала машинально водить пальцами по губам. Потом неожиданно усмехнулась.
— Никогда бы не подумала, что буду благодарна за ее существование в твоей жизни, — пробормотала она, не глядя на него.
Генри долго следил за повторяющимся движением ее руки.
— Прости, — наконец сказал он. Джоан повернулась к нему.
— За что?
— Я не знаю, — пожал плечами Генри. — Просто иногда у меня возникает ощущение, что мне совершенно необходимо попросить у тебя прощения. Сейчас как раз такой момент.
Джоан невесело усмехнулась.
— Нужно заставить себя что-то делать, — пробормотала она, садясь за стол. Джоан посмотрела на бумаги перед собой, как будто не видя их, потом на мгновение прикрыла глаза — и когда королева открыла их, ее лицо было собранным, сосредоточенным и холодным.
***
Бертрам развернул бурную деятельность по расследованию убийства, не дожидаясь указаний со стороны королевы — при этом делал это настолько тихо, что стало понятно, насколько серьезно он отнесся к случившемуся. Не последнюю роль в этом, впрочем, играл старый барон, который тяжело переживал смерть жены и не желал мириться с вежливыми отговорками, которые ему поначалу приходилось выслушивать при дворе. Тойлер хотел даже добраться до Теннесси, чтобы потребовать у того объяснений — но этого, к счастью, Бертрам не допустил, взявшись за расследование лично и тем самым несколько успокоив барона. Поэтому, когда королева приказала начать расследование, оно уже шло полным ходом — и даже начало давать результаты. Бертрам знал толк в этом деле. С чем с чем, а с получением необходимых сведений у него никогда не было проблем.
