Императрица и ветер (СИ) - Чурсина Мария Александровна (мир бесплатных книг TXT) 📗
Маша бросилась вперёд. Она отталкивала всех, кто попадался на дороге, не слушала выкрики вслед. Мантия слетела, мёртвой бабочкой упорхнула на землю. Меч Шредера со звоном ударился об камни.
Он уже стоял на коленях, когда Маша подбежала и рухнула рядом, едва подумала о том, что, наверное, в кровь ободрала коленки. Кровь.
Рубиновая кровь на руках, она прижала ладонь к его ране - тепло. Тепло его жизни уходило через пальцы.
- Прости, - он провёл мокрой от крови ладонью по её щеке. - Я не смог.
Маша вцепилась в его ладонь, как будто бы и могла не дать свалиться в пропасть.
- Не уходи...
Ветер нёс солёный запах моря, северный запах гор и промозглый запах зимы. Она стола на коленях, на нагретых солнцем камнях, не в силах даже заплакать. Ни страха, ни стыда, ни обиды. В горле - пустые обещания, в воздухе - злоба, на мостовой - кровь. На лице - закостеневшая, злая улыбка. От этой улыбки ныли мышцы, но Маша продолжала улыбаться.
На неё надвинулась тень Ордена.
- Истемир, - тяжело дыша произнёс он. - Мой сын кровью заплатил за ошибки.
Маша всё ещё сжимала руку Шредера. Как будто могла удержать. Она хотела думать, что это не он лежит на выбеленных солнцем камнях, не он. Смерть тем временем возвращала его лицу властные, спокойные черты. Красоту обнажённого, смертоносного клинка.
- Ты смеешься?
Она не отвечала. Она посмотрела на свои руки: руки были в крови.
- Ты слышишь меня, слышишь?! - Орден схватил её за отворот платья, тряхнул как куклу. - Слышишь меня, дрянь?! Я тебя уничтожу!
Он отбросил её, Маша упала на спину и, поднимаясь, поняла, что из носа капает кровь. Ныли мышцы, и она не могла согнать с лица предательскую, глупую, закостеневшую улыбку.
Белые камни были измазаны кровью.
- Орден, прекрати это немедленно! - раздался за её спиной женский голос.
Она всё же пришла. Наверное, опоздала, а когда над помостом поднялось солнце, Маша уже не смогла разглядеть мантии цвета увядших роз и собранной волосок к волоску причёски.
- Избивать детей - не лучшее начало правления, - в голосе Ишханди проступили нотки, граничащие с предупреждающим рыком пантеры: не смей нарушить моё спокойствие, глупый маг. - Достаточно мы терпели твоё самоуправство. И эта казнь - что за театр одного актёра!
Маша не повернула головы, но она словно бы видела, как в это мгновение магичка проводит кончиками пальцев по и без того идеальной причёске.
- Леди, - Ордену никак не удавалось принять привычный, насмешливо-спокойный вид. Он весь дрожал: сидя на мостовой в пяти шагах от него, Маша видела, как трясутся у императора руки. - Это называется саботаж.
- Ты только что убил своего сына, - рыкнула Ишханди, - и считаешь, что мы должны принять это как должное?
- Они собирались помешать мне.
- О да, они собирались спасти невиновного мага.
Маша обернулась и увидела её: в лучах почти вошедшего в зенит солнца лица Ишханди было не разглядеть, только чёрный силуэт в ложе. Глава касты хаоса поднялась на ноги. Вслед за ней поднялись ещё трое, Маша могла только догадываться, кто именно.
- Вы взяли на себя слишком много, лорд Орден, - прозвучал ещё один голос, и через пелену в голове Маши пробилась только одна мысль - Линкей. - Вы взяли на себя смелость без обсуждения с Советом казнить придворного целителя.
Осталось бы у Маши хоть немного сил, отпустила бы её старая, закостеневшая обида, она бы взвыла сейчас волком. Она бы кричала на них - сильных магов, опытных политиков, срывалась на оскорбления и ненавидела их в эту секунду так, как не могла ненавидеть даже Ордена.
Почему за полчаса до этого мгновения, когда выводили на помост Провизора, они молчали? Почему молчали, когда Орден с лёгкостью бездушного демона наносил смертельный удар Шредеру? Почему молчали, когда уходил Зорг?
Только сейчас, когда ветер нёс запах крови, а ненависть костенела внутри неё, они решились подняться из своей ложи и выказать протест.
- Смерть предателям! - раздался выкрик в толпе, и тут же его подхватил нестройный хор голосов.
Запах крови опьяняет - знала Маша. Стражники Ордена оттесняли взбудоражившихся зевак назад, дальше от помоста. Перед Машей на колени опустился Провизор - придворный целитель. Взял её за плечи. Его глаза были странными, она только через секунду поняла, что он просто без очков.
- Что ты с собой сделала? Что с тобой? Маша...
Провизор силой разжал её пальцы, потому что она всё ещё цеплялась за Шредера, вытер с лица кровь. Что-то он сделал, её вдруг перестало тошнить от бесконечного солёного вкуса во рту.
- Почему они молчали, когда уходил отец? - прошептала она.
Провизор сжал её плечи и опустил глаза.
- Лорд Орден, - прозвучал привычно мягкий голос Линкея. - Предлагаю отменить казнь и обсудить всё на собрании Совета.
- Вот как вы решили? - прорычал Орден. - Что же, вот мой ответ. Завтра я хочу видеть у себя новых глав каст. Потому что нынешний Совет я распускаю.
По площади пронёсся ошеломленный вздох.
- Маша, после известия о твоей гибели он заперся в Храме и не хочет никого видеть, - произнёс Провизор.
- Орден, ты в своём уме? Такого не позволяла себе даже Руана, - голос Ишханди взвился на высокие ноты.
- Вот Руана, от которой вы все дрожите, - Орден махнул рукой в сторону Маши.
На мгновение стало так тихо, что в небе испуганно пискнула птица. Она чёрной тенью мелькнула по вышедшему из-за туч солнцу.
- Альмарейн на грани гражданской войны, - уже спокойно и жёстко продолжила Ишханди. - Ты ведёшь себя как слепец.
- Вон с площади, - улыбнулся ей Орден. - А этих смертников в подземелье. И мага хаоса не забудьте.
Луксор стоял в десятке шагов от неё. Маша видела, что он не сопротивлялся.
У неё осталось единственное воспоминание - лицо Руаны. Когда их вели по коридорам подземелья, она видела гравюру. Там, на стене из тёмного камня. Металл давно поблек, пыль осела на высеченной неизвестным художником фигуре Руаны, но в свете огненных шагов чёрные глаза императрицы блеснули на гостей презрительно и зло.
Даже стражники Ордена чувствовали себя неуютно. Они почти не показывали этого, но Маша видела, как капитан подзывает ближе к себе один из шаров белого пламени, как ускоряют шаг маги-воины, лишь приблизившись к портрету мёртвой императрицы.
Они боялись прикасаться к Маше, не заламывали руки, даже не подтолкнули ни разу, когда она замедлила шаги, чтобы ещё раз взглянуть в глаза той, кого так пыталась изобразить.
- Ты мне не хотела помочь, бабушка.
Капитан только выругался сквозь зубы, дал тычка кому-то из подчиненных. Огненные мечи едва-едва разгоняли сумрак подземелья. Они дошли: первой сопроводили в камеру Машу. На прощание она успела прикоснуться к рукаву Луксора, хотела сказать - прости. В руку ей скользнул тёпный живой комочек мрака.
Сказать - я тебя втянула. Сказать - если бы можно было всё вернуть назад. Но она промолчала. В спины им презрительно и зло смотрела с гравюры Руана, сжимая в руках испачканный кровью меч. Когда Маша осталась один на один с сырыми каменными стенами своих покоев, у неё осталось одно единственное воспоминание.
Замечательно.
Темнота играла с ней в поддавки: Маша проваливалась в сон, где перед глазами снова вставала площадь, и толпа пришедших поглазеть на казнь, и спокойное в смерти лицо Шредера, и лицо Ордена - без единой кровинки - шепчущего, что его сын заплатил кровью. Маша просыпалась от ужаса, первобытного, неясного, уговаривала не болеть спину, прижималась лбом к холодным камням.
По её шее стекали капельки пота. Сознание требовало отдыха, и Маша снова закрывала глаза. В одном из снов дверь её камеры открылась, и в проёме ярко вспыхнул огненный шар.
- Вставай, тебя хочет видеть император.
Маг в алой мантии зашёл внутрь, остановился возле лежащей на полу девушки.
- Вставай.
Пока глаза не привыкли к свету, Маша едва шла.
