Тысяча Имен - Векслер Джанго (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
«Что он может? Сослать меня в Хандар?» — Маркус дернул поводья, и Мидоу остановилась. Через несколько секунд с ним поравнялись барабанщики.
— Сэр? — неуверенно проговорил один из них, грузный рыжебородый человек по имени Полт. Лицо его лоснилось от обильного пота, и видно было, что он едва держится на ногах. — Пора объявлять привал, сэр?
Янус предписал каждые два часа устраивать привал, чтобы люди могли отдохнуть и выпить воды, но до следующей остановки было еще далеко. Маркус посмотрел на светящееся готовностью лицо Полта и усмехнулся.
— У нас будет занятие по строевой подготовке, — сказал он. — Бейте экстренное построение в каре.
— Сэр, я… что?! — Полт лихорадочно огляделся, высматривая признаки приближающегося неприятеля. — В самом деле?
— Да, в самом деле. И немедленно.
— Но…
Полт перехватил взгляд Маркуса и благоразумно решил не возражать. Вместо этого он круто развернулся к двум другим барабанщикам. В обычном полку должность барабанщика занимал бы молоденький, подающий надежды унтер, но тех, кто подает надежды, не посылают в Хандар. И потому эти двое на вид были старше Маркуса.
— Экстренное построение в каре! — проревел Полт с такой натугой, что на шее вздулись вены. — Живо!
Все трое носили барабаны на спине — там, где обычные солдаты носят вещевой мешок и скатку. Они рывком перебросили инструменты вперед, отпустили — барабаны повисли на ремнях на уровне талии — и выхватили массивные деревянные палочки. Вначале осторожно, а затем с нарастающим грохотом барабанщики простучали исходный сигнал. Бум — пауза, бум — пауза, бум–бум–бум — простейший сигнал для жизненно важной команды, которая должна быть исполнена моментально, сразу после предостерегающего крика часового.
При звуке барабанов солдаты во главе колонны резко остановились. Шедшие сзади не сразу сумели притормозить, а потому вся колонна сбилась поплотнее, хотя все равно оставалась пугающе растянута. Никаких ровных рядов на марше не было. Солдаты шли небольшими группами, лишь приблизительно разделяясь по ротам, а капралы и сержанты не столько следили за порядком в строю, сколько гоняли нерадивых нарушителей. Все ждали сигнала к остановке на отдых, и некоторые даже воспользовались случаем, чтобы усесться прямо на дороге.
Две–три секунды прошло, прежде чем батальонные барабаны подхватили сигнал, но едва это случилось, звук сигнала эхом раскатился по всей колонне. Эффект был именно таким, на какой рассчитывал — и какого втайне страшился — Маркус. Ветераны знали, что означает этот сигнал, но весьма смутно представляли, что должны при этом делать; новобранцы по большей части ничего не поняли, но по испуганным лицам ветеранов живо смекнули, что происходит что–то неладное. Их офицеры, лейтенанты, которых привез с собой Янус, примерно поровну примкнули к обоим лагерям. Маркус расслышал один–два крика: «Каре! Построение в каре!» — но их почти целиком заглушил поднявшийся гам.
Длинная походная колонна сокращалась и уплотнялась — люди инстинктивно сбивались тесней, стягиваясь бесформенным пузырем вокруг полковых знамен и барабанов. Со своего места Маркусу хорошо были видны первый и второй батальоны, и он с удовольствием отметил, что по крайней мере первый батальон медленно, но все же обретает строй. Это было дело рук Фица — Маркус мельком заметил, как лейтенант схватил за руку офицера несколькими годами его старше и бесцеремонно подтолкнул в нужном направлении. Наконец пузырь лопнул посередине и превратился в кольцо, чьи бока постепенно распрямлялись, по мере того как запыхавшиеся лейтенанты и сержанты криками выстраивали своих подчиненных в некое подобие шеренги. Расчехлили штыки, и тут же понеслась многоголосая ругань — новобранцы пытались пристроить свои штыки, неуклюже орудуя внезапно вышедшими из повиновения пальцами.
Устав строевой подготовки гласил, что батальон, стоящий в строю, должен выполнить построение в каре в течение двух минут после того, как отдан соответствующий приказ. Батальону на марше дается немного больше времени, стандартным сроком считается пять минут. Прошло по меньшей мере четверть часа, прежде чем первый батальон построился в то, что более–менее можно было назвать каре, — квадрат со сторонами в три шеренги, ощетинившийся со всех сторон примкнутыми штыками.
И это был еще не худший результат. Вал, срывая голос от крика, сумел все же построить в каре второй батальон, но что происходило с третьим, Маркус разглядеть не мог, однако очень скоро увидел, что из арьергарда бежит по дороге длинная вереница вопящих людей. Он подумал вначале, что это обозники, удирающие от якобы напавшего врага, но потом разглядел мундиры одуревших, осипших от крика офицеров — и сообразил, что видит четвертый батальон. Очевидно, все старания навести порядок кончились провалом, и рядовые решили, что им остается только втиснуться в строй других батальонов. В итоге завязалось несколько стычек, и Маркус поежился, всей душой надеясь, что никто не вздумает пустить в ход штыки. Меньше всего он нуждался в том, чтобы задуманный им наглядный урок привел к несчастным случаям.
Затем на дороге появилась дюжина орудий, бодрой рысью влекомая крепкими хандарайскими лошадками. За орудиями поспешали в два ряда артиллеристы с выпученными от усердия глазами. При виде этого зрелища Маркус не мог сдержать улыбки. Что ни говори, а Пастор умеет поддерживать в своей команде дисциплину. Какой–то пехотинец из четвертого батальона, завидев пушку, решил, что безопасней всего будет затесаться среди орудийной обслуги, а лейтенант, размахивая саблей, погнался за ним под залпы брани и возмущенных выкриков со стороны артиллеристов.
«Не хватает только толстого капитана, который со спущенными штанами гоняется за костлявой блондинкой под гулкое уханье трубы, — и готов полноценный фарс из армейской жизни», — подумал Маркус.
Он дернул поводья, развернув Мидоу, и поскакал назад к Янусу, внутренне готовясь выдержать бурю полковничьего гнева.
Янус неотрывно глядел на творящееся внизу безобразие. Не сразу до Маркуса дошло, что он смеется, — все заглушал галдеж и гам. Видя приближающегося капитана, полковник повернулся к нему со слабой, но недвусмысленной улыбкой.
— Сэр! — рявкнул Маркус, стараясь перекричать шум. Янус поравнялся с ним и похлопал его по плечу.
— Вы были правы, капитан, — сказал он. — Убийственно правы. — Янус горестно покачал головой. — Как только суматоха уляжется, можете объявить привал до конца дня. С утра приступим к учениям.
Привал был неизбежен в любом случае, так как понадобился почти весь остаток дня, чтобы навести в частях хотя бы отдаленное подобие порядка и расцепить сбившиеся в панике в груду повозки. Маркус поморщился, когда Фиц предъявил ему итоговый список последствий его выходки: сорок шесть человек заработали ссадины и шишки, четыре лошади получили такие тяжелые увечья, что их пришлось прикончить, а у одной из повозок сломалась ось, когда возчик загнал ту в канаву. Впрочем, могло быть и хуже. Потери в имуществе можно возместить, сломанное починить, и Маркус вздохнул с облегчением, узнав, что среди людей серьезно пострадавших не оказалось. А кто знает, сколько жизней сегодняшнее происшествие спасет в будущем? На заходе солнца Маркус направился в свою палатку с чувством умеренного оптимизма.
Он уже приблизился палатке, когда на его плечо опустилась чья- то могучая рука. Маркус вздрогнул, рывком развернулся, чтобы дать отпор наглецу, — и оторопело уставился в покрытое волосами лицо. Буйная поросль не в состоянии была скрыть насмешливую ухмылку.
— В чем дело, старший капитан? Нервничаем?
Капитан Морвен Каанос, командир третьего батальона, был высокого роста и отличался грузным сложением; продубленная до красноты кожа говорила о том, что он провел в Хандаре немало лет. Густая бородка клинышком, встопорщенные бакенбарды и запущенные усы почти целиком скрывали его лицо. В сочетании с кустистыми бровями вся эта растительность придавала капитану вид дикаря, отшельника либо забывшего об опрятности святого. Рука, которой он хлопнул Маркуса по плечу, скорее достойна была называться лапой и с тыльной стороны поросла волосами, густыми, как шерсть.
