Тысяча Имен - Векслер Джанго (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
— День выдался долгий, — сказал Маркус, досадуя на собственную нервозность. — К тому же я собирался на минутку прилечь.
— Кто я такой, чтоб тебе мешать? — отозвался Мор с сильным акцентом, свойственным горцам. — Но все–таки я к тебе загляну, ты же не против, а? Надо бы кое о чем потолковать.
Капитан Д’Ивуар мысленно выдохнул с облегчением, но кивнул. Вдвоем они едва уместились в небольшой палатке. Маркус тяжело опустился на койку и принялся расшнуровывать сапоги, а Морвен остался стоять у полога, скрестив руки на груди.
— Слыхал я, — сказал он, — что за нынешнюю кутерьму мы должны благодарить тебя.
— Где ты это слыхал?
Мор поскреб пальцем кончик носа и пожал плечами.
— Тоже мне великий секрет! Полт, с тех пор как снял барабан, только об этом и говорит. Наверное, потому что половина наших ветеранов хотела свалить всю вину на него.
— Обозлились? — Маркус сосредоточенно воевал с узлом, который, казалось, намертво склеили пот и хандарайская пыль.
— Некоторые еще как обозлились. Ты выставил их на посмешище.
— Посмешище они сделали из себя сами. Стая бродячих собак и то лучше справилась бы с построением в каре.
— Ну знаешь! — вскипел Мор. — Твои ребятки из первого батальона тоже были не слишком проворны, так нечего тут искать виноватых!
— Я и не ищу, — заметил Маркус. Узел наконец–то подался, и он со вздохом облегчения стянул с ноги сапог. — Толпа недоучек–новобранцев и горстка старых ворчунов, от которых слишком долго никто ничего не требовал. Чего еще можно ожидать?
— Ну а ты–то чего ожидал? На кой все это устроил? Только не говори, что увидел какого–нибудь козопаса верхом на тощей кляче и со страху наделал в штаны!
— Я устроил все это, — мрачно проговорил Маркус, — поскольку знал, что именно так и выйдет, но его светлость изволили мне не поверить.
— Ага, — сказал Мор, расцепив скрещенные на груди руки. — Теперь–то мне все ясно.
Маркус нахмурился. Мор всегда с готовностью подозревал самое худшее в старших по званию офицерах, особенно если они были дворянского происхождения. В Колониальном полку не было принято ни рассказывать о том, как ты сам угодил в ссылку, ни расспрашивать других, чем они провинились перед законом, однако историю Мора знали все: он, по его же словам, незаконно сражался на дуэли с дворянином из–за благосклонности некоей девицы и случайно убил своего противника. Правда это или нет, но одно было очевидно: Мор испытывал неистребимую ненависть к аристократии и привилегиям знати.
— Он не так уж плох, — произнес Маркус. — Думаю, мы сработаемся. Ему просто нужен был небольшой урок, чтобы понять, что возможно, а что нет. Если полковник полагает, что после недели форсированного марша сможет повести всю эту толпу в бой…
— В бой? — откликнулся эхом Мор. — Ты думаешь, дело дойдет до драки?
— Скорее всего. Вряд ли мы пустились в такой путь исключительно ради укрепления здоровья.
— Если память мне не изменяет, этих чокнутых шут знает во сколько раз больше, чем нас. Его светлости об этом кто–нибудь сказал?
— Я и сказал, — ответил Маркус. — Впрочем, в бою не всегда важно численное преимущество.
— Всей душой надеюсь, что ты прав. Хотя я поставил бы десять против одного на то, что еще до конца месяца мы будем, поджав хвосты, удирать назад по этой же дороге.
— Как бы то ни было, — проговорил Маркус, принимаясь за второй сапог, — это не наша забота.
— Точно. Наша забота сейчас развалилась в повозке и вовсю старается утопить свои горести в вине.
Маркус тихо выругался.
— Адрехт?
— Адрехт. Ты видал, как сегодня вели себя его люди?
Маркус кивнул. Четвертый батальон не сумел даже собраться вместе, не то что построиться в каре.
— А где был он сам?
— Хоть убей, не знаю, но уж точно не с батальоном. Лейтенант Орта сказал, что он еще в середине дня куда–то ускакал, да так и не вернулся.
— Святые угодники! — пробормотал Маркус. — Он что же, и вправду хочет угодить под трибунал?
— В последнем нашем разговоре он был свято убежден, что все мы обречены попасть на колья искупителей, так что на трибунал ему наверняка плевать. — Мор осторожно глянул на Маркуса. — Что думаешь делать?
За этим вопросом таился другой. Покрывать Адрехта и попытаться вытащить его из передряги? Или махнуть рукой — и пускай полковник разбирается с ним сам? Маркус сильно подозревал, что мнение Мора ему уже известно. Он никогда не питал особых симпатий к непостоянному и безответственному капитану четвертого батальона.
— Что ты думаешь об этом лейтенанте… как его там? Орта?
Мор пожал плечами:
— Дело свое он, похоже, знает. Правда, ему не хватает решимости, когда нужно, хорошенько выругаться или дать хорошего пинка. Новые лейтенанты, которых дал нам твой полковник, сплошь избалованные ублюдки, и их хлебом не корми, а дай огрызнуться.
Маркус поневоле задумался: что, если и Фицу довелось столкнуться с той же проблемой и он просто предпочел об этом не докладывать? Вряд ли, решил Маркус. Фиц умел добиваться своего, при этом даже не повышая голос.
— Верно. У тебя найдется какой–нибудь особенно крикливый сержант, с которым ты был бы не прочь на время расстаться?
Мор засмеялся:
— Да полным–полно, выбирай любого.
— Отправь одного–двух к Орте и скажи ему, чтобы приступал к наведению порядка в батальоне. Если повезет, нам удастся выиграть время, чтобы побеседовать с Адрехтом.
— Что ж, думаю, так будет правильно. Вот только беседовать с ним все равно придется тебе. Меня он всегда в грош ни ставил и вряд ли сейчас зауважает ни с того ни с сего.
Маркус кивнул:
— Подожду до завтрашнего утра. Надеюсь, к тому времени он хотя бы немного протрезвеет.
— Либо протрезвеет, либо будет дрыхнуть как сурок. — Мор вздохнул. — Хорошо бы Адрехт оценил наши старания.
— Могу поспорить, что ты не дашь ему об этом забыть. Здоровяк расхохотался.
— Уж будь уверен!
По всем правилам Маркусу полагалось заснуть без задних ног. Этот бурный день совершенно истощил его силы, правда, скорее душевные, нежели физические. По пути в палатку он был способен думать только о том, как повалится на койку, но сейчас, когда его желание наконец исполнилось, сон никак не приходил. Маркус нисколько не чувствовал себя сонным — скорее даже взвинченным. Если бы сейчас кто–то хлопнул его по плечу, он бы подскочил, как ужаленный. Лежа на боку, он слышал биение собственного сердца — такое быстрое и четкое, хоть маршируй под этот ритм.
Провалявшись в таком состоянии около часа, Маркус мысленно выругался, поднялся с койки, натянул сапоги, не потрудившись их зашнуровать, и вышел наружу. Небо было полно ослепительно сверкающих звезд, и это сверкание лишь отчасти затмевал отсвет факелов и костров, которые до сих пор горели между рядами палаток. Огромный серп луны висел в западной части неба над самым горизонтом, призрачным сиянием заливая синий брезентовый лабиринт лагеря.
Вначале Маркус предполагал прогуляться, чтобы взвинченный организм угомонился и поддался сну, однако к тому времени, когда он миновал последний ряд палаток, прогулка неожиданно обрела иную цель. За границей лагеря, ярдов за двести от кустарника, протянулась линия горящих факелов, отмечая расставленные по кругу посты.
Мушкеты у часовых заряжены, а нервы в такую ночь наверняка на пределе. Маркус остановился в добрых пятидесяти ярдах от линии огней, приставил ко рту сложенные чашечкой ладони и крикнул:
— Эгей, часовой! Свои!
Факел покачнулся, подавая ответный сигнал. Маркус энергичным шагом преодолел оставшееся расстояние и оказался перед молодым солдатом, который одной рукой держал на плече мушкет, а в другой сжимал факел. В темноте все лица выглядят одинаково — бледные, с темными провалами глаз, — но по густой синеве мундира Маркус распознал новобранца. Различив на плечах Маркуса капитанские плашки, солдат вытянулся по стойке «смирно» и стал лихорадочно соображать, как отдать честь, если одна рука занята факелом, а другая — прикладом мушкета.
